Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Вселенский расконвой - Разумовский Феликс - Страница 27


27
Изменить размер шрифта:

– Эй, Ромашка 69, это Ибис, – сказал Тот в эфир. – Эй, Ромашка 69, ответьте Ибису.

– А, это ты, Светильник разума? Шалом. Мочегон на линии, – хрипло ответили ему. – У нас все нормуль. Орбита стационарная, пиво холодное, братва путевая, бабы горячие. Слышь, какие горячие, кипятком ссут.

Из кристалла связи и впрямь доносились громкие, полные задора женские крики. Что-то типа «еще, еще, глубже, глубже, давай, давай». Чувствовалось по всему, что жизнь, в особенности половая, кипела на орбите ключом.

– Ладно, понял все, отбой, – не сразу отключился Тот, вздохнул, послушал и плавно изменил настройку. – Эй, Орлиное гнездо, это Ибис. Орлиное гнездо, ответьте Ибису.

– Ответственный дежурный на линии, – мгновенно отреагировали в эфире. – Докладываю: без происшествий. Вооружение, снаряжение полностью, раненых и убитых нет. Его степенство генерал Шамаш сию минуту подойти не могут – охватывают заместителей командным инструктажем. Что-нибудь прикажете передать?

– Расслабься, подорлик, вольно, – по-доброму скомандовал Тот, поежился, куснул губу и нехотя подкрутил настройку. – Ибис вызывает на связь Избушку. Избушка, ответьте, это Ибис. Избушка, немедленно ответьте Ибису. Избушка…

Наконец его услышали, в эфире щелкнуло, охнуло, по-кошачьи поскреблось и отозвалось голосом Анту:

– Ась? Ктой-то? Ась? Тот Ибисович, ты, что ль? Ты?

– Да я это, я, – не стал запираться Тот. – Как там у вас на борту?

– А у нас на борту как всегда, – радостно доложила Анту. – Ругаются. Потом дерутся. Энки давеча Энлилю в жабр, Гибил, не мудрствуя, Наннару в нюх, а Нинуртушка их, сердешный, разнимать, да тоже получил с ноги под дых. Ну, конечно, осерчал да и, знамо дело, за палаш. Хорошо, Мардук не оплошал и приласкал его бутылкой между рог. Так что тихий лежит такой, скучный, отдыхает. А у нас так весело, уж так весело, – неожиданно запечалилась Анту, всхлипнула, шмыгнула и перешла на шепот: – Батюшка Тот Ибисович, ты уж расстарайся, забери меня, кормилец, отседова. Нинлильша-то, стерва, ведь мне проходу не дает, жучит меня, язвит, казнит, прилюдно лает, не может все никак забыть, что называла я ее сукой, блядью, дешевкой, стервой и давалкой. А она ведь и есть дешевка и блядь, Энлилюшку-то ведь бедного как женила тогда[33]. И Нинта, кобылища, ей под стать… Блядно живет, и с Энки, и с Энлилем, и с Гибилом. С кем только ни живет. Хорошо, хоть меня не язвит, некогда ей. Ох, видел бы все это Ан, покойник, заступник. Уж он бы показал кое-кому, что почем, уж он бы меня в обиду не дал… Батюшка ты мой, Тот Ибисович, именем его, учителя твоего, прошу – эвакуируй меня. Ведь это же не ануннаки – звери, всех их в упор, в упор из лучеметов. А лучше бы на протоплазму в конвертер или же на органы их всех пустить, на органы…

И кто это сказал, что Анту не в себе? Нет, кое в каких вопросах она разбиралась неплохо.

– Не понял вас, не понял, помехи, – отключился Тот, горестно вздохнул и, наверное, уже в сотый раз поймал себя на мысли – нет, блин, не вера в надежду умирает последней, а злоба, алчность, ненависть, предательство и ложь – мощно прогрессирующие качества загадочной ануннакской души. Да уж, такой загадочной, непонятой и непростой…

«Ладно, поговорили», – отключился Тот, яростно шмыгнул носом и, даже не глянув на вахтенного, властно приказал:

– Сканеры обзора включи.

Четко сработала автоматика, вспыхнул голографический кристалл, в цвете, в объеме, в черт знает каких лучах показалась несчастная планета. Еще какая несчастная – по поверхности ее гуляли волны, в атмосфере буйствовали бури, из сплошного полога иссиня-черных туч низвергались реки, водопады, океаны. И все это адское великолепие освещали мириады молний. Эх, был бы Тот эстетом, дышал бы неровно к музам, такой бы сюр задвинул, такое бы навалял. В самом страшном сне не привидится. Однако был он стопроцентным реалистом, ануннаком дела и мужем своих жен, а потому стал мерить скорость ветра, температуру воздуха и высоту волны. Затем задействовал хрональный пеленгатор, набрал коды доступа, активизировал режим, и радостно-тревожная отцовская улыбка осветила его хмурое задумчивое лицо – на голоэкране, выписывая зигзаг, пульсировала неприметная оранжевая точка. Это ярко напоминал о себе хрономаячок, установленный в медальоне у Зиусурды на груди. В теллуриевом массивном округлом медальоне, согреваемом живым ануннакским теплом.

– Тэк-с, – Тот повеселел, подмигнул дежурному и с лукавым видом посмотрел на Имхотепа: – А что, друг мой любезный, ты еще не расхотел взять реванш? Э, не расхотел, по глазам вижу, что не расхотел. Ну ладно, ладно, пойдем, пойдем, будет тебе фора и белые войска. Как насчет туры, коня и офицера?

Клубились, чернели, наливались жутью тучи, ужасно ревел гром, бушевала стихия. И пульсировала точка на экране пеленгатора, неприметная, оранжевая, напоминающая светлячка. Летящего сквозь темень куда-то в неизвестность. Потому что все же, как ты ни крути, не зло и ненависть – надежда умирает последней…

Спустя время

– Не будем садиться, корешок, а заходить на посадку, – усмехнулся Мочегон, смачно выругался в эфире и неожиданно замельтешил: – Погоди-ка, братуха, погоди, я сейчас. – Было слышно, как он поднялся, с негодованием метнул слюну и вдруг взревел на всю Галактику, так что квазары содрогнулись: – А ну, ша, положь баян, ты, сучий потрох! Давай хватай штурвал, рисуй маршрут, Светильник Разума скомандовал посадку. И если только, сука, бля, не мягкую, в натуре, то будешь не орланом у меня, а петухом. Эй, братва, поднимайте рулевого, кантуйте в вертикаль, крепите в кресле. Да осторожней вы, так вашу растак, осторожней, ему еще на мягкую посадку идти.

Послышалась возня, увесисто упало тело, и кто-то омерзительно запел:

А все потому, что мы пилоты
И небо – это наш родимый дом.
Первым делом мы испортим самолеты.
Ну, а девушек оттрахаем потом…

Песня тут же иссякла, вяло излился мат, и в эфире повисла мертвая тишина. Однако ненадолго. Тут же ее нарушил Мочегон, как бы в продолжение разговора он хрипло спросил:

– Так, значит, говоришь, распогодилось? Без балды? А то очень бы не хотелось жопу мочить. Впрочем, рога мочить[34] куда как хуже. В общем, запрессовали, только свистни – сойдем с орбиты. Наколку на координаты подгони…

– Все будет тебе вовремя и в полном объеме. Настраивайся на завтра, – заверил его Тот, связался с Шамашем, «Избушкой» и всеми прочими, со вкусом пообедал и начал думу думать. Не в одиночку, коллегиально, точнее говоря, на пару с мудрейшим Имхотепом. Тот даром что полулулу, то бишь из грязи в князи, географию учил отчетливо, да и во всех прочих науках разбирался изрядно. Да уж как изрядно – вон какого Сфинкса отваял. Так что недолго совещались Тот и Имхотеп, струили потоки мудрости, насиловали ГЭВН – быстренько пришли к консенсусу, гениальному, как все простое. Приземляться было решено на Горе Спасения[35], к ней, судя по пеленгатору, крепко держало курс судно Зиусурды. А что – склоны пологие, рельефы каменистые, имеются ровные просторные площадки – планетоиду сесть просто делать нечего. Да при отличной видимости, нулевой турбулентности, знании деталей…

– Как там говорит Мочегон-то? Сядем усе, – резюмировал Тот, запустил программу и посмотрел на Имхотепа. – Ну что, дорогой коллега, делу время, потехе час. Пусть ГЭВН работает, она теллуриевая. А нам не мешало бы развлечься, активно отдохнуть. Как насчет реванша, первого хода и двух ладей форы? А?

«И петушиного солирования под столом», – подумал Имхотеп, вздохнул, однако же ответствовал с улыбкой:

– Для вас, дорогой учитель, что угодно.

вернуться

33

Очень старая история. Давно еще, в парнях, Энлиль пошел в баню, где встретил моющуюся Нинлиль. Естественно, во всем ликующем расцвете ее женского обаяния. Само собой, не совладал и отдался во власть природы, буйно и неоднократно, по обоюдному, между прочим, согласию. А когда дело молодое свершилось, Нинлиль умело распустила слух, что ее, бедную, несчастную, взяли силой. И Энлилю не осталось ничего другого, как прислать ей свадебные одежды. Позже выяснилось, что всю эту операцию задумала и провернула мама Нинлиль, очень любящая и заботливая, как все мамы.

вернуться

34

Мочить рога – сидеть за решеткой.

вернуться

35

В Библии – гора Арарат.