Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Редер Эрих - Страница 72

Сразу же после единогласного оправдания генерала фон Фрича я подошел к генералу, пожал ему руку и поздравил его с полной реабилитацией. Я заверил его, что теперь нет никаких препятствий к дальнейшему его пребыванию на военной службе и что для армии он незаменим. Я также сказал ему, что готов предпринять любые меры, какие он сочтет нужными, чтобы восстановить его репутацию. Однако он не позволил мне сделать никаких шагов и, исходя из состояния своих личных дел, подал в отставку, которая была принята.

Тринадцатого июля того же года Гитлер снова собрал у себя всех адмиралов и генералов, присутствовавших на встрече 4 февраля, и сообщил, что комиссия по расследованию установила невиновность генерала фон Фрича и что его репутация ничем не запятнана. Он заявил, что глубоко сожалеет о своем решении провести расследование, но что оно было необходимо при сложившихся обстоятельствах. Лжесвидетель за свое преступление был расстрелян, и будет сделано все возможное для устранения несправедливости, допущенной в отношении генерала фон Фрича. Тем не менее, заключил Гитлер, он не считает разумным восстанавливать генерала в его прежней должности, поскольку фон Фрич не сможет полностью доверять ему как раньше.

Я был убежден, что Гитлер сказал правду, но со временем понял, что генерал фон Фрич так и не был полностью обелен перед армейской общественностью. Офицерскому корпусу в целом не было сообщено о реабилитации генерала, более того, этот случай стал лишь достоянием узкого круга высших армейских командиров. Единственным официальным признанием невиновности генерала можно считать присвоение генералу фон Фричу звания «почетного шефа» одного из знаменитых полков Германии.

Решив для себя, что военно-морской флот должен выразить свою веру в генерала фон Фрича, я в июле 1939 года пригласил его принять участие в маневрах флота в качестве почетного гостя на борту «Гнейзенау», линкора, в спуске которого на воду принимал участие и генерал. Барон фон Фрич со своим адъютантом провели неделю на борту этого линкора в полной форме, и при его прибытии адмирал Бём отдал ему все полагающиеся воинские почести, хотя генерал больше не состоял на воинской службе. Во время прощального завтрака, на котором присутствовали все старшие офицеры флота, адмирал Бём в своем спиче выразил наши лучшие чувства генералу. По завершении завтрака в честь генерала фон Фрича был дан салют из 17 орудий.

Размышляя над необычными обстоятельствами, связанными с делами фон Бломберга и фон Фрича, я начал подозревать, что во всем этом как-то замешан Геринг. Из-за неудачного брака фон Бломбергу пришлось уйти с поста командующего всеми вооруженными силами – с поста, который амбициозный Геринг мечтал заполучить для себя. Уход фон Фрича означал устранение соперника, который мог бы стать самым вероятным преемником фон Бломберга. Однако даже если Геринг и был замешан в этом деле, то его план провалился, поскольку Гитлер слишком хорошо знал его, чтобы дать столь значительную власть этому карьеристу. Гитлер просто-напросто упразднил пост командующего всеми вооруженными силами и принял такое командование на себя – решение, которое предложил ему фельдмаршал фон Бломберг, подавая прошение о своей отставке.

Чем больше я размышлял обо всем этом, тем больше радовался тому, что в свое время отклонил сделанное мне однажды Гитлером предложение – занять пост главнокомандующего всеми вооруженными силами. Прежде всего, у меня не имелось достаточного военного опыта, чтобы принимать грамотные решения по армейским и авиационным вопросам. Кроме того, я уже всерьез подумывал об уходе в отставку. В самом деле, проблемы с сердечно-сосудистой системой, от которых я, к счастью, более или менее оправился, едва не вынудили меня подать в отставку несколько ранее, в 1934 году.

