Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Редер Эрих - Страница 69

С точки зрения флота это было трагической ситуацией. В качестве последней надежды на спасение и с целью сохранить хоть что-то я инициировал достижение письменного соглашения с командующим ВВС, которое мы оба подписали 27 января 1939 года. Согласно этому соглашению для решения авиационных задач флота выделялась 41 эскадрилья со всеми необходимыми для этого ресурсами. Но ВВС сохраняли полный контроль над всеми авиационными операциями над морем, в том числе над минированием с воздуха и действиями против надводных кораблей, подводных лодок, неприятельских военно-морских баз и береговых установок. Те немногие авиационные подразделения, которыми командовали непосредственно флотские начальники, предназначались лишь для разведывательно-дозорной службы и тактического воздушного прикрытия флотских соединений. На планах создания морской авиации в составе флота была поставлена жирная точка.

С целью оказания содействия ВВС в осуществлении авиационной поддержки флота один из генералов авиации был назначен офицером связи при моем штабе, а генерал-майор Гайсслер, бывший морской летчик и в течении многих лет офицер флота, был назначен на аналогичную должность при штабе командующего ВВС. Но ничто не могло изменить того факта, что ситуация была совершенно неблагоприятна для ведения полномасштабной войны. Все, что нам оставалось, – надеяться на изменения к лучшему в будущем, когда авианосец, который как раз проектировался, должен был вступить в состав флота. Мы рассчитывали на то, что, как в британском флоте, особые требования этого вида кораблей к авиационным подразделениям сделают очевидной абсолютную необходимость флота в своей собственной авиации.

Вся эта ситуация представлялась мне настолько идущей вопреки интересам ВМФ – да и страны в целом, – что я серьезно раздумывал о том, чтобы сделать ставкой всю мою карьеру, чтобы добиться решения на самом высоком государственном уровне. Однако Гитлер уже отказался вмешиваться в этот спор, и его решение могло сыграть против флота, что только еще больше бы укрепило позиции Геринга и ослабило бы позиции моего преемника, кем бы он ни оказался. И даже в крайне маловероятном случае моей победы, как я точно знал, Геринг никогда-бы не принял решения, идущего вопреки его желаниям и его амбициям.

Глава 13. Флот, Гитлер и нацистская партия

Как я уже упоминал, первая моя настоящая встреча с Гитлером состоялась за приватным ужином в доме командующего сухопутными силами генерала фон Хаммерштейна. Было это 2 февраля 1933 года, и, кроме Гитлера и министра иностранных дел фон Нейрата, присутствовали только командующие различными видами вооруженных сил. После ужина Гитлер сделал нам подробное заявление о том, какую политику он будет проводить в качестве нового канцлера Германии.

Сказав несколько замечательных слов о президенте фон Гинденбурге, Гитлер заявил, что его главными целями будут избавление от оков Версальского мирного договора, строительство сильного независимого государства для всех немцев и уничтожение безработицы. Он лично будет определять внешнюю и внутреннюю политику, а вооруженные силы не будут использоваться в качестве полицейских подразделений для решения внутренних вопросов, но должны будут отдавать всю свою энергию обороне отечества против внешних врагов. Вооруженные силы станут единственной организацией в стране, которой будет позволено носить оружие.

Со всеми этими принципами я был вполне согласен, особенно в вопросе неиспользования армии в политических целях.

Гитлер как личность

В начале своей деятельности Гитлер явным образом не питал особых симпатий к флоту. В своей книге «Майн кампф» он в высшей степени резко критикует императорский военно-морской флот и программу его развития, разработанную адмиралом фон Тирпицем. Эти позорящие флот страницы, как мы впоследствии узнали, были предложены его военным советником. Однако фон Левитсон, контр-адмирал в отставке, блестящий морской офицер, которого я хорошо знавал по службе на бронепалубных крейсерах во время Первой мировой войны, ставший одним из первых членов нацистской партии, пришел к мнению, что с того времени Гитлер стал лучше разбираться во флотских вопросах. Он отметил как-то, что прекрасно дисциплинированные флотские держатся в стороне от всякой политики и являют собой надежный инструмент легитимного государства.

Еще до прихода к власти в 1933 году Гитлер посвятил немало времени усердному изучению флота и его проблем и уже тогда дал понять, что он лично будет поддерживать возрождение флота.

Примерно в это время британский адмирал Харпер опубликовал свое исследование битвы при Скагерраке, «Загадка Ютландии». По просьбе Гитлера Рудольф Гесс сделал ее перевод, который Гитлер и прочитал в один присест, с обеда и до рассвета следующего дня. Он постоянно держал под рукой британский справочник по боевым кораблям и его немецкий аналог. Благодаря постоянному чтению и исключительной памяти он смог приобрести широкие познания в этой сфере, которые дали ему прекрасную базу для вынесения суждений по тем или иным флотским вопросам. В некоторых отношениях он превосходил даже признанных экспертов, был восприимчив к тем предложениям и докладам, которые я делал ему, и всегда внимательно выслушивал мои слова. Очень часто я находил взаимопонимание с ним куда проще, чем с военным министром фон Бломбергом, который зачастую рассматривал военные проблемы с точки зрения своего собственного рода войск, пехоты.

Очень скоро я убедился в одном: Гитлер не согласен со многими политическими линиями предыдущих десятилетий и он извлек из них те же самые уроки, которые сделали и мы на флоте.

Одной из основ его политики, как он неоднократно повторял нам, было то, что мы никогда больше не должны вступать в гонку вооружений с Англией, но должны прилагать все возможные усилия, чтобы установить с ней тесные и дружественные связи. Поэтому в отношениях с Англией он был предельно осторожен. По этой причине и мне тоже приходилось умерять те или иные мои суждения и программы в гораздо большей степени, чем мне этого хотелось. В особенности в отношении конструирования кораблей, которые мы планировали строить для замены наших «карманных» линкоров. В нашей строительной программе на очереди были два следующих линкора – «Шарнхорст» и «Гнейзенау», и лишь после долгого обсуждения и множества аргументов Гитлер согласился на то, чтобы снабдить их тремя башнями артиллерии главного калибра вместо первоначально запланированных двух. Но он решительно отклонил наше предложение увеличить калибр этих орудий с 285 мм до 380 мм. Такое решение буквально обескуражило меня, как и тот пункт в морском соглашении, который устанавливал мощь нашего флота в размере только одной трети от мощи британского флота.

Однако решение Гитлера ограничить наш флот по отношению к флоту Англии укрепило мою убежденность в том, что он намерен следовать той умеренной и осторожной внешней политике, которая была бы разумным отражением состояния дел на мировой арене.

Что же касается моих обязанностей командующего флотом, то Гитлер предоставил мне полную свободу действий. Проявляя острый интерес к типам кораблей, их вооружению и прочим техническим деталям, он весьма редко тем или иным образом вмешивался в жизнь основных структур военно-морского флота. Это относится к боевой учебе, образованию и несению службы, а также к юридической системе флота. Ни разу в начале своей деятельности как политика не попытался он оказать какое-либо влияние на отбор или назначение кадров, не допустил даже намека на какие-либо свои личные предпочтения. Поступи он так, я твердо отверг бы его поползновения, поскольку командующий одним из видов вооруженных сил несет полную личную ответственность за все.

Впечатление, которое Гитлер произвел на меня в тот период, было таким же, что и у всех остальных моих сограждан, – выдающегося человека и прирожденного лидера. Его познания, полученные интенсивным самообразованием, были обширны и разнообразны. Он не только хранил в своей памяти все эти разнообразные сведения, но и усваивал их, а его способность немедленно проникать в самую суть проблемы и сводить даже самые запутанные вопросы к общему знаменателю просто поражала. Он мог излагать свои мысли ясным и доступным языком, в таких словах, которые были максимально доступны пониманию того или иного слушателя. Неудивительно, что немцы приняли его не только с надеждой, но и с твердым убеждением в том, что он сможет вывести их из депрессии и нищеты, возникших в результате Версальского мира, и были готовы предоставить ему любые полномочия, необходимые для этого.