Вавилонская башня - Разумовский Феликс - Страница 6

Знал ли Джон Мак-Рилли, шериф маленького американского городка, эту русскую народную песенку времён окончания «холодной войны»? А фиг его разберёт. Может, и знал…

Было самое начало «индейского лета». Однако вместо ожидаемого ласкового сентябрьского солнышка в хмуром небе зависли низкие тяжёлые тучи. Потом из них на капот патрульной машины начали валиться мокрые белые хлопья. Помимо прочего, это означало, что в ближайшие часы не оберёшься дорожных аварий. Да и могло ли быть по-другому, если большая часть местного поголовья автомобилей вообще никогда не видела снега? Половина ещё до вечера будет торчать из кюветов, и «Скорая» потащит в больницы переохлаждённых… если не обмороженных. Ноль по Цельсию в здешних местах был едва ли не климатической катастрофой. Подумав об этом, шериф Мак-Рилли невольно вспомнил родные холода и выругался – длинно и сочно. Так, как было принято ругаться в краях, где он вырос. По глубокому убеждению шерифа, здешний народ даже материться толком не умел…

Его «Гранд Чероки» тем временем припарковался около входа в заведение «У Теда».

Прелесть маленького городка – если, конечно, этот городок вообще стоит доброго слова – состоит в том, что его население относится друг к дружке почти по-родственному. Когда-то, много лет назад, Мак-Рилли был здесь новичком. Чужаком из внешнего мира, объектом постоянных «проверок на вшивость». С тех пор на его глазах успело вырасти целое поколение. Прежние мальчишки называли его «дядя Джон», а девчонки… девчонки откровенно строили ему глазки.

Не являлась исключением и дочка Теда, стоявшая за стойкой папиного заведения. Суровый шериф годился ей в отцы, но с каких это пор такие мелочи, как разница в возрасте, смущают нынешнюю «отвязную» молодёжь?..

Другое дело, этот родственник Стивена Сигала был неприступен, точно скала Палпит, главная туристская достопримечательность их городка.

Дороти даже гадала с подружками, каких кровей был горбоносый красавец с лихой проседью в вороных волосах. Шотландская фамилия не в счёт, такие фамилии и у негров бывают. Не то чтобы происхождение шерифа имело какое-то значение, но ведь любопытно же.

Однажды она прямо спросила его об этом, когда Мак-Рилли по просьбе папаши извлёк её с сомнительной дискотеки и вёз к родителям, под домашний арест. Терять было нечего, и девчонка решилась:

«Дядя Джон, а вы этнически кто?»

Мак-Рилли ответил не моргнув глазом:

«Еврей».

Шуточки у него были, однако.

– Здравствуйте, дядя Джон! – обрадовалась Дороти, заметив в дверном проёме поджарую фигуру шерифа. Поправила свечку, воткнутую в бутылку, и похвасталась: – А у нас света нет. Уже часа два!

– Приплыли, – буркнул Мак-Рилли. То, что с утра во всем городе напрочь вырубилась связь, он уже знал. Причём вырубилась очень по-хитрому, на трезвую голову не разберёшься. Даром ли на середине Линкольн-стрит весь день торчит красный микроавтобус телефонной компании и здорово мешает движению. Хотя какое там движение, по нынешней-то погоде. Хуже то, что ещё со вчерашнего дня почти поголовно стали «глючить» мобильники. А теперь ещё, оказывается, и электричество медным тазом накрылось.

«Действительно, приплыли. Городишко того и гляди точно замёрзнет…» – подумал шериф. Если уж у Теда могут предложить только ветчину с вареньем и холодный чай, значит, дела в корень плохи. Это только в кино несгибаемая Америка дружно и с неизменным успехом борется то со стихийными бедствиями, то с нашествиями инопланетян. В реальной жизни, если час-другой не включаются тостер, хлеборезка и картофелечистка, все катится в жопу. Ни тебе у кого ни дровяных печек, ни сохраняемых на чердаке керосинок, а костёр без покупных углей и баночки «поджига» умеет развести только инструктор бойскаутов. Ну там, ещё шериф.

Что же будет, если придётся по-настоящему туго?..

Тем не менее, Мак-Рилли молча и не торопясь – должен ведь кто-то олицетворять спокойствие и надёжность! – съел пару толстых мясных трубочек, начинённых брусничным джемом, запил их приторным чаем и, швырнув на стойку засаленный доллар, вышел наружу.

Погода, похоже, стала ещё более мерзкой – со стороны далёких гор налетел резкий и по-настоящему ледяной ветер. Он закручивал сплошные полотнища снега (уже, кстати, не таявшего на лету) в бесконечные спирали метели, слепил глаза и, кажется, всерьёз примеривался сбить с ног. Забравшись в джип, Мак-Рилли вытер ладонью мокрое лицо и первым делом отрегулировал климат-контроль на какой следует обогрев. Так дело пойдёт, стрелять фазанов на уик-энде ему придётся навряд ли…

Тут в машине ожила рация. Шериф снял с держателя микрофон:

– Да, Толстяк, слушаю.

– Сэр, тут на Линкольн-стрит, около автобуса телефонистов… тут… тут…

Обычно невозмутимый помощник буквально срывался на крик. Чтобы довести его до подобной истерики, требовалось нечто воистину экстраординарное.

– Ясно, Толстяк, скоро буду, – твёрдо сказал Мак-Рилли в эфир. Врубил четыре ярких прожектора на крыше джипа и тронул тяжёлую машину с места.

Мощные фары выхватывали впереди только белую колышущуюся стену. Джип двигался со скоростью контуженной улитки и прибыл на место только минут через двадцать, и то больше благодаря инстинкту водителя, знавшего свой городок наизусть. Мак-Рилли затормозил, буквально упёршись бампером в красный микроавтобус, и вылез в снежную круговерть. Прикрывая лицо рукавом, он медленно двинулся в направлении зажжённых огней машины помощника, едва различимых за мутной мчащейся пеленой.

Примерно на полпути, у открытого люка, в свете фар он увидел одетые в кроваво-красные комбинезоны тела ремонтников из телефонной службы. Именно тела. Они лежали на снегу лицами вверх, да не просто лежали, а выгибались дугой, как в приступах эпилепсии. Мак-Рилли подскочил к ближайшему из них и попытался придержать его голову, бешено колотившуюся о занесённый снегом асфальт…

И тотчас понял, что невероятная погода и чудеса с электричеством были ещё, как говорится, цветочками.