Моя Святая Земля (СИ) - Далин Максим Андреевич - Страница 61

Удивляться не было времени.

— Было дело, — ответил Сэдрик кратко. — И?

— Расторгнуть её можешь? — спросил демон с неожиданной надеждой.

Мгновение Сэдрику казалось, что он ослышался. Потом пришло понимание: нет, просто государь и впрямь с ним поговорил. Велика сила Света…

— Не вопрос — расторгнуть. Ломать — не строить…

— Сделаешь? — спросил демон почти умоляющим тоном.

— Скажи своему холую, пусть снимет эту серебряную сбрую, — сказал Сэдрик. — Никто из нас в серебре работать не может.

— Марбелл, — голос демона снова стал ледяным, — ты слышал?

— Ваше прекрасное величество, — возмутился Марбелл, — снять серебро — значит, дать ему возможность использовать Дар…

— Так мне и нужен его Дар, — здраво возразил узурпатор.

Сэдрик с удивлением понял, что его яростная ненависть к адской твари поутихла: адская тварь рассуждала разумно и желала дельных вещей.

— Алвин, — сказал он, — не слушай этого придурка. Мой Дар тебе безопасен. Государь тебя убивать запретил — и мне, и всем, кто со мной. А против его воли я не пойду.

— А Марбелла Эральд тоже запретил убивать? — спросил демон со смешком.

— Марбелла? Нет, Марбелла — нет. Даже разговора такого не было, — ответил Сэдрик демону в тон.

Узурпатор неожиданно расхохотался.

— Марбелл, — всхлипнул он, — чрево ада, если бы ты видел свою рожу! Отпусти его сию минуту!

Марбелл принялся отмыкать замки на цепях. Он пытался выглядеть спокойно, но судорогу ярости скрыть тяжело. Снимая цепь с увечной руки, Марбелл дёрнул так, что перед глазами Сэдрика распустились сияющие багровые розы, а в горло поднялся горький ком тошноты. Но, закончив с цепями, Марбелл снял ошейник — сразу стало легче дышать, а в душу вернулся покой.

— Другое дело, — пробормотал Сэдрик хрипло. — Я сделаю, Алвин. Государю бы понравилось.

— Делай, — приказал узурпатор.

— Здесь не выйдет, — Сэдрика снова замутило, но он взял себя в руки. Какого беса! Боль — наш товарищ, боль — подруга смерти, боль — инструмент некромантии, нечего раскисать. — Надо на то место, где обряд совершили. В Малый Замок. Знаешь Малый Замок?

— Ненавижу этот замок, будь он проклят, — сказал Алвин.

— Скорее всего, это ложь, — вставил Марбелл.

— Марбеллу будешь рассказывать, что ты ненавидишь, — буркнул Сэдрик. — А я говорю, что надо в Малый Замок. Там покажу, где точно. Будешь делать, что скажу, иначе — ни пса ты не получишь. Ясно?

— Ладно, — сказал узурпатор, чуть поколебавшись. — Вставай, поехали.

Сэдрик сделал отчаянное усилие, оперся на здоровый локоть — и сел. В голове снова мутилось, стены пыточной Марбелла качались и плыли.

— Он вам наработает, ваше прекрасное величество, — заметил Марбелл. — Ведь полудохлый же.

— Заткни пасть башмаком, Марбелл, — выдохнул Сэдрик и встал. Дар работал безукоризненно — злость придавала сил.

Алвин снова коротко, зло хохотнул. Сэдрик взглянул ему в лицо.

Алвин, говоря откровенно, здорово напоминал государя внешне — и было сразу ясно, насколько вино важнее кубка: ни тени истинной силы и тепла в его лице не виднелось. Пустышка. Но Сэдрик увидел в этой лощёной пустоте кое-что совершенно неожиданное: привычную боль.

В этот момент он начал понимать государя: с убогого без души — какой спрос? Как с больного или безумного. Виноваты те, у кого душа на месте — благо таких вполне достаточно.

Алвин ждал.

— Скажи Марбеллу, пусть вернёт мою куртку, — сказал Сэдрик. — У меня там нож в кармане, нож отца, папаша, старый пёс, им обряд проводил. Если и я им сделаю — больше шансов.

Марбелл дёрнул лицом, как бы говоря, что Сэдрик до смешного самонадеян.

— Отдай, — приказал Алвин.

Марбелл швырнул куртку на стол, с видом: «На, подавись!» Сэдрик тут же сунул руку в карман — нож лежал там, и прикосновение к нему вызвало мгновенный экстаз. Хорошо. Папаша — старый пёс, конечно, но след его руки не помешает — всё-таки, завещанное, одухотворённое лезвие.

Вряд ли для такого дела подошёл бы новый клинок. А где теперь прекрасный нож, подаренный государем, идеальный для такого светлого дела, Сэдрик даже представить себе не мог.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Увечная рука больше совсем ни на что не годилась — острая боль протыкала насквозь, стоило двинуть ею хоть чуть-чуть. Марбелл вытащил пулю и остановил кровь, но Сэдрик чувствовал, как повязка присохла к ране, рубашка пропиталась кровью насквозь. Ни к чему Марбеллу было деликатничать; ясно, что он замышлял. Если претендуешь на чужой Дар, то сильная боль — вполне подходящий инструмент.

Впрочем, для хорошего обряда своя боль — инструмент не хуже.

Сэдрик одной рукой, неуклюже, накинул куртку на плечи. Тело просто скулило, сопротивляясь любому движению, но разум прояснился, пробудив интерес к окружающему миру. Пытаясь привести себя в порядок, Сэдрик, между делом, оценил логово Марбелла.

Высокий зал в подземелье, с окнами под самым сводом, алхимическая лаборатория и библиотека. Всё пропитано смертями на ладонь, смерти впитались в стены, как вода в песок — но никаких неприкаянных душ: Марбелл держал рабочее место в порядке. Умелый убийца не оставляет улик, подумал Сэдрик с омерзением.

— Ты получил свой нож? — спросил Алвин. — Доволен? Пойдём.

Сэдрик двинулся к двери. Ноги подкашивались, он держался за край стола, потом — за стену, и ужасно на себя досадовал. Марбелл отпер дверь и сдёрнул с крюка плащ, подбитый мехом бобра.

— Останься здесь, — приказал Алвин. — Ты мне там не нужен.

Лицо Марбелла побелело так, что пятно показалось почти чёрным.

— Я боюсь отпускать вас с чужаком, да ещё и проклятым, ваше прекрасное величество, — пробормотал он заискивающе. — Боюсь за вас, драгоценный государь! Как вы можете подвергать свою жизнь такой опасности?

— Можно подумать, с тобой безопаснее, отравитель, — бросил Алвин. — Я сказал: ты останешься. Или убирайся.

Марбелл поклонился, коснувшись пола кончиками пальцев, а когда выпрямился, у него дрожали губы. Алвин взглянул брезгливо и захлопнул дверь в лабораторию. Сэдрик почувствовал что-то, довольно близко напоминающее благодарность.

— Молодец, — сказал он. — Твой отравитель мог бы нам здорово напортить.

— Идём к лошадям, — приказал Алвин.

Сэдрик помедлил.

— Что такое? — обернулся узурпатор нетерпеливо.

— Слушай, такое дело… — Сэдрик не был уверен, что поступает правильно, но интуиция подсказывала именно такой ход. — Мне надо увидеть государя.

— Да почему ты его зовёшь государем⁈ — взорвался Алвин. — Я — король, тупица!

— Марбеллу расскажи, — огрызнулся Сэдрик. — Я знаю, кто государь, и ты знаешь, только придуриваешься. И все знают, только твоя кодла боится, что погонят их поганой метлой — вот и изображают идиотов. Мне ничего изображать не надо. Мне бы увидеть его — и поедем, куда скажешь.

Алвин некоторое время молчал. Потом хмуро спросил:

— Зачем?

Хочу убедиться, что он жив и вся эта затея имеет смысл, подумал Сэдрик и сказал:

— Затем, что королевское чудо. Не хочу сдохнуть по дороге. Тебе это ни к чему, конечно, но руки короля Святой Земли — руки целителя, а не убийцы, знаешь ли.

Глаза Алвина одновременно наполнились слезами и жаждой крови.

— Урод! — рявкнул он, и Сэдрик отчётливо ощутил вокруг него что-то вроде того свечения зла, какое бывает у адских тварей, призываемых в человеческий мир.

Очень напугал, подумал Сэдрик и хмыкнул:

— От урода слышу. Не хочешь делать то, что я говорю — ходи без души, какое моё дело. Ну, чего ты уставился на меня, как вошь на гребень? Тебе надо, мне — наплевать, вообще-то.

— Знаешь, как можно заставить людишек делать всё, что прикажут? — осведомился Алвин с безумной и яростной ухмылкой.

— Ага, пытками, — кивнул Сэдрик. — Ну, давай, рискни меня пытать. Мне-то что, пять минут — и я уже там, я и так еле на ногах держусь, если ты не заметил. А вот ты что будешь делать, когда я подохну, палач лядов? Марбелла пытать побежишь? Так его пытай, не пытай — не сможет он, кишка тонка.