Королева гимнастики, или Дорога к победе - Иванова Вера - Страница 15

– Ну что ж, внучка, ты молодец. Освоила премудрости жонглирования. Превзошла учителя, – поздравил ее Василий Демидович.

– Да нет, до вас мне еще далеко! – рассмеялась Олеся. – Я же пока только пятью булавами могу.

– И шестью мячиками! А сколько тебе лет?

– Четырнадцать… Скоро будет, – сообщила Олеся.

– Ну вот! Я в твои годы только к четырем булавам подступался. И к пяти мячикам! Так что ты и вправду меня превзошла!

А потом он достал кое-что из кармана и протянул Олесе.

– Это тебе. На память. Я тогда вырезал из газеты. Чемпионке от той, которая так и не стала чемпионкой. Кстати, я вспомнил, как ее звали. Люба… Любушка…

– Но я ведь тоже еще не чемпионка! – засмеялась Олеся, бережно принимая фотографию, завернутую в полиэтилен.

– Станешь. Обязательно станешь! Я это знаю, поверь!

Для фотографии Олеся купила золотистую рамочку и поставила ее у себя на чердаке на стол-ящик.

С пожелтевшего снимка на нее смотрела серьезная девочка со скакалкой. Она улыбалась, но большие серые глаза смотрели строго, напряженно.

«Что ж, подружка, рада знакомству, – мысленно приветствовала юную «художницу» Олеся. – Ты передала мне эстафету из далекого прошлого, и я рада, что узнала о тебе».

В ту весну они общались только так. Каждый раз после уроков Ваня провожал Олесю на тренировку, а потом ждал – вместе с родителями младшей группы – разложив вокруг учебники и тетради. Бабушки и мамы считали его за своего, но принимали за старшего брата – очень уж серьезным и ответственным он выглядел. Подружки по команде шушукались и хихикали у нее за спиной, и все поголовно завидовали – еще бы, такой парень! На руках Леську носит, инвентарь за ней таскает, уроки за нее делает – чуть ли не пылинки сдувает!

И Олеся в этот период была счастлива, как никогда. Она купалась в лучах чистой и беззаветной любви и преданности, с радостью брала то, что предлагала жизнь.

Парень приносил ей удачу, в этом не было никакого сомнения. Дела в школе наладились, булавы, благодаря занятиям с дедом, наконец-то стали приручаться, композиция была почти освоена, и вовремя – подготовка к окружным соревнованиям набирала обороты и занимала теперь все свободное время.

И надо же было такому случиться, что именно в этот самый напряженный момент Ваня сам, своей рукой, решил все изменить.

Это произошло за несколько дней до внутриклубных соревнований – и чуть ли не накануне пробного ГИА по алгебре. Олеся радостно выбежала к Ване после тренировки, перебросила ему сумку и требовательно протянула руку:

– Домашка! Все успел?

Опустив глаза и насупившись, он молча покачал головой. Но она еще не поняла, продолжала болтать о своем – о тренировке, элементах, бросках, о том, как и что получается и не получается у нее и других девчонок – пока, уже не улице, не обратила внимание на его упорное молчание.

– Вань, что? Заболел? – она протянула руку, чтобы пощупать лоб, но он сердито отклонился. – Так ты отдашь мне домашку? – напомнила она.

И тогда он вдруг каким-то не своим, сдавленным голосом отрезал:

– Нет!

Это было так неожиданно, что она остановилась:

– Почему?

– Хватит ловчить и сачковать. Пора самой за ум браться.

Поначалу Олеся не нашлась, что ответить. А потом рассвирепела. Как! Верный возлюбленный вздумал ее учить? Читать морали? Давить на принципы?

– Ну, знаешь! Нашел время! Ты что, не видишь, как я занята? – в сердцах выпалила она, но потом спохватилась и перешла на пару тонов ниже. – Вань, ну пожалуйста! Ну давай в последний раз! Честно-честно, я обещаю! Со следующей четверти все-все-все сама делать буду! Даже химию!

Но это не помогло – Ваня стоял твердо, как скала.

– Домашку больше за тебя делать не буду. Но если хочешь, могу научить.

– Но когда же мне учиться? – беспомощно развела она руками. – Уже девять, завтра – контрольная, через неделю – соревнования…

И тогда он дрогнул и протянул ей заветные тетрадки.

– Ладно, так и быть. Держи. Но только в последний раз! С завтрашнего дня начинаешь заниматься. Под моим чутким руководством.

– Но у меня и завтра тренировка… Я же никакая буду! И ничего не смогу! – не на шутку переполошилась она.

– Ничего не знаю. Либо так – либо…

– Либо как?

– Либо никак, – отрезал он.

– Совсем никак? – испугалась она.

– Совсем.

– Ладно, согласна. Где и когда?

– Предлагай!

– Давай у меня, завтра после школы, перед тренировкой, – решила Олеся – в знакомой обстановке все-таки легче усваивать незнакомые науки!

Она никак не ожидала, что у него окажется железный характер. Поэтому все утро до школы прибиралась у себя на чердаке – перетряхивала и убирала вещи, сбивала паутину, вытирала пыль, подметала пол – за что была удостоена недовольства старших, на головы которых от столь бурной уборки посыпался мусор.

Чердак приобрел вполне парадный вид, и теперь сюда смело можно было приглашать «учителя».

Когда они вернулись из школы, дома никого не было. Ваня замешкался в прихожей, и Олеся стремглав взлетела наверх, чтобы в последний раз окинуть чердак «хозяйским» глазом.

Услышав внизу его топот, она свесилась головой в люк и пригласила:

– Заходи! Тебе сюда.

– Сюда? – Ваня поднял голову и неловко полез по лестнице.

Вскоре его лицо показалось над люком.

– Это твоя комната? – поразился он, изумленно оглядываясь.

– Ну… да, – она пожала плечами. – А что, не нравится?

– Наоборот, круто! – восхитился он. – Всегда о таком мечтал.

– Да уж, я тут как…

– Карлсон, который живет на крыше! – закончил он и сделал первый осторожный шаг, на всякий случай поинтересовавшись: – А мы не провалимся?

– Мы – нет, – засмеялась Олеся. – А как вы – не знаю!

С горящими глазами парень оглядывал помещение.

– А можно я это сфоткаю? – И, не дождавшись ответа, начал щелкать камерой, то и дело перебегая с места на место и восхищенно присвистывая.

– А про меня не забыл? – на всякий случай поинтересовалась Олеся. Расположившись в плетеном кресле-качалке, она с интересом наблюдала за «учителем».

– Нет, – ответил он и направил на нее камеру со словами: – Перед вами еще один музейный экспонат. Звезда гимнастики Олеся Кочубей!

– Может, делом займемся, умник? – охладила его пыл Олеся. – А то завтра пробная алгебра!

– Хорошо, уговорила, – Ваня покорно зачехлил камеру, вытащил учебники. – А где у тебя стол?

Олеся придвинула к нему накрытый платком ящик.

– Прикольно, – оценил Ваня. – А стульчик лишний найдется?

– Лови! – Олеся перебросила ему подушку в вытертом шелковом чехле.

– То, что надо, – одобрительно кивнул Иван, усаживаясь на подушку и гадая, возможно ли в принципе заниматься уроками в таком экзотическом месте.

Заниматься оказалось невозможно. То и дело они отвлекались – то на стук вороньих лап по крыше, то на игру солнечных зайчиков от пронизывающих дощатые стены лучей – да вообще, на старом чердаке было столько странных шорохов, скрипов и треска, что казалось, будто вокруг живут призраки.

– Теперь я понимаю, почему ты домашку не делаешь, – хмыкнул он, захлопывая учебники. – Привидения отвлекают.

– Ну да! – кивнула Олеся. – Такие назойливые… Никакого спасения!

– Иди сюда! – Ваня вдруг понял, что они в доме совершенно одни, и от этого голова закружилась, и он окончательно забыл об уроках.

– Ты хочешь мне что-то объяснить? – Олеся вопросительно посмотрела на него, пересела ближе.

– Да. Я… В общем… – и парень с отчаянной решимостью вдруг схватил ее за плечи, притянул к себе, прижался губами к ее рту, пресекая дальнейшие вопросы.

Это был первый в ее жизни поцелуй.

Время остановилось.

И в этот момент внизу хлопнула дверь.

– Есть кто дома? – пробил тишину звонкий голос старшей сестры, Маргариты.