Те же и скунс–2 - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 71

Они не спали уже третьи сутки, и, наверное, поэтому командир оступился. Вместо неслышного кошачьего шага получилось неуклюжее падающее движение, резкий взмах рук… и он вдруг закричал. В голос. Крик был коротким, но страшным. А потом командир рухнул на колени и прижал ладони к лицу.

Бешеный Огурец мгновенно заслонил его, вскидывая автомат. Но стрелять не пришлось. Горчичник первым увидел тёмно-коричневую змею, исчезавшую в высокой. траве. Фр-р-р! – тяжёлое лезвие свистнуло в воздухе и пригвоздило гада к земле. Бешеный Огурец оставил автомат и склонился над командиром.

Тот больше не кричал, но стон рвался неудержимо, а между пальцами струились бурые слезы. Боль, видимо, была жуткая.

– Стас, слышишь, Стас… – Бешеный Огурец назвал командира по имени, кое-как заставил отнять от лица руки и быстро откупорил фляжку. Стас мучительно дёрнулся, когда струя воды прошлась по пульсирующим ранам, в которые за считанные секунды превратились глаза. Так оно и бывает, если себе на беду потревожишь «спуй-сланга», живущего на границе земель мавади и атси и впитавшего ненависть обоих племён. Не зря говорят, будто таких ядовитых плюющихся кобр нет больше нигде…

– Молодая, не страшно!.. – Горчичник ухватил ещё бившуюся двухметровую тварь и, раскрыв ей пасть, посмотрел зубы. – Солёный, вакцину живо!..

Окажись змея старой, заматеревшей – со всеми надеждами можно было бы уже попрощаться. А так сохранялась возможность спасти командиру жизнь, а если повезет, то даже и зрение…

Они опорожнили шприц-тюбик, поставили Стаса на ноги и потащили его дальше. По сравнению с тем, как они двигались прежде, это был черепаший шаг. Бешеный Огурец и Горчичник всё поняли практически сразу. И командир понял.

У них не оставалось времени. И выбора тоже. Впереди – генерал Ингози, чья смерть, начертанная на скрижалях ближайшего часа, непременно должна была состояться. За спиной – друг президента, с удовольствием вырезающий живым людям печень… Спрятать командира, чтобы потом вернуться за ним, было нельзя. Найдут. Найдут и…

Стас выпутался из их рук и опять поник на колени. По звуку дыхания нашёл Горчичника, повернулся к нему и прохрипел:

– Давай, слышишь, Лёшка… не тяни… Объяснений не требовалось. Горчичник оскалил зубы и вытащил из кармашка ещё один шприц-тюбик. Сломал колпачок. Крепко обнял командира. И молча, резким движением всадил иглу ему в бедро, прямо сквозь пёструю ткань… Пальцы стиснули податливый тюбик… «блаженная смерть», подхваченная током крови, разбежалась по телу…

– Прощ… – Стас вытянулся и замер, не договорив, сведённое болью лицо разгладилось. Потом на нём проявилась и застыла улыбка. Горчичник молчал, но лицо у него стало такое, что великий воин Ингози, если бы мог видеть его, тут же улетел бы в столицу на срочно вызванном вертолёте.

– Иди, – сказал Бешеный Огурец. – Я догоню. Он поймал взгляд Горчичника, полный горя, бешенства и безысходности, и оба опустили глаза. Они были профессионалами и знали, что нужно делать дальше. Вначале отрезать у Стаса голову, затем кисти рук. И закопать так, чтобы не отыскали собаки. Горчичник подхватил гранатомёт и помчался вперёд с такой скоростью, словно и не провёл на ногах двое с лишком суток. Он действительно был самым шустрым и выносливым из троих. Бешеный Огурец остался у тела. Чуть помедлил – и вытащил из ножен тридцатисантиметровый клинок…

Горчичник залёг у засохшего баобаба, раскорячившегося на краю деревушки. Деревушка ничего особо интересного собою не представляла – с полсотни хижин, сплетенных из ветвей и обмазанных глиной, под яйцеобразными крышами. Большой загон наподобие зулусских краалей… И скопище людоедов, одетых частью в мундиры гвардейцев президента Лепето, а частью – в боевые плащи из леопардовых шкур. Кто-то мог называть нападение на мавади «операцией», «акцией» и иными мудрёными словами белого человека. Простым солдатам, а точнее, воинам племени, предстояло священнодействие. Служение Духу Войны. И оно требовало соблюдения всех ритуалов.

Шум в деревне стоял невообразимый. Мерно рокотали тамтамы, ревел истекающий кровью жертвенный бык, но все звуки перекрывал натруженный рык танкового дизеля. В центре селения, у хижины главнокомандующего, стоял танк Т-34. И из последних сил вонял солярочным выхлопом. Он, может быть, и не очень годился против современных машин, но всё ещё мог давить гусеницами и стрелять. Вполне достаточно для кочевников с их верблюдами и лошадьми…

Прибыл он сюда из Анголы. Его обменяли на целый гарем рабынь и цветной телевизор «Панасоник». На ржавой броне ветерана, под натёками вражеских мозгов, загнивавших и совсем свежих, явственно краснела пятиконечная звёздочка и проглядывала полустёртая надпись:"ЗА НАШУ СОВЕТСКУЮ РОДИНУ!"

Бешеный Огурец, отставший от Горчичника на двадцать минут, долго пытался запеленговать напарника, но так и не смог. Горчичник, когда хотел, умел делаться совершенно невидимым. Зато сквозь сильную оптику было хорошо видно, как из штабной хижины появился генерал Ингози. Плотный, широкоплечий, с лиловыми, вывороченными, в точности как у братца-президента, губами… Он был окружён таким плотным кольцом телохранителей, что с трудом удавалось поймать блеск солнца на золоте генеральских погон. Ингози громко отдавал последние распоряжения. А потом – хур-хур-хур!.. – под торжествуют щий рёв своих воинов генерал взгромоздился на башню и сразу сгинул в люке, натягивая танковый шлем. Грохнула броневая крышка, ещё громче закричали весёлые людоеды…

Операция началась. Зрелище было великолепное. Впереди, в густом облаке выхлопных газов, скрежетал траками танк, за ним трусили гвардейцы президента, а в арьергарде, подбадривая себя яростным пением, приплясывали воины атси – в боевой раскраске, с дедовскими ассегаями в руках. «Калаш», конечно, хорош, не зря этим именем уже называли детей. Но куда приятней всадить широкое, ржавое от старой крови лезвие в брюхо врагу. Улыбнуться ему прямо в расширившиеся глаза и со вкусом развернуть наконечник… Хур-хур-хур!.. Пыль поднималась к небу столбом, грозно ревели отважные воины, свирепо утюжил саванну танк.