Предательство - Рейб Джейн - Страница 4

– …Ложь, – с горечью повторила девушка, глядя на Мер-Крела. – Сплошной обман. Выкуп предназначался вовсе не для меня. Мэлдред оказался оборотнем. Ну а Дамон вообще никогда не заслуживал доверия. Ложь и обман. Везде и всюду.

Малышка завершила свое коварное дело, подхватила волшебную алебарду Рига и растворилась в тумане. Придя в себя, Дамон и Мэлдред собрались провожать спасенных рабов обратно к Доннагу. Они предложили Фионе и Ригу идти вместе с ними, поскольку так будет безопаснее, но соламнийка отвергла это предложение. Ослепленная яростью, она двинулась напрямую через болота к Шрентаку. Мореход пошел следом. Мэлдред с Дамоном некоторое время кричали им вдогонку, но постепенно голоса их слабели, пока, наконец, окончательно не стихли, поглощенные ревом животных и писком мошкары.

– Будь ты проклят, Дамон Грозный Волк! – подвела итог Фиона. – И Мэлдред! И все эти лжецы!

– Я вообще никогда не любил Дамона, – пробурчал Риг, пройдя вперед, а немного погодя добавил уже мягче: – Хорошо бы алебарду вернуть.

Топь доходила почти до колен. Чахлые полусгнившие растения цеплялись за обрывки одежды и обуви. Идти становилось все труднее, но жесткие условия только придавали Фионе решимости.

Неведомо откуда налетевший мощный порыв ветра затушил факел, и чернильная тьма опустилась на болота. Свет звезд не мог пробиться сквозь густую листву. Все вокруг, насколько хватало глаз, погрузилось во мрак, воздух сделался плотным и вязким, наступила гробовая тишина, насекомые – и те затихли.

– Фиона?

– Тс-с.

– Фиона, я ничего не вижу.

– Я знаю.

– И ничего не слышу.

– Знаю. Плохо дело!

Тишина, жара, темень, сырость и уныние. Неприятное чувство кольнуло соламнийку – она буквально спиной ощутила, будто кто-то или что-то наблюдает за ними, нечто, способное ясно видеть даже в этой кромешной тьме.

Мер-Крел никогда не считал себя человеком, легко поддающимся панике. Ему случалось испытывать страх, похожий скорее на уважение к опасному противнику – драконам или сильным штормам. Больше он не боялся ничего. Но сейчас животный, леденящий душу ужас сковал сердце морехода. Он понимал, что Фионе сейчас во сто крат страшнее. Внезапно Ригу захотелось крепко обнять ее и силой увести обратно – если только получится различить свои же собственные следы и найти обратный путь к поляне возле серебряных копей.

Он задавался вопросом, удастся ли догнать Дамона и Мэлдреда. Сама мысль о том, чтобы вернуться к ним, вызывала у морехода отвращение, но сейчас это было, казалось, куда более разумным, чем стоять вот так беспомощными в полной темноте.

Вновь зажужжали насекомые. Их навязчивый гул, который так раздражал путников всю дорогу, теперь принес некоторое облегчение.

– Проклятие! Ничего не видно! – прорычал Риг. – Темно, хоть глаз выколи! Может, все-таки вернемся на поляну? Возьмем факелы, поищем в шахтах фонари и провизию. Мы слишком поспешно ушли, ни едой не запаслись, ни водой.

– Нет, нет и нет.

– Хорошо, – со свистом выдохнул Риг сквозь плотно стиснутые зубы. – Где-то впереди должен быть островок. Доберемся туда и постараемся что-нибудь разглядеть.

Девушка выбросила бесполезный факел и пошарила вокруг, пока ее руки не нашли Рига.

Они тесно прижались друг к другу, сцепили пальцы и побрели, словно слепцы, спотыкаясь об узловатые корни, проваливаясь в застоявшуюся гнилую жижу, вздрагивая от боли, когда ветви колючих кустов хлестали по телу; густая сеть паутины опутывала обоих, отчего приходилось постоянно останавливаться, чтобы освободиться от клейких нитей.

– Давай вперед, – шептала Фиона, полная решимости убраться как можно дальше от серебряных копей. – Прочь от Дамона и Мэлдреда.

Вдалеке зарычала болотная кошка, поблизости что-то шипело. Скрипели высохшие сучья деревьев. В воздухе клубились едкие запахи разложения и гнили, всходящие от погибших животных и мертвых растений. Нестерпимый зной и тяжелый густой аромат Великих Топей вызывали у Фионы приступы тошноты.

– Еще немного, Риг! Ну же!

– Слишком жарко… – прозвучало в ответ.

Мореход прислушивался к причудливым гортанным крикам птиц, громкому кваканью жаб и противному треску, который живые существа издавать не в состоянии. Ему хотелось только одного: почувствовать – хотя бы на минуту – дыхание свежего морского бриза.

Путники замедлили шаг, на ощупь продираясь сквозь заросли ивняка. Ноги все чаще цеплялись о гнилые коряги и осклизлые лозы дикого винограда, разум сопротивлялся усталости, но силы почти совсем иссякли.

Наконец они вступили на участок, где в сплетении веток образовался крошечный просвет, и мгла немного рассеялась. Риг поднял голову: звезды давно потухли, на востоке занимался рассвет, хотя вокруг царила ночь. Однако это была пусть маленькая, но все же приятная перемена.

Внезапно Мер-Крел напрягся и осторожно потянул Фиону за руку.

– Что? – спросила она.

– Я что-то слышу.

– Мэлдред? Дамон?

Риг покачал головой, но тут же сообразив, что все равно ничего не видно, прошептал:

– Нет, на шаги это не похоже. Ты разве не слышишь? Что-то шуршит!

Он говорил так тихо, что Фиона с большим трудом разбирала его слова.

– Подожди-ка.

Мореход осторожно двинулся на шум, достал оружие и с силой замахнулся. Клинок со свистом описал широкую дугу и ударился обо что-то.

«Пень? Дерево? – пронеслось в голове Рига. – Нужно немедленно выяснить, что это!»

Шорох повторился. Вслед за ним с той же стороны донеслось громкое урчание, переходящее в рев. Мер-Крел ударил снова. На этот раз лезвие задело что-то мягкое. Невидимый противник застонал. Шелест ветвей указал на то, что он пытается обойти двух путешественников и подобраться сзади.

– Фиона, стой! Не шевелись! – закричал Риг, лихорадочно соображая, с кем или чем они могли столкнуться в этих гиблых местах. – Я боюсь задеть тебя!

Зазвенела сталь – соламнийка тоже приготовилась обороняться. Мореход улавливал малейшее перемещение звуков и четко следовал за ними. Впереди раздвинулись ветки. Риг сделал выпад. Пусто. Он отступил назад и резко повел мечом вправо. Раздался вой – металл нашел свою цель, существо получило серьезное ранение. Кровь брызнула во все стороны, с шипением оседая на листьях, несколько капель, попавших на руку Мер-Крела, сильно обожгли ладонь морехода.