Полюс. Неутоленная жажда - Карпенко Георгий - Страница 4

Мы летели в зимней ночи долгие шесть часов, в самолете царил полумрак. Устроители экспедиций стояли в проходе, оставляя иностранцам право на сидячие места. Все шесть часов меня не отпускало беспокойство: о чем Бернар хотел переговорить со мною перед вылетом? Мне казалось, что это неприятное сообщение проявится в Хатанге и заставит нас возвращаться в Москву. На Бернара мог нажать Орлов, диктуя новые цены полетного времени, в этом случае мы оказались бы крайними. Но больше денег у нас не было. В последние дни я был во власти пессимистических настроений и, понимая это, не мог от них избавиться.

В Хатангу мы прилетели ночью и долго дожидались прихода машины, а потом сами разгружали самолет: видимо, буржуи посчитали, что это входит в оплаченные услуги. Я не ожидал, что погода может быть такой жесткой, хотя термометр в аэропорте показывал всего -38°. Ветер буквально резал лицо и пронизывал одежду насквозь. В морозной мгле подрагивали очертания домов. Шлейф дыма, мощно вырываясь из трубы котельной, отчаянно и обреченно несся параллельно горизонту и вдруг распадался на два густых хвоста. По небу бродили сполохи северного сияния. Где-то там, в полутора тысячах километров к северу отсюда, лежал мыс Арктический, начало нашего старта к Полюсу. Сам Полюс был еще на тысячу километров дальше. Жесткость погоды, которую мы моментально ощутили на собственной шкуре, заставила подобрать хвост нашему гонору. Бравада быстро слетела, на ее место холодным ужакой уже вползал страх. После ехали в кузове грузовика, верхом на вещах, своих и финки, потом заносили их в помещение, оборудованное французской фирмой под музей мамонта: летом на Таймыре Бернар занимался раскопками останков этих древних слонов. Расстелили спальники и легли на пол в большой комнате, стены которой были расписаны сценами из жизни мамонтов; они беспечно бродили по холмистой, поросшей травой местности. Один почти доставал до нас, лежащих в спальниках, вытянутым хоботом, приоткрывая нам внутреннюю его часть. Славка, самый догадливый из нас, сообщил нам о том, с какой натуры писался этот фрагмент. Французы не изменили себе и здесь, в чужой стране, оставались французами. Доминик и сопровождавшие ее журналисты ночевали в соседних комнатах.

Утром я нашел Бориса Лебедева. Он разместил нас в административном здании заповедника, выделив нам на первом этаже хозблок, состоявший из небольшой комнаты, кухни и туалета. Это было то что нужно, и мы сразу же перетащили туда свои нарты, рюкзаки, кучу сумок и мешков. В Хатанге мы должны были пробыть три-четыре дня, необходимые для того, чтобы переупаковать все наше снаряжение и продукты. Сам Борис по своим габаритам и основательности походил на легендарного Бегичева, путешественника и исследователя Таймыра. Много народностей было намешано в этом человеке, и, как бы подтверждая это, он говорил убедительно, со знанием дела. Наши разговоры были исключительно на тему Полюса. Работая в команде Бернара, Борис подключался к его программам со своей упряжкой ездовых собак. Задав несколько вопросов, он быстро определил уровень нашей подготовленности и ненавязчиво порекомендовал нам кое-что изменить. Он сказал, что в это время года есть вероятность повстречать белого медведя, причем, чем ближе к полюсу, тем медведи будут свирепее. Борис дал нам несколько советов. Вот некоторые из них:

1. Стараться не находиться между медведем и полыньей. Ни в коем случае не бежать, тем более к воде: охотясь у полыньи, медведь воспринимает любой живой предмет как свою добычу и привык к тому, что его добыча всегда спасается бегством к воде.

2. Подходя к вам как к своей добыче, медведь обязательно должен помериться с вами ростом, для этого он за несколько метров до своей жертвы встает на задние лапы. Если при этом его жертва оказывается меньше, он нападает наверняка. Человеку в этой ситуации нужно встать как можно выше, заскочить на торос, заструг или нарты.

3. Стараться не находиться между двумя медведями, так как один из них — самка, которая всегда продолжает охранять своего ребенка, хотя он может быть больше своей матери.

4. Стрелять с расстояния в 15–20 метров. Подпускать медведя ближе опасно из-за большой вероятности первого промаха. Целиться в голову.

5. Если медведь подошел к палатке вплотную, из палатки не выскакивать, как бы этого ни хотелось — в ближнем бою медведь всегда быстрее человека. Если он сам не уйдет, то наверняка будет действовать по следующей схеме: лапой порвет палатку и просунет голову в дыру. В этот момент нужно стрелять. Это самый надежный вариант.

А главное наставление Бори состояло в том, что на пути к Полюсу, если мы собираемся до него дойти, мы обречены на прощение друг друга. Эта простая, сказанная тихим голосом мысль стала подтверждением моего личного опыта. Я укрепился в ней, восприняв ее как высшую категорию отношений и гарантию нашего успеха.

Мы переупаковывали снаряжение, переливали бензин из пластиковых бутылок в десятилитровые алюминиевые канистры, ставили новые крепления на лыжи, дошивали верх нарт, подгоняли темляки лыжных палок и поясники. Постепенно выяснялось, что наше групповое снаряжение не подготовлено в той степени, какой требовала экспедиция. Нам не хватало тех трех суток, которые остались до вылета на остров Средний. Положение усугублялось тем, что Антон вспомнил о своих зубах и принялся их лечить. Он приходил после дантиста и заваливался на кровать. Он стал раздражителен и уже не мог говорить спокойно, по любому поводу начинал кричать. Я не мог отвечать ему тем же, понимая, что за этим последует хаос, и экспедиция закончится не начавшись. Найти решение я не мог, мне мешал тот факт, что Антон должен был внести недостающие деньги для нашей заброски на мыс Арктический. Особенно накалились отношения у Антона со Славкой, после того как Славке начала открываться вопиющая неподготовленность группового снаряжения. В один из таких моментов на замечание Славки о том, что ремнабор не укомплектован, Антон вывалил: «Все. На полюс я не иду. Я принял решение!»

Это был резкий поворот в событиях, он сулил принципиально новую жизнь нашей экспедиции или ее окончание. Наша заброска на мыс еще не была оплачена, и даже втроем мы еле набирали на нее. Но даже несмотря на это, дальше так жить я не мог. Я устал толкать Антона к Полюсу, чем я занимался постоянно в течение последнего года. Поэтому я с радостью воспринял его заявление и отпустил его из своей души. Не теряя времени, я предложил Славке идти вдвоем. Славка, преодолевая какие-то препятствия, почти с облегчением выдавил: «Да». Теперь и мы приняли решение, и путь в прошлое был отрезан.

Вся подготовка началась заново. Теперь нам нужно было адаптировать все снаряжение и продукты для группы из двух человек. Важным моментом этих действий стала необходимость не превысить планку в 130 килограммов на человека. Сложнее всего было с продуктами. Нужно было выделить одну треть и оставить ее в Хатанге. Это было практически невозможно: все продукты каждого суточного рациона на трех человек находились в одном мешке. Мы просто отложили треть мешков и оставили продукты из расчета на 58 суток. Тут в полной мере проявилась моя способность выбрасывать вещи, я получал от этого удовольствие, и в эйфории набрал целый мешок своего личного барахла.

Тут же в комнате мы загрузили нарты продуктами, а ночью на них набросились крысы. Они шуршали бумагой и громко топали, иногда они поднимали визг, когда не могли поделить нашу еду. Я боялся, что в темноте крыса пробежит по моему лицу, и от этого долго не мог уснуть. Утром я вытащил из нарт три мешка, продырявленных в нескольких местах. В нартах все было пересыпано картофельными хлопьями, крупой, было мерзко. Хорошо, что у нас теперь были большие продуктовые запасы, и испорченные мешки я заменил целыми.

Пришло 27 февраля, день предполагаемого перелета на остров Средний и мыс Арктический. Накануне вечером мы загрузили в вертолет полностью упакованные нарты и рюкзаки. Утром в зале ожидания собрались корейцы и финка, в сопровождении корейских и финских журналистов. Вылет двух вертолетов, назначенный на девять утра, отложили на неопределенное время. Никто не знал о причинах задержки, но потом просочилось: в Воркуте, откуда должно было придти разрешение на пролет вертолета в погранзоне, командир всех арктических пограничников, ложась спать поздно ночью, распорядился, чтобы его не будили до обеда — единственное, что могла ответить Воркута на запрос Хатанги. Середина дня в Воркуте соответствовала раннему вечеру в Хатанге. Лететь тысячу километров на север серьезный арктический народ предпочитал утром, поэтому вылет отложили. К вечеру погода начала портиться, а к ночи Хатанга погрузилась в непроглядную пургу. Предчувствуя долгое сидение, мы выпросили у аэропортовской службы свои вещи, притащили нарты назад в общежитие и продолжили подготовку. Я ощущал магический трагизм случившегося — эта задержка оказалось первой палкой, вставленной в колеса нашего предприятия.