Роль Гитлера в деле фон Бломберга и фон Фрича была той закавыкой, которую я никак не мог решить для себя. В то время как ярость Гитлера, обманом вовлеченного в историю с женитьбой фон Бломберга, была вполне понятна, его способ избавиться от фон Фрича вызывал недоумение. Болезнь горла, которой страдал фон Фрич и из-за которой он провел зиму 1937/38 года в Египте в отпуске по болезни, была бы вполне весомой причиной для увольнения его в отставку. Я не мог понять, как Гитлер не мог увидеть заговора, который сплелся вокруг фон Фрича.

Что же касается этого отважного и стойкого генерала, то он с началом войны отправился на фронт в качестве командира того самого полка, почетным шефом которого он числился. Во время польской кампании он пал на передовой смертью солдата, которую сам искал.

Вплоть до этого момента частью моей работы было вносить Гитлеру предложения и давать ему советы, некоторые из них он не принимал; в свою очередь он порой выдвигал требования, на которые я не мог согласиться. Хотя наши споры в таких случаях бывали довольно оживленными, они, как правило, заканчивались разумными компромиссами. Но с этого момента я стал яростно спорить с Гитлером. Так, например, в конце ноября 1938 года я делал доклад Гитлеру о нашей кораблестроительной программе и демонстрировал ему при этом чертежи новых кораблей. Во время доклада присутствовал также генерал Кейтель, начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами. По некой непостижимой причине Гитлер весьма оскорбился и принялся разносить все планы строительства двух линкоров – «Бисмарка» и «Тирпица». Он заявил, что их орудия слишком слабы, а скорость хода слишком низка. Это было сказано в отношении того самого «Бисмарка», чья мощь, скорость и, прежде всего, его непотопляемость в его последнем бою заставили британцев и американцев считать, что мы открыли некие новые секреты конструирования кораблей.

Позднее мне довелось понять, что подобные нападки Гитлера обычно были вызваны происками неких недоброжелателей, загодя нашептавших ему недобросовестную, порочащую информацию. Но тогда я этого не знал, а разнос был столь резким, что я встал и попросил освободить меня от командования, если Гитлер так явно отвергает всё результаты моих решений. С этими словами я направился к выходу из его кабинета.

Гитлер сразу же бросился за мной, догнал меня у самой двери, схватил за рукав кителя и попросил меня вернуться. Он тут же попытался отказаться от некоторых своих слов и попросил меня не думать об отставке. Но я ответил, что я не только занимаю этот пост в течение десяти лет, но и мне уже идет шестьдесят третий год, так что будет лучше, если меня заменят на этом посту более молодым человеком.

Гитлер тогда обратился за помощью к моему начальнику штаба, капитану 2-го ранга Шульте Мёнтингу, и попросил его убедить меня остаться на своем посту. Шульте был моим адъютантом, а впоследствии стал начальником моего штаба. Я всегда и во всем доверял ему. И теперь он отважно поддержал мою точку зрения, а в конце концов добился от Гитлера обещания предоставить мне полную свободу в реализации моей программы развития флота. Гитлер настоял на том, чтобы письменно зафиксировать моменты нашего расхождения во мнениях, чтобы, как он сказал, оправдаться перед историей, но настоял на том, чтобы я остался на своем посту. Как было свойственно ему, в последовавшие за этим инцидентом несколько недель он был необычайно любезен со мной. Мне кажется, именно тогда ему в первый раз пришла мысль повысить меня в звании до адмирала флота.

Однако в мае 1939 года у меня случилась новая резкая стычка с Гитлером. Офицер, который совсем недавно был назначен его военно-морским адъютантом, в соответствии с обычным порядком попросил официального разрешения жениться. Естественно, я такое разрешение дал. Вскоре после этого, однако, один штатский чиновник сообщил, что брак был заключен при таких обстоятельствах, которые могут привести к признанию его недействительным. Расследование показало, что сообщение это соответствовало истине. Теперь было два пути: либо брак должен был быть признан недействительным, либо офицер должен был уйти со своего поста. Но Гитлер принял решение о том, что брак должен остаться в силе, а офицер должен продолжать службу в качестве его военно-морского адъютанта.