Похищенный рай - Рединг Жаклин - Страница 33

— Но, по крайней мере, у тебя хватило ума не принять его вызов, — сказал Рольф.

— Ты полагаешь, что Реджи проткнул бы меня?

— Я прекрасно знаю, как ты ловок со шпагой. Ты, несомненно, убил бы его, и это только подлило бы масла в огонь. Уайтхоллу только такие горячие скандальчики и подавай! Ты был абсолютно прав, когда отказался драться с ним, Дант. Правда, вслед за этим ты унизил Реджи гораздо сильнее, чем его могла бы унизить Клер со всеми ее баснями насчет вашей пылкой страсти,

Дант нахмурился.

— Я не хотел этого, Рольф. Мне просто было нужно, чтобы он отстал от меня, чтобы все осталось как есть. Но он давил на меня с упорством, достойным лучшего применения. Сначала повадился сочинять письма с угрозами в мой адрес, а потом перестал уже стесняться всего и вся. Куда бы я ни пошел, везде возникал Реджи со своими братьями. И в один прекрасный момент я вынужден был сделать ответный выпад. И раскрыл ему правду…

— Что его сын на самом деле не от него, — договорила Кассия.

Дант диким взглядом обвел комнату. Корделия и Перси, которые впервые слышали об этом деле, притихли.

— Нет, я не выразился столь открыто. Я не сказал ему, что Алек родился от Лимли, — защищаясь, возразил Дант. — Я просто посоветовал ему проследить за тем, куда ходит Клер по средам «за покупками». И был уверен, что у Реджинальда хватит умишка, чтобы понять все, когда он увидит Клер, Алека и Лимли в Малберри-Гарден. Клер никогда не гуляла с сыном, только по средам. И потом внешнее сходство между Алеком и Лимли просто бросается в глаза. Кассия печально вздохнула:

— Клер поступала неумно, встречаясь с лордом Лимли в столь многолюдном месте, как Малберри-Гарден. То, что она делала это строго по средам, было еще глупее. Правда, несчастный Реджинальд узнал обо всем последним. Воображаю себе, какой это был удар для него — узнать, что Алек ему неродной. Он обожал мальчика. Однажды я сама видела, как он взял сына с собой на охоту в парк и горделиво провез его на виду у всего Уайтхолла как своего наследника. К сожалению, теперь Алек вкусил все-горькие плоды своей незаконнорожденности и его не замечают ни мать, ни отец.

Дант покачал головой:

— Мне не следовало тогда говорить все это Реджи. Я был не прав. Надо было все оставить как есть.

— Но тогда ты был моложе и тебя легче было завести, — сказал Рольф. — И потом, со временем Реджи все равно узнал бы о связи своей жены с Лимли. Это был лишь вопрос времени. Всем при дворе было хорошо известно о многочисленных любовных похождениях Клер. К тому же ни для кого не было секретом, от кого у нее Алек. Ты сам сказал, что внешнее сходство между ним и его настоящим отцом было просто разительным. Наконец, сама Клер никогда не отличалась осторожностью в своем поведении. Рискну даже предположить, что тогда Реджинальд уже подозревал обо всем. Ты просто подтвердил его подозрения раньше других.

— Да, но за счет ребенка и за счет мужской гордости человека, которого я называл своим другом. Грех этим гордиться.

Рольф решил не дать Данту возможности взвалить всю вину на себя:

— Верно: было некрасиво, но тебя до этого довели!.. Какой у тебя был выбор? Встретиться с Реджинальдом на дуэли за оградой Сент-Джеймс-парка? Если бы это произошло, то теперь одного из вас — скорее всего Реджинальда — уже не было бы в живых. И тем самым в глазах людей ты только признал бы, что его обвинения были справедливы. Реджинальд не желал верить в то, что у тебя с Клер ничего не было, и не отстал, когда ты не принял его вызов. Ты, похоже, кое-что упустил из виду, Дант. Ведь я присутствовал при той вашей последней стычке, когда Реджинальд влетел в комнату как петух и назвал тебя трусом за то, что ты не принял его вызов. Но мало того, он при всех стал рассказывать о твоих многочисленных любовных победах, тем самым, губя невинных девушек и жен. Я бы даже не удивился, если бы он стал утверждать, что тебе удалось соблазнить королеву Екатерину. А Клер все это время стояла в сторонке и усмехалась, как Медея, наблюдая за плодами трудов своих. Нет, Дант, это были не просто оскорбления лично в твой адрес. Реджинальд попутно сломал жизнь не одной женщине.

— Та же самая история была с моими отцом и матерью, — вмешалась Кассия. — Нельзя сказать, что они вели образцовую жизнь. Закончилось все тем, что они уничтожили друг друга, а самый тяжелый удар пришелся по мне.

— Я, между прочим, тоже вел далеко не образцовую жизнь, Кассия, — хмуро проговорил Дант.

— Возможно, но ты не обесчестил ни одной женщины. Я тебя знаю, Дант, тебе никогда не пришло бы в голову нарочно причинить человеку боль. В сущности, именно из-за того, что ты пытался избежать этого в отношениях с Реджинальдом и Клер, ты и угодил в эту историю. Реджинальд, по-моему, в конце концов, понял, что россказни Клер — откровенная ложь. Он не дурак. Но он был слишком горяч и горделив, чтобы признать это.

Дант был молчалив и задумчив. Подумав, он оглядел своих друзей и проговорил:

— Что же мне теперь делать? Идти в Адамли-Хаус и объявить о том, что я нашел их пропавшую дочь и сестру лежащей на ночной дороге в дербиширской глуши? Лишившейся памяти настолько, что она не могла даже вспомнить, кто она такая? Так, что ли?

Дант отдал должное выдержке Ньюпорта, дворецкого в Адамли-Хаусе. Выражение его лица почти не изменилось, когда он, открыв дверь, увидел стоящего на крыльце Данта, который представился и выразил желание встретиться с маркизом. Собственно говоря, если бы Дант не присматривался специально — а он присматривался, — он и не заметил бы, как едва заметно дрогнула жилка у старого дворецкого над правым глазом. Но он заметил, и это сказало ему лучше всяких слов о том, что про скандал пятилетней давности, связанный с его именем, в этом доме по-прежнему помнят.

— Подождите здесь, — хмуро предложил Ньюпорт, кивнув на маленький закуток у двери, куда обычно проводят посыльных. — А я пока узнаю, смогут ли их светлость принять вас.

Ньюпорт повернулся и медленно ушел. Глядя ему в спину, Дант спрашивал себя: какого дьявола он плетется как черепаха? Что это? Возраст или нежелание выполнять неприятное поручение?

Когда старик исчез в сумрачном чреве Адамли-Хауса, Дант внимательно огляделся по сторонам. Вот это место Беатрис, а точнее Джиллиан, считала своим домом.

Богатая обстановка, старинные дорогие гобелены на стенах, обитых полированным деревом, — все это должно было производить впечатление на визитеров, говорить им о могуществе и высоком положении хозяина дома, старого маркиза. В холле стоял даже рыцарь в доспехах с зажатой в металлической перчатке булавой. Впрочем, Дант почти не обратил на все это внимания. Он был занят тем, что пытался представить себе Джиллиан сидящей вон в той гостиной, кусочек которой был виден с его места через приоткрытую дверь. Она сидит, как обычно, поджав ноги, и читает любимую книжку. Ему вспомнились сейчас те безмятежные вечера, которые они провели вместе в Уайлдвуде. Тогда она сидела у камина, и о сюжетных поворотах книги Дант легко мог догадаться по выражению ее лица.

Джиллиан… Это имя шло ей гораздо больше, чем Беатрис. Хотя бы потому, что оно было ее настоящим именем. Дант вдруг как-то особенно остро почувствовал, что никогда прежде не встречал такой удивительной женщины, как Джиллиан. И уже не встретит.

Когда шок от осознания того, кто она на самом деле, улегся, Дант решил не рассказывать ей ни о чем до тех пор, пока не встретится с ее родными. Рольф и Кассия согласились с этим. Дант хотел лично сказать Джиллиан ее настоящее имя, но прежде ему необходимо было увидеться с ее семьей и посмотреть, как они ко всему отнесутся. Дант хотел узнать, как так вышло, что он нашел дочь маркиза Адамли лежащей без чувств на ночной дороге под проливным дождем в Дербишире, и почему ее никто не хватился.

Учитывая свои отношения с ее родными, Дант не исключал, что Джиллиан, возможно, сама покинула сучий дом. Судя по тому, что он нашел ее в одной ночной рубашке, что-то заставило ее сделать это второпях.