Второй атт - Измайлова Кира Алиевна - Страница 62

– Не надо! – попросил я, малодушно отворачиваясь и стараясь не разжимать губы.

– Сэр! – Ларример был неумолим. – Извольте хоть немного поесть!

Кажется, еще чуть-чуть, и он станет упрашивать меня съесть ложечку за тетю Мейбл, ложечку за Сирила…

Хоть под одеяло от него прячься, в самом деле! Впрочем, это бесполезно, он и туда заберется с очередным притиранием или отвратительным горячим молоком с пенками, которое я ненавижу с детства. Видимо, именно поэтому я практически никогда не болел, но в последние годы расслабился, потерял бдительность, а ледяной дождь окончательно меня доконал.

– И не помогли ваши шарфы и зонтики, Ларример, – отчаянно прогнусавил я. – Что толку было тащить все это с собой, если теперь я…

Я всхлипнул (или хлюпнул, что точнее) и откинулся на подушки.

Что самое обидное, недавно забегал в гости Сирил, сообщить, что помирился-таки с миссис Вашингтон (не иначе, разжалобил ее синяком и рассказом о своих злоключениях в трущобах). Так вот, кузен был до неприличия здоров, бодр и буквально окрылен… каким-то чувством. А ведь он вымок не меньше моего! «Вот что значит молодость», – брюзгливо подумал я. Когда-то я часами шагал под тропическими ливнями и ледяными ветрами, ночевал на голой земле и питался невесть чем, но ни разу даже не чихнул, а теперь… Точно, старею!

Болеть я ненавижу. Бог с ним, с жаром, это можно стерпеть. Но этот проклятый насморк, от которого нос становится похож на переспелую грушу! Но боль в горле! Теперь даже мои питомцы не приносили мне привычного утешения, и я малодушно скинул заботу о них на Ларримера: при каждом взгляде на них мне мерещилось, будто я пытаюсь проглотить какой-то из кактусов повышенной колючести, и он застрял у меня в горле. Ну а про мерзкие лекарства я уже говорил…

– Сэр… – Ларример было само терпение, а обращался со мной как с тяжело больным, будто я лежал при смерти, а не маялся от банальной, хоть и страшно неприятной, простуды. – Быть может, вы желаете еще чего-нибудь?

– Знаете… – Я задумался, что было не так просто: голова казалась отлитой из чугуна. – Пожалуй, Ларример, я с удовольствием съел бы кусочек копченого сала на корочке черного хлеба… И с чесноком, да!

К этому изысканному лакомству я пристрастился во время одного из своих путешествий. Жаль, в Англии его достать практически невозможно, разве только договориться специально с каким-нибудь фермером, но я об этом постоянно забывал.

Судя по лицу Ларримера, я нанес ему тягчайшее оскорбление.

– Сэр!.. – произнес он непередаваемым тоном, покачал благородной седой головой и удалился, держа поднос с недопитым бульоном. Я подавил вздох: на ужин меня ожидала очередная невообразимая бурда. И почему считается, что больным полезны именно такие малосъедобные блюда?

Через несколько дней я понял, что надо бежать. Причем бежать в прямом смысле этого слова: еще немного, и дом мой из крепости превратится в тюрьму, а Ларример из самых лучших побуждений сделается лучшим надсмотрщиком всех стран и народов.

Визит нашего домашнего врача, знавшего меня с младенчества, страшно разочаровал Ларримера: доктор Милтон заявил, что ничего страшного со мной не случилось, простуда пройдет сама собою, главное, оставить больного в покое и давать побольше горячего питья. Тут он посмотрел на мою страдальческую физиономию и добавил: «Можно чаю с капелькой бренди». После этого Ларример зачастил в библиотеку, где обнаружил старинную медицинскую энциклопедию, из которой теперь и зачитывал мне заунывным голосом то одну, то другую статью о какой-нибудь экзотической болезни. Каждое такое чтение сопровождалось рефреном: «Сэр, но вы же были в географическом обществе, вдруг вас там чем-то заразили?!» Так у меня были последовательно обнаружены симптомы бубонной чумы, холеры, сибирской язвы, черной оспы и проказы. Самое ужасное, что я и сам понемногу начинал их ощущать, а это означало, что сила убеждения Ларримера крайне велика!

Из всего этого следовало, что выздороветь в кратчайшие сроки мне не грозит, а значит, нужно было предпринимать решительные меры. Но и тут меня подстерегала неудача… Коварный дворецкий, явно предполагая, что я могу и не усидеть на месте, убрал мою верхнюю одежду! Однако это меня не остановило, и, дождавшись, когда он двадцать раз проверит, все ли у меня в порядке, не нужно ли мне чего, не подать ли чаю и так далее, уйдет спать, я вызвал такси. (Честное слово, я предпочел бы суровую сестру милосердия, но Ларример не мог доверить заботу о моем хрупком здоровье посторонней женщине.) Какое счастье, что я все-таки провел телефон в оранжерею! Оттуда было проще совершить тайный звонок…

Право, не знаю, что вообразила телефонная барышня, получив вызов хриплым шепотом (а иначе я говорить не мог), и что подумал таксист, явившись к моему дому с потушенными фарами, остановившись у черного входа и увидев джентльмена с одним маленьким саквояжем, в пижаме, без шляпы и обмотанного клетчатым пледом на манер дикого шотландского горца. Свое мнение он, во всяком случае, оставил при себе, но сумму явно назвал сверх счетчика.

Спрятаться от Ларримера я мог только в одном месте – в доме тетушки Мейбл. Там сейчас обитал один Сирил, но я полагал, что он меня не выдаст.

По пути я нервно оглядывался, словно ожидая погони, в итоге таксист тоже начал дергаться и повел машину весьма рискованно. Честно говоря, мне еще хотелось замести следы на случай, если, скажем, Ларример решит использовать ищеек. Думаю, для того, чтобы отбить им нюх, вполне бы сгодилась смесь микстур, которые я все это время сливал в пустую бутылку из-под кактусовки. Я давно собирался ее выбросить, да так и не собрался, и был очень рад этому обстоятельству. Конечно, будь бутылка полной, она сослужила бы мне куда лучшую службу, но увы, увы… В тайнике имелся еще коньяк, но его бы Ларример учуял и, невзирая на совет доктора Милтона, устроил бы мне выволочку. Так или иначе, но в бутылке содержалась невообразимая смесь шарлатанских средств, способная отправить к праотцам человека с бычьим здоровьем! Не завидую я тому, кто рискнет из нее отхлебнуть…

Такси с лязгом и скрипом затормозило у дома тетушки Мейбл, я выскочил из машины (водитель проводил меня подозрительным взглядом, боялся, очевидно, что я удеру, не расплатившись) и забарабанил в дверь. Как и следовало ожидать, Сирил еще и не собирался отправляться в царство Морфея и был весьма удивлен, обнаружив меня в такое время на пороге, да еще и в подобном виде.

– Вик, боже, что с тобой?! – спросил он, выронив сигарету. Главное, чтобы пол не испортил, тетушка Мейбл его со свету сживет, не за курение, так за паркет!

«Убежища!» – хотел крикнуть я на манер средневековых христиан, укрывающихся в храме.

– Я заболел, – прохрипел я, – забыл, что ли?

– А, ну да, но я думал, ты давно поправился. – Сирил подобрал окурок. – Но что случилось?

– Ларример, – произнес я с содроганием, и он понимающе кивнул. – Спрячь меня!

– Заходи, – мотнул он лохматой головой. Что такое мой дворецкий, объяснять ему было не нужно. – Так и быть, предоставлю политическое убежище беглому кузену!

– Погоди, – остановил я и указал на такси. – Расплатись с водителем, будь добр. У меня с собой денег нет – Ларример спрятал мою одежду, а портмоне было в кармане пиджака…

Впервые в жизни я увидел на лице Сирила то выражение, которое, должно быть, приобретала моя собственная физиономия в такие моменты.

– Ладно, – сказал он, сбегая по ступенькам крыльца к машине. – А ты не стой на улице!

Я с удовольствием вошел в теплый холл и начал разматывать плед. Все-таки я озяб: ночи нынче не слишком теплые, а я еще и в ночных туфлях на босу ногу…

– Хорош! – довольно произнес Сирил, возвращаясь в дом и запирая дверь. – Пойдем-ка наверх, Вик! Кажется, я знаю, какое лекарство тебе требуется!..

На следующий день я проснулся довольно поздно, прислушался к своим ощущениям и с радостью понял, что лекарство Сирила (марочный коньяк в приличных дозах) возымело некоторое действие. До полного выздоровления было еще далеко, но чувствовал я себя не в пример лучше.