Класс отщепенцев (СИ) - Ефимов Алексей Алексеевич - Страница 10

Закипела работа. Первым этапом (зачастую и последним в случае с обычными неумехами) всегда было выведение руны на свитке. Для себя — проверить правильность. Для преподавателя — показать, что ты можешь хоть что‑то…

Выведение рун требует полной концентрации и сбалансированного энергопотока. Не случайно эта фундаментальная дисциплина идет только со второго курса — желательно отсеять на первом совсем непригодных, чтобы поменьше было несчастных случаев. Тут об этом речи не шло, но стандартная ситуация была такова: если ты не можешь вывести руну правильно даже на свитке и специальной кисточкой, то к зубилу лучше не притрагивайся. Тем более — к крови, хотя именно это чаще всего порывались сделать новички, считая, что между кровью и чернилами нет никакой разницы. Таких вот умников преподаватель старался до практики вообще не допускать, по крайней мере, пока не вызубрят теорию от корки до корки, особенно раздел о технике безопасности и не отчитаются ему, что им светило, не прояви преподаватель своевременной бдительности…

Преподаватель… Странное слово, обозначающее всего лишь базовую функцию, и скрывающее весь сакральный смысл передачи знаний из поколения в поколение… Преподавателем рунной магии у группы отщепенцев был нестарый еще мужчина — лет тридцать пять по человеческим меркам, хотя только Валек и Салли могли бы сказать точнее — а то кто их, этих людей, разберет… Звали его Альдер Транн, он был относительно недавним выпускником этой Академии, но уже зарекомендовал себя как отличный преподаватель. Плюс, он действительно был великолепным специалистом — он знал руны, и он любил их. Что еще надо для успеха?

Он сам попросил назначить его в эту группу. В ректорате посмотрели на него косо, куда надо — доложили, но ходатайство удовлетворили. Напомнив про особый надзор и тонкость ситуации. Мужчина улыбнулся, вспоминая те слова. Забавно, когда о тонкости говорят люди, даже близко не представляющие себе ситуацию в целом и не видящие дальше распоряжений руководства и локальной политики. Он во многом соглашался с профессором философии Карикусом, и в первую очередь с тем, что эта группа — потрясающий эксперимент и невообразимый потенциал. Только люди могли рискнуть и пойти на такое, не представляя даже близко, куда они идут. Прошло совсем немного времени, и вот, поглядите — муррист рассуждает о нематериальных рунах… Да, это не тайна — как не тайна и то, что котам магия рун как правило неинтересна, тем более, подобные глубины. А этот рассказывал с интересом. Да, понятно, что с чужих слов, но интерес‑то был подлинный. Кто знает, куда это все выльется… Альдер Транн надеялся, что в новый раздел магии рун, и уж совсем было бы хорошо, если где‑нибудь сбоку красовалась бы его фамилия… Приятно быть учителем предтеч, даже если вся роль сводится к направлению… Гениев только так учить и можно… И нужно!

— Ну, что у нас получилось? — спросил преподаватель примерно через двадцать минут. С заданием справились все. Первый случай не только в его практике, но и, наверняка, в истории академии. Но об этом лучше не распространяться.

Собрав все работы, господин Транн рассортировал их по одному ему известному критерию и пригласил всю группу собраться вокруг его стола. Несколько удивленная столь неформальным подходом (до сих пор они имели дело если не со светочами знаний, то со светочами дисциплины и учительского авторитета, не допускавшего отклонений от стандартной процедуры), группа обступила стол, притом Тридрилл нахально забрался на него с ногами, что не вызвало у преподавателя даже тени недовольства.

— Обратите внимание… Вот то, что я хотел вам показать в первую очередь. Даже не зная, кто из вас что взял, можно легко определить автора работы. В смысле, его происхождение. Вот, обратите внимание — даже на свитках, что лежат вместе с работами, даже учитывая то, что изображали вы самую общепринятую и часто используемую руну, все равно можно выделить несколько характерных для каждой расы черт… — И он стал указывать на, казалось бы, незначительные штрихи, микроскопические изгибы линий, едва различимые завихрения… Все то, что в конечном итоге и формировало руну, если углубляться в самую суть этого искусства. Видя, что группа воспринимает его слова с недоверием, Альтер Транн хмыкнул, подошел к стенному шкафу и извлек оттуда толстенный фолиант. Водрузив его на стол, он открыл его на произвольной странице и стал показывать другие примеры тех же закономерностей. Эта книга не предназначалась для обучения, и легкими те примеры назвать было нельзя, даже если строить из себя архимага… Особенно если строить из себя архимага.

— Большая часть исследователей магии рун считают, что корень этих различий следует искать в физиологии рас. Разное строение предплечий, кисти рук, принципы хвата — отсюда разница в давлении на предмет и технику исполнения.

— А меньшая? — Спросил Тридрилл. Гремлин был очень недоволен тем, что его так легко вычислить. Но он был прагматиком и не собирался спорить с подсунутыми ему под нос фактами, хотя вопрос о том, откуда автору этой книги известны тайные руны гремлинов, вертелся на языке.

— Меньшая же считает, что эти особенности восходят к самой магической сущности разных рас и обуславливается теми же причинами, что обуславливают предпочтение того или иного типа магии. Постижение этих причин позволит намного глубже постичь саму метамагию — основу того, что принято называть магическим искусством.

— А вы как считаете? — уточнил Баргез. Ему, в отличие от Тридрилла, было приятно увидеть кровавые руны орочьих проклятий, что же до вопроса, откуда они тут взялись… У людей были шансы познакомиться с ними не только в теории, но и на практике…

— А я считаю, что у этих двух объяснений есть общая грань. И физиология, и магическое искусство прошли долгий путь эволюции, порой изменяясь до неузнаваемости. Почему каждая раса шла именно таким путем? Почему некоторые черты у всех рас схожи, а некоторые в корне отличны? У магии и физиологии слишком много общих закономерностей, чтобы можно было их так резко различать…

— А почему вы нам все это так рассказываете? — с подозрением спросил Сержи.

— Ну должен же я вас хоть чему‑то научить, если вы даже про нематериальные руны в курсе! — мягко усмехнулся Альдер Транн. — Ну что ж, с этим разобрались, а теперь давайте все рвать и крушить!

Сержи показалось, что это уход от ответа, но он не стал акцентировать на этом внимания. Группа же радостно заулыбалась — рвать и крушить тут любили все.

Зеленые листья уверенно сопротивлялись надругательству орков, дерево терпело присутствие огня, хотя Салли свою руну именно выжгла, чем заслужила особую похвалу со стороны преподавателя: комбинация разных направлений магии — это всегда сложно и дает массу дополнительных эффектов, если все сделано правильно. Лед теперь мог существовать и без специальной подставки, а предплечья орков не боялись уколов, хотя Тридрилл рвался разнообразить эту часть эксперимента. Гномы продемонстрировали отличные кольца — хоть сейчас на продажу в специальную лавку, а за право разбить стекло Сержи орки чуть не передрались. В итоге не разбил не один, хотя подходящего оружия у них в руках и не было. Но больше всего недоумения вызвала монетка гремлина.

— Зачем вообще изображать руны на монетах? Это типа как такой амулет? — пытался догадаться Валек.

— Можно использовать и как амулет, но малоэффективно — гномьи кольца и прочие побрякушки в этом плане не в пример лучше работают — прямой контакт с владельцем, и не мешает всякая дополнительная резьба, которой на монетах всегда полно…

— А зачем тогда? — недоуменный вопрос повис в воздухе. Довольный гремлин посмотрел на преподавателя. Альтер Транн, который к этому времени уже тоже сидел на столе, хитро улыбнулся, характерно сложил пальцы решеткой и посмотрел сквозь нее на гремлина. Тридрилл осклабился до ушей (то еще зрелище, в случае с гремлинами) и довольно кивнул, после чего посмотрел на одногруппников.

— Это же защита! Защита всего, в том числе и носителя. Помните? Разница между носителем и местом — тут она видна особенно ярко. Монеты тоже иногда надо защищать! Эх вы…