Моя Святая Земля (СИ) - Далин Максим Андреевич - Страница 22

Алвин хмыкнул и поставил запаянную колбу на стол.

— Мой папаша что-то разбуянился сегодня, — сказал он. — Не такой полудохлый, как всегда. Что ты ему плеснул вчера?

Марбелл ощутил сильное желание швырнуть в стену что-нибудь стеклянное, но усилием воли сохранил внешнюю невозмутимость.

— Государь, ваш отец получил вчера ровно то же, что и обычно. Но на людей, случается, действуют и другие силы, не одна алхимия. Воспоминания. Сны. Предположу, что нынче ночью вашему отцу приснился тревожный сон. Ваша мать. Или ваша сестра.

Взгляд короля стал подозрительным.

— И что же, сон может поднять его с постели?

— Не думаю, — ответил Марбелл, пожав плечами. — Его уже ничто не поднимет с постели. Его тело разрушается, воля и разум — тоже. Впрочем, если вы опасаетесь, мы можем покончить с принцем в любой момент. Я заменю Красное Солнце Вишнёвым Цветом — и он отправится в дальний путь тут же, как пригубит своё лекарство.

На лице короля появилось очень знакомое Марбеллу выражение, каждый раз вызывавшее у него приступ гадливости — этакая невесёлая усмешечка, даже, пожалуй, похотливая.

— Я так не желаю, — заявил Алвин. — Я не хочу лишаться удовольствия видеть батюшку, когда мне захочется. И мне интересно, сколько он протянет, выпивая каплю твоего Красного Солнца каждый день. Разве тебе не интересно? Ты же учёный человек!

— Да, да, — рассеянно кивнул Марбелл. Ему хотелось смотреть в зеркало. — Конечно, ваше прекрасное величество. Всё будет, как вы желаете.

— Ты меня слушаешь⁈ Да в каких ты облаках витаешь нынче, прах тебя побери, Марбелл⁈

А я ведь хотел с тобой это обсудить, демон, подумал Марбелл с отвращением. Предупредить тебя. Как благодарный верноподданный, которому уже второй год обещают титул и второй год не выполняют обещания. Ты забавляешься моим положением плебея во дворце — постоянной чередой моих мелких унижений. А я ведь действительно хотел тебя предупредить. Но ты снова не сдержался и сравнил меня со старой уродливой шлюхой, да ещё и мужеложцем обозвал, какая жалость!

Ты, конечно, очень силён. Весь ад за тобой, это власть. Но ты глуп и поверхностен — и при жизни никогда не станешь другим. Видимо, житейской мудростью заведует душа, а её ты лишён. Тебе всё равно, кого мучить — лишь бы мучить. Я тебе нужен, но ты не можешь не наступить походя на моё безобразие, демон.

Говоря при этом о своей любви.

Что ж. Вероятно, тебе было бы очень полезно узнать то, что знаю я. Но не узнаешь, бесценный государь. Старый уродливый Марбелл видит в зеркале кое-что, тебе незаметное — но ты не способен подумать об этом. Тебе не интересно.

Тебе пригодилась бы моя наука. Она давалась бы тебе. Но тебе не интересно. Дурак.

— Я немного рассеян, прекрасный государь, и прошу меня простить, — сказал Марбелл кротко. — Сегодня ночью начала стареть луна в созвездии Клыкастого Змея, а Кровавая Звезда ей противостояла. Какое-то мутное время…

— Да, — перебил король. — Время мутное. И у меня ломит виски — дай мне что-нибудь от головной боли, отравитель! — и коротко хохотнул.

Ты прав, подумал Марбелл. Мне крайне невыгодно тебя травить. Во-первых, именно меня и обвинят в твоей смерти. А во-вторых, если, паче чаянья, мне удастся избежать костра, я потеряю всё, чего добился такой грязной и тяжёлой работой — и все мои перспективы потеряю. Но Те Силы знают: именно тебя я отравил бы с наслаждением. Как блоху в постели.

До того, как ты взял меня на службу, я считал демонов величественными. Ты меня жестоко разочаровал.

Марбелл встал, взял с вращающегося поставца две мензурки, отлил из обеих в один стакан и разбавил чистой водой. Пригубил и протянул королю.

— Это облегчит вашу боль, прекрасный государь.

— Что это? — спросил Алвин, брезгливо принюхиваясь к мутной жидкости зеленоватого оттенка.

— Настои трав на крови вампира, — усмехнулся Марбелл. — Кровь неумершего — магический ингредиент удивительной силы, но с ней надо обращаться чрезвычайно осторожно, используя одни её свойства и гася действие других. С помощью алхимических реакций я не сделаю вас ходячим мертвецом, но придам инобытийных сил, государь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Король залпом опрокинул стакан.

Полностью доверяет, подумал Марбелл. Его можно отравить. Может, это когда-нибудь и понадобится, скажем, подвернётся подходящий случай… От этой мысли на миг потеплело в груди.

— Действует быстро, — удовлетворённо сказал Алвин. — Ну, ладно. Хватит уже скуки на сегодня. Желаю развлечений. У тебя есть что-нибудь новенькое? Забавное?

— Нынче я покорнейше прошу вас развлекаться без меня, ваше величество, — сказал Марбелл, сгибаясь в церемониальном поклоне, более низком, чем предписывал этикет. — Я рассеян, не совсем здоров — и хочу перепроверить ваш гороскоп. На всякий случай.

— А… — снисходительно протянул король. — Давай-давай. Охраняй своего короля. Я пришлю за тобой, если ты понадобишься.

— Ваше величество… — Марбелл снова коснулся пола кружевной манжетой.

Алвин уже направился к двери — и вдруг остановился.

— Марбелл, — спросил он, — а с кем ты, всё-таки, спишь? Никогда не видел, как ты это делаешь, и не слыхал об этом. Странно как-то. Я не люблю, когда у подданных есть тайны от меня.

Предполагаешь, что у меня есть предмет страсти, усмехнулся Марбелл про себя, сохраняя почтительную невозмутимость. Хочешь узнать о нём, чтобы забрать? О, нет, лучше — уничтожить. Или заставить это сделать меня. Благодарю, дорогой государь, тороплюсь рассказать всю правду.

— Мне неловко говорить об этом, ваше прекрасное величество, — сказал он с тщательно продуманным смущением, — но работа с ядами, по-видимому, подорвала моё здоровье. Плотские утехи не волнуют меня…

Алвин снова рассмеялся.

— А, отравитель — почти что кастрат! — воскликнул он. — Это, наверное, удобно, да, Марбелл? Ничто не отвлекает от твоей некромантии и алхимии, а?

— Вы совершенно правы, ваше величество, — склонил голову Марбелл, чувствуя злую радость.

Дорогая, думал он, я сделаю всё возможное, чтобы сохранить тебя в тайне. Дорогая, мне важна твоя безопасность. Это создаёт некоторые неудобства, я давно не дарил тебе новых туалетов, моя бедная девочка — но такая мелкая проблема как-нибудь разрешится. Я не оставлю тебя без подарков — они радуют и меня.

Унижаться и лгать мне — не привыкать. А ради тебя — унижаться и лгать в удовольствие.

Алвин ушёл, посмеиваясь, и Марбелл закрыл за ним двери. И снова подошёл к зеркалу, привезённому из Прибережья, безупречному зеркалу, обошедшемуся в тридцать золотых десяток.

Опять рассматривал собственное безобразное лицо. Белёсые волосы, редкие белёсые брови, бесцветные глаза в красноватых прожилках и без ресниц, грубую кожу, молочно-поросячью, розово-белёсую, как мукой присыпанную. Левая скула — чуть темнее, вернее — чуть краснее, чем правая.

Не показалось.

Клеймо ада, родимое пятно цвета красного вина, выведенное алхимическим снадобьем и незаметное уже лет шесть — снова проступает. Знак проклятой крови. Знак… чего-то ещё?

В мире произошло нечто, значительно более серьёзное, чем ущербная луна в созвездии Клыкастого Змея. Нечто надвигается. Угроза.

Как это всё интересно с точки зрения моей науки, подумал Марбелл. Грядёт чудесный эксперимент, любопытнейший, даже если он закончится рекой крови. Необходимо всё разузнать от тех, кто чует любые изменения в мире более чутко, чем люди.

Такова привилегия единственного разумного человека при нынешнем дворе. Они тяжело уживаются под одной крышей — демон и разум.

Умываться святой водой было — как холодным атласом.

Кириллу показалась и впрямь особенной эта вода, и умывание ею походило на какой-то таинственный защитный обряд. И сон мгновенно слетел, и мир показался свежим и чистым, и мутно-серый утренний свет, падающий на каменные плиты пола, порадовал почти как солнечный. И даже озноб прошедшей ночи сошёл — от холодной воды кровь прилила к щекам и захотелось быстрых движений.