Узы Дракона (ЛП) - Харрисон Теа - Страница 3

Магия имела вкус крови, только она была золотистой и теплой, как солнечные лучи. Было хорошо глотать ее вместе с красной плотью.

Он выучил язык Древних рас, незаметно слушая их. Сам практиковался, когда летал, обдумывая каждое слово и каждое его значение. У Древних рас было несколько имен и для него. «Змей», — так они его звали. «Монстр». «Зло». «Великое чудовище». «Дракон».

Таковы были его имена.

Он даже не заметил, когда первые Homo sapiens начали распространяться по Африке. Никогда бы не подумал, что из всех видов именно они станут такими процветающими. Они были слабы, их век был короток, у них не было природной брони и их легко было убивать.

Наблюдая за ними, он учил их языки. Как и другие Веры, он научился менять свой облик и находиться среди людей. Они добывали из Земли вещи, что нравились ему больше всего: золото и серебро, блестящие кристаллы и драгоценные камни, которые превращались в произведения искусства. Восприимчивый по природе, он собирал все, что попадалось ему на глаза.

Этот новый вид существ распространился по всей земле, так что он соорудил потайные логова во многих подземных пещерах, где собирал свои сокровища.

В тайниках были работы Эльфов, Фейри, Веров и людей: золотые, серебряные и медные блюда, кубки; религиозные артефакты и чеканные монеты всех видов. Понятие денег интриговало его, как и многие другие интересные вещи: торговля, политика, война и алчность. Здесь же было обилие неограненных кристаллов, драгоценных камней и ювелирных украшений. Его запасы пополнялись литературными произведениями, как Древних рас, так и людей. Некоторые (только некоторые) книги казались ему драгоценнее сокровищ.

Вместе с интересом к истории, математике, философии, астрономии, алхимии и магии, заинтриговала его и современная наука. Он бывал в Англии XIX-го века, где разговаривал с известным ученым о происхождении видов на земле. Тогда они напились вместе, — англичанин был более восприимчив к алкоголю, — и проговорили ночь напролет, пока ночной туман не растворился в первых лучах солнца.

Он помнил, как говорил этому умному и пьяному исследователю о том, что у него одного и всей человеческой цивилизации было много общего. Разница была в том, что его опыт был накоплен одним организмом, был сохранен в единоличных воспоминаниях. Иначе говоря, он воплотил в себе все стадии эволюции: от зверя и хищника, до мага и аристократа, от жестокости к интеллектуализму. Он не был уверен в том, что приобрел человеческие эмоции. Но точно не перенял их мораль. Вероятно, величайшим достижением, перенятым от людей, было признание им власти закона.

Люди разных культур также называли его разными именами: «Рю». «Виверн». «Нага». Ацтеки почитали его как бога, крылатого змея Кетцалькоатля (Кетцалькоматль — «пернатый змей»; на языке науатль — имя божества древней Америки, один из главных богов ацтекского

 пантеона

 и пантеонов других цивилизаций Центральной Америки

— прим. пер. ).

«Драгос»

Обнаружив кражу, Драгос Куэлебре (фамилия героя, соглавно астурийской мифологии (провинция в Испании) означает крылатого змея, дышащего ядом – прим. пер.) взмыл в небо единственным взмахом крыльев. Широтой размаха они соперничали с восьмиместной реактивной «Сессной».

Жизнь в современном мире стала сложнее. Вошло в привычку во время собственных полетов слегка корректировать траектории самолетов с помощью Силы. Впрочем, проще всего было координировать собственные воздушные перемещения с местным аэроагентством. Возмутительное богатство и статус древнейшего и сильнейшего Вера позволяли ему организовывать жизнь по собственному усмотрению.

Сейчас же он забыл о вежливости. Сейчас его полет был из рода «Проваливай. На хер. С моего. Пути». Он был ослеплен яростью, жаждой насилия и недоверием. Лава пронеслась по древним венам, легкие заработали, как мехи. По мере приближения к наивысшей точке его полета, длинная голова дернулась назад, а потом вперед и он опять проревел. Звук разорвал воздух, как и острые лезвия когтей, вцепившихся в воображаемого врага.

Только когти одной из передних лап оставались неподвижными, зажав крошечный клочок какой-то хрупкой и непостижимой загадки. Эта вещь была так же бессмысленна, как если бы макушку страусовой головы кто-то украсил бы шапочкой из фруктового мороженого. Самым важным был практически неуловимый аромат, держащийся на этом клочке. Он до безумия дразнил его чувства, напоминая о чем-то из его далекого прошлого. Он не мог вспомнить, о чем именно, и это приводило в бешенство.

Его память накалилась добела и выскользнула из причала времени. Пребывая в гневе, он летал до тех пор, пока не пришел в себя и не восстановил способность здраво мыслить.

«Милорд?» — спросил его мысленно Рун. — «С вами все в порядке?»

Драгос поднял голову, впервые заметив, что его Первый летел за ним на благоразумном расстоянии. В своей ярости он упустил это — в любое другое время Дракон был бы в курсе всего происходящего вокруг.

Он отметил, что телепатический голос Руна так же спокоен и нейтрален, как если бы слова были произнесены мужчиной вслух.

Было много причин тому, почему Драгос сделал Руна своей правой рукой. Благодаря им Рун смог так долго держаться на своей службе. Он был достаточно зрелым и доминантным, чтобы поддерживать свой авторитет в иногда неспокойной общине Веров. Он был умен и способен на хитрость и насилие, что было близко по духу самому Драгосу.

Но наибольшей ценностью являлся дар Руна к дипломатии, чего у Драгоса никогда не было. Этот же талант младший товарищ использовал в переговорах с другими дворами Древних. Пригождался и он в улаживании конфликтов, возникавших после приступов ярости Драгоса.

Дракон сжал челюсти, полные острых зубов. «Я в порядке», — ответил он через секунду.

«Чем могу быть полезен?» — поинтересовался Первый.

Разум опять начало распирать от невозможности поверить в содеянное.

«Меня ограбили», — прорычал Драгос.

Пауза.

«Милорд?» — переспросил Рун.

Легендарное хладнокровие Первого дрогнуло впервые на его памяти. Дракон почувствовал мрачное удовлетворение.

«Ограбление, Рун, — он сделал ударение на каждом слове. — Вор вломился в сокровищницу и украл кое-что мое».

У Руна ушло несколько секунд на переваривание факта. Драгос дал ему время осознать это.

Преступление было из разряда невозможного. Такого не было еще никогда за все тысячелетия его существования. И вот, это случилось. Впервые кто-то каким-то образом нашел его хранилище, что уже само по себе было невероятным подвигом.

В подвальных помещениях башни Куэлебре была поддельная сокровищница, защищенная новейшей системы безопасности, но местонахождение истинного Драконьего логова знал только сам Драгос. Подлинное хранилище было защищено сильнейшей маскировкой и отвращающими заклинаниями, которые были старше пирамид в Египте. Обнаружив тайник, вор проскользнул через все физические и магические замки Драгоса, будто нож сквозь масло. Что еще хуже — взломщик сумел выскользнуть той же дорогой, что и пришел.

Какое-то предчувствие мучило Дракона весь день. Беспокойство достигло пиковой точки, и лишь проверка имущества могла унять его состояние.

Уже на подходе к скрытому входу в подземную пещеру он понял, что был взлом. Даже после обнаружения несомненного доказательства кражи, Драгос все еще не мог поверить в реальность произошедшего. Было что-то непостижимое во всем этом.

Он посмотрел вниз на свою сжатую лапу и сделал разворот обратно к городу. Рун последовал примеру и плавно переместился на свое обычное место справа и немного позади.

«Найди вора. Сделай все возможное, — приказал Драгос, — Все, ты понял? Используй все магические и не магические средства. Никаких других занятий. Никаких посторонних заданий, ничего отвлекающего. Передай все свои обязанности Арьял или Гриму».

«Понял, милорд», — ответил Рун, сохраняя спокойствие ментального голоса.