Зона бессмертного режима - Разумовский Феликс - Страница 68

– Что такие кислые-то, коллеги? – с ходу удивился он и дружески обнялся с Аном и Тотом. – Не надо печалиться, вся жизнь впереди. Давайте-ка лучше выпьем.

В его голосе, интонации, манере держаться ощущалось нечто таинственное, интригующее и загадочное. С чего бы это?

– А чему радоваться-то? – ухмыльнулся Ан. – Неужто работе? Текучке? Решению проблем? Трудовые будни – праздники для нас…

Он решил пока что не выносить сор из избы, пусть Исимуд пребывает в счастливом неведении. Как говорится, чем меньше знаешь, тем легче спишь. Жизнью проверенно неоднократно.

– Ты не знаешь, генерал, чему радоваться? – все-таки не выдержал, фыркнул и громко расхохотался Исимуд. – Вы только посмотрите, они не знают, чему радоваться. Ай вэй, чтоб я так жил…

Тут же в его руке блеснула банковская матрица, описала сложную кривую и благополучно перекочевала в пальцы Тота, который контролировал финансы. Миг, и в воздухе поплыли цифры, светящиеся, объемные, ощутимо весомые, составляющие фантастическое, поражающее воображение число. Оно излучало изумрудное сияние, крайне приятное для глаз.

– Вот, вот, друзья мои, вот оно, – снова расхохотался Исимуд. – Вы, такую мать, не знаете, чему радоваться? Все, финиш, финита, аллес. Дайте теперь только знак, и прекрасно обустроенная планетка где-нибудь в районе Плеяд будет ваша. На совершенно законном основании. Так что ни одна гнида из Галактической полиции своего хрена не подточит. Ну что?! – глянул он победоносно на Ана. – У вас пропал ваш пессимизм, генерал? Впрочем, вы уже не генерал. Вот, прошу. Сегодня день сюрпризов. – И Исимуд жестом фокусника извлек из своего ранца контейнер, в котором, каждый в своей ячейке, лежали галактические паспорта. – Бирки[249] совершенно чистые, с гарантией внесены в компьютер. Ну и кто тут у нас? – Он достал с ухмылочкой один из паспортов, оскалился еще шире, еще радостней. – Так-с, законопослушный Ра, торговец антиквариатом. А вот, – он активировал другой паспорт, – сынок его Осирис. А вот еще один наследник – Сет. Многоуважаемый Тот теперь зовется Джихуди, хотя я уверен в том, что для своих он так и останется Тотом. Старым добрым головастым Тотом… А вот, изволите видеть, Исида, Сохмет[250], Хатхор[251], Хапи[252], Маат[253]… И ваш покорный слуга за компанию со всеми уда… э-э-э… перекрестился. – Исимуд, цитируя известную поговорку, чуть было не сказал «удавился». – Теперь зовите меня просто Птахом. А что, по-моему, очень миленькое такое имя, выразительное[254]. Вот так, дорогие коллеги, в таком разрезе. Наше предприятие успешно вступило в завершающую фазу. Все, что надо и кому надо, уплачено, баланс резко положительный, можно рвать когти с концами, куда душе угодно. Хоть на Альдебаран, хоть в созвездие Персея, хоть на Дзету-Проксиму, хоть к чертям собачьим. Только я, – Исмут вздохнул, – если никто не возражает, останусь здесь. Хорошая планета, хороший дом, хорошая семья… Что еще нужно простому ануннаку, чтобы достойно встретить старость?! В далекой перспективе, конечно. Ну что, мы будем клацать зубами и щелкать клювами или пить это божественное хренди? Генерал, тьфу ты, достопотченнейший Ра, у вас икорки моей любимой не найдется?

– Сейчас будет вам, дражайший Птах, и икорка, и молоки, и ястыки, – отозвался Ан, хмуро посмотрел, как Исимуд насилует пробку, и повернулся к Тоту: – Коллега, будьте так любезны, введите нашего друга в курс дела. Откройте ему реалии. Может быть, у него пройдет эта декадентская тяга к роскоши.

– Угу. – Тот кивнул и с ходу, особо не разговаривая, показал Исимуду кино – то самое, голографическое, живописующее конец света. Аплодисментов он не услышал, хотя эффект произвел – новоявленного Птаха резко кинуло в тоску. Сразу стало ему не до хренди, не до выпивки, не до икры карпа Ре, да и вообще не до чего на свете. Мука, боль, сомнения, страдание, тоска загорелись в его бегающих глазках, помутившихся от мыслей. Извечный ануннакский вопрос «Что делать?» загорелся в них. Как быть? С женами, с детьми, с внуками и их внуками. С усадьбами, дворцами, поместьями, садами? С полями ханумака? Плантациями тринопли? С искусственными озерами, где плещется карп Ре? Куда все это девать? Этим хорошо, легки на подъем, собрали шмотки – и привет, отчалили в другую метагалактику. А тут… Ведь как все рассчитано-то было? Хорошо, досконально, с дальним прицелом. Ан со своими чемпионами ушел. Птах со своей командой остался. Гип-гип, ура-ура, игра в одни ворота продолжается. Как же, хрена с два!

– И как скоро все это начнется? – вынырнул-таки из омута пессимизма Исимуд, судорожно вздохнул, кое-как оборвал поток унылых мыслей. – Может, все же пронесет?

– Не пронесет, – уничтожил надежду на корню Тот. – Процесс развивается лавинообразно, имеем максимум год. Если не будет провоцирующих факторов.

– Ох, – снова кинуло в тоску Исимуда. – Значит, у меня остался год, всего лишь один год. Ох.

– Остался у нас, – резко оборвал его Ан. – Мы что, по-твоему, дешевки позорные, чтобы кентов своих бросать в бледном виде? Да и о лулу этих надо подумать. А, разлюбезнейший Тот?

Сам он в этот миг думал не о кентах, не о лулу, не о карпах Ре, нет все его мысли были о муркотах. На голубой планете они успешно прижились, качественно размножились и бойко расширяли ареал обитания. Красивые, грациозные, столь милые его сердцу звери, к которым тянет почему-то тем сильнее, чем больше узнаешь себе подобных.

– Естественно, – согласился Тот. – Мы своих друзей в беде не бросаем.

Несмотря на все грядущие катаклизмы, на душе у него было спокойно. Головной ковчег, уже практически построенный Зиусудрой, впечатлял. Исполински мощный, качественно сработанный, с самой минимальной, чуть ли не нулевой, плавучестью при полной загрузке[255]. Лучший корабельный кедр, густейшая смола, пушистейшая пакля, кованые гвозди. Пиллерсы, шпангоуты, палубы, двойное дно. Куда-нибудь да доплывет.

– Ну, бля, кореша, – с чувством сказал Исимуд, встал, вытер вспотевший лоб и вспомнил про выдыхающееся хренди. – И все же давайте выпьем. Не так все плохо, друзья. У нас в запасе год, целый год. Хотите верьте, хотите нет, но интуиция подсказывает мне, что у нас все будет хорошо. Ну, давайте…

Интуиция у Исимуда оказалась дешевой распоследней блядью[256]. Не успел он даже налить, как в дверь постучали, бешено, с напором, и сразу же заявился Мочегон:

– Утес, звездолет!.. Только что вышел из Канала. Направляется в нашу сторону. И хрена ли лососячьего ему здесь надо?

«Кумарби бы объяснил», – сразу все понял Ан, сделался на удивление спокойным и железным голосом приказал:

– Вселенский шухер, атас, подымай братву. Челноки к отлету. Орудие в готовность. Запустить программу диагностики двигателей.

Странно, но ему вдруг стало необыкновенно легко – нечего терять, он уже мертвец. Правда, еще способный двигаться, находить цель, резать по живому, рвать своим врагам глотки. Мертвец, крепко помнящий слова своего отца: «Сынок, все мы когда-нибудь, рано или поздно, сдохнем. Весь вопрос только как…»