Развитие памяти по методикам спецслужб - Букин Денис - Страница 4

21 января 1955 года.

У меня странная жизнь. Днем я работаю в деканате, а по вечерам учусь в школе КГБ.

Я думал, что это будет проще. Часто после занятий голова у меня гудит и раскалывается. От некоторых упражнений (постоянных, методичных!) глаза начинают болеть и слезиться… Но результат оправдывает себя! Я был неглупым, но и не выдающимся. Что-то я замечал (что хотел и привык замечать), а что-то от меня ускользало. Я нередко забывал что-то сделать, мог сболтнуть лишнее в разговоре, не заметить идущего навстречу знакомого. Сейчас же я замечаю больше и запоминаю лучше, чем прежде. Это помогает мне глубже и быстрее понимать людей, оценивать и прогнозировать ситуации. Я перестал забывать дела на день, почти не открываю телефонную книжку и справляюсь с двумя работами лучше, чем раньше с одной.

Я уже не говорю о том, что студентки тают, когда подмечаешь в них что-то новое и интересное…

Самые необычные занятия – по разведывательному делу. Преподают его нам “старики”, лет 50–60. Говорят, многие из них во время войны подолгу работали в тылу у немцев, но где именно, не знает никто. Нас учат заводить разговор с разными людьми: от железнодорожных кондукторов до директоров предприятий. Учат шифровать и расшифровывать сообщения, вести наблюдение, отрываться от слежки, ориентироваться в незнакомом городе, делать невидимые чернила, фотографировать и проявлять микропленки и многому другому.

От нас требуют замечать и запоминать массу деталей. Например, могут целый час водить по городу, а потом спросить, какого цвета была вывеска на булочной или что было написано на дверях закрытого книжного магазина: “Учет” или “Санитарный день”? Я потом вернулся проверить, что же именно там было написано. Оказалось – “Закрыто”. Красной краской на сером картоне.

2 февраля 1955 года.

Вчера ходили с З. в кино, смотрели “Анну на шее” в “Ударнике”. Интересно было, насколько по-разному мы с ней увидели эту картину.

З. плакала, когда Аню венчали и Модест (его отчество она не могла вспомнить) измывался над ней. Когда же на экране героиню Ларионовой закружил круговорот балов, приемов и мчащихся саней, дыхание З. учащалось, взгляд замирал, а рот приоткрывался. От фильма она была в восторге.

Я же, кроме прочего, узнал почти все реальные московские улицы и интерьеры, где проводились съемки, запомнил имена из титров, наряды и украшения героев, музыкальную канву, мелкие нестыковки и массу лиц, промелькнувших на экране за час двадцать.

Вот он, результат занятий на внимание. Нас ведь учили не только фокусироваться на чем-то одном, но и рассеивать внимание во время наблюдения. Причем последнее было для меня намного труднее. Похоже, что в этот раз присутствие З. стимулировало мои способности. Все так вдруг стало получаться, никак не могу наиграться со своим умением наблюдать.

Кстати, за нами следили, пока мы шли по набережной после кино. Видимо, все еще проверяют. Около метро нам удалось оторваться: стесняюсь я гулять с девушкой под наблюдением.

З., конечно, очень милая, но вряд ли у нас с ней что-то получится.