Легенды Крыма - Кузина Т. Т. - Страница 21

— Из этого парня должен быть толк, — но говорил уже не так радостно, как раньше.

Однако молодого Фрица он не слушал и всю воду, что оставалась в колодце, по-прежнему отдавал.

Прошли годы. Сгорбился старик, а Фриц вырос в здорового парня, такого сильного, что все боялись его. Побаивался даже отец.

Случилась беда в семье старого немца: один за другим умерли все шесть сыновей и остался один Фриц. Готов был все сделать для него отец, но только в одном не хотел уступить: не позволял закрывать для народа колодцы.

— Вода держит возле нас людей. А в людях — основа нашего богатства. Пока я жив — так будет, а умру — поступай как знаешь, — говорил он Фрицу.

— Основа богатства — в деньгах, — твердил Фриц, удивляясь неразумству отца.

Умер старый немец. Фриц похоронил отца и первым делом запер все семь колодцев на замок.

— Кому нужна вода — пусть платит, — объявил он.

Поднялся в народе ропот. Ведь никогда такого не было. Но что сделаешь! Несли свои гроши за каждую кружку воды, несли, но роптали все сильней. Услыхал об этом Фриц, стали холодными, как болотная гниль, его глаза, и не велел он давать воду даже за деньги.

— Пусть подохнут, раз меня так ругают.

А вода — это жизнь. Что делать, как жить без воды?

Пришли люди к Фрицу, слезно просили его смилостивиться. Не кланялся ему только один мужичок, бывший солдат, с медалями на груди. Не кланялся и ругал Фрица, как последнего человека на земле. Слушал всех Фриц и сказал:

— Ладно, воду получите. Но не все. Вот тому, что ругает меня, — ни капли не дам.

Схватил того мужика и швырнул за ворота. Упал мужичок наземь и грудь себе отбил. Целый день мучился и к вечеру помирать стал. Пересохло горло, внутри все жжет.

— Испить бы! — просит он, но воды нельзя было нигде достать: чтобы доконать мужика, Фриц велел запереть колодцы на семь замков, а ключи спрятал.

Потянулся перед зарей мужичок последний раз, посмотрел в последний раз на белый свет, сказал какое-то слово и умер. Утром Фриц велел открыть колодцы и принести ему воды. Шарили, шарили в колодцах, а воды в них ни капли не осталось — вся ушла.

И с тех пор многие годы не было ее в семи колодезях.

Ушел от тех мест Фриц, бежал в страхе, а народ остался. Развеялась с годами память о жадном человеконенавистнике — и снова появилась вода в семи колодезях — холодная, сладкая, чистая.

Семь Колодезей — железнодорожная станция в пятидесяти километрах от города Феодосии по Керченской линии. В прошлом в районе станции находились экономии немецких колонистов, которые появились в Крыму еще в первой половине XIX века. Окрестности Семи Колодезей, и в особенности юго-западная часть Керченского полуострова, бедны водой, и воду здесь еще недавно добывали с большим трудом.

В результате изысканий, проведенных несколько лет назад, в районе станции обнаружены мощные источники хорошей пресной воды, а с прокладкой трассы Северо-Крымского канала вопрос о водоснабжении Керченского полуострова полностью разрешен.

Легенда записана от А. Фролова — жителя Семи Колодезей, долгое время батрачившего у немецких колонистов.

Ифигения в Тавриде

Многочисленное греческое войско собралось в поход на Трою. Но вот уже несколько дней греческие корабли стояли у берега и не могли отплыть: дул противный ветер. Этот ветер послала богиня Артемида, разгневавшаяся на греческого царя Агамемнона за то, что тот убил ее священную лань.

Напрасно ждали греки, что ветер переменится. Он, не ослабевая, дул в прежнем направлении. В стане начались болезни, среди воинов поднялся ропот.

Наконец прорицатель Калхас объявил:

— Лишь тогда смилостивится богиня Артемида, когда принесут ей в жертву прекрасную дочь Агамемнона Ифигению.

В отчаяние пришел греческий царь. Неужели суждено ему судьбой потерять нежно любимую Ифигению?

Прекрасная и величественная прошла Ифигения среди несметных рядов воинов и встала около жертвенника. Заплакал Агамемнон, взглянув на свою юную дочь, и, чтобы не видеть ее смерти, закрыл лицо широким плащом.

Спокойно стояла у жертвенника Ифигения. Все хранили глубокое молчание. Вещий Калхас вынул из ножен жертвенный нож и положил в золотую корзину. На голову девы он надел венок. Вышел из рядов воинов Ахилл. Он взял сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову Ифигении и громко воззвал к Артемиде:

— Всемогущая богиня Артемида! Пошли нашему войску благополучное плавание к троянским берегам и победу над врагами!

Взял Калхас в руку жертвенный нож и занес его над Ифигенией. Но не упала с предсмертным стоном юная дева. Вместо нее у алтаря, обагряя его кровью, билась в предсмертных судорогах лань, сраженная ножом Калхаса.

Свершилось великое чудо: богиня Артемида сжалилась над Ифигенией и сохранила ей жизнь, послав на жертвенник лань. Пораженные чудом, как один человек, вскрикнули все воины. Громко и радостно вскрикнул и вещий Калхас:

— Вот та жертва, которую требовала великая дочь громовержца Зевса — Артемида! Радуйтесь, греки, нам сулит богиня счастливое плавание и победу над Троей.

И действительно, не была еще на жертвеннике сожжена лань, как подул попутный ветер. Не теряя времени, греки стали готовиться к отплытию.

Богиня Артемида, похитив у жертвенника Ифигению, перенесла ее на берег Эвксинского Понта в далекую Тавриду. Там Ифигения стала жрицей в храме богини Артемиды.

Спустя много лет брат Ифигении Орест, выросший за это время и превратившийся в смелого, мужественного воина, отправился вместе со своим неразлучным другом Пиладом в неведомую страну Тавриду. Он должен был привезти оттуда священную статую Артемиды.

После счастливого плавания Орест и Пилад прибыли в Тавриду. Спрятав свой корабль у прибрежных скал, отважные путешественники ступили на чужую землю. Здесь их подстерегала большая опасность.

У тавров, местных жителей, существовал обычай умерщвлять чужеземцев и приносить их в жертву богине Артемиде. Священнодействие совершала жрица, не знавшая брачного факела. Она приводила чужеземца к алтарю, и тот падал под ударом девичьего меча. Голова жертвы в угоду богине укреплялась возле храма на высоком столбе. Орест, конечно, и не подозревал, что этот печальный обряд вот уже многие годы совершает его сестра Ифигения.

Отважные путешественники незаметно подкрались к храму Артемиды. Это было огромное здание, опирающееся на многочисленные колонны. К нему вела широкая, в сорок ступеней, мраморная лестница. Возле храма возвышались столбы, на которых торчали человеческие головы. Поняв, что днем статую Артемиды не удастся выкрасть, Орест и Пилад спрятались и стали ждать ночи.

Но случилось так, что еще до наступления темноты Ореста и Пилада заметила стража. После короткой, но жестокой схватки их связали и отвели к таврскому царю Фоапту, известнее и могущественнее которого не было в водах эвксинских. Царь спросил пленников, откуда они и зачем прибыли в его страну, а затем объявил, что по местному обычаю они будут удостоены особой чести: их принесут в жертву богине Артемиде.

Утром Ореста и Пилада связанных привели в храм, где у алтаря, сделанного из белоснежного мрамора, их уже ожидала жрица. Покропив пришельцев очистительной водою, покрыв повязками их виски, Ифигения сказала:

— Простите, юноши, я не по своей воле совершаю этот жестокий обряд. Таков обычай здешнего племени. Скажите мне, кто вы?

Услышав в ответ, что они греки и что оба из родного ей города, Ифигения воскликнула:

— Пусть один из вас падет жертвой нашей святыне, а другой повезет весть от меня на родину.

Орест и Пилад заспорили. Пилад, желая спасти друга, настаивал на том, чтобы в путь отправился Орест, Орест же твердил, что именно он должен умереть на чужбине.

Пока юноши спорили, кому умереть, Ифигения писала письмо на родину своему брату, которого она оставила когда-то еще младенцем. И только тогда, когда Ифигения протянула Оресту письмо, они узнали друг друга.