Аленький цветочек - Разумовский Феликс - Страница 66

Господи, да как тут в очередной раз не вспомнить замечательный журнал «Крокодил». Ведь именно таких персонажей когда-то «поднимали на вилы» его штатные карикатуристы, изображая сынков именитых родителей, понятия не имеющих, как выглядит трудовая книжка. Правда, в тогдашних журналах сынки фигурировали всё больше профессорские, но не в том суть. И не в том, что у отпрыска были жидкие сальные волосы и вялый рот, а кожанка-"косуха", призванная подчёркивать мужественность и крутость, натурально болталась на цыплячьей фигуре. И даже не в прыщах дело – у кого их не было в допризывном-то возрасте…

Нет, тут всё было тоньше и глубже, на уровне подсознания. В его лабиринтах Скудину по обыкновению некогда было разбираться. Он просто ЗНАЛ, что развалившееся в кожаных глубинах существо в его личном словаре определялось ёмким трёхбуквенным словом: «чмо».

Иван едва удержался, чтобы не покоситься на генерала. Ох. Владимир Зенонович сам когда-то бегал по джунглям, это Кудеяру было известно доподлинно. С тех пор тренированные мышцы успели переродиться в начальственную полноту, но… сынуля, по-видимому, удался (а точнее, не удался) в мать. Или – крамольная мысль – являлся «Владимировичем» только по документам. Чего в жизни не приключается.

Между тем чмо никак не отреагировало на появление своего будущего опекуна. «Резвый мальчонка», склонив голову набок, с довольной полуулыбкой идиота смотрел в экран широкоформатного телевизора. Как раз когда Иван вошёл в комнату, на экране возникло рыдающее лицо красивой молодой женщины. Следом возникли титры. Начиналась тысяча вторая серия аргентинского сериала о роковой страсти.

…На самом деле анализ происходившего в комнате занял секунды. Скудин вытянулся, заглянул начальству в глаза.

– Здравия желаю, товарищ генерал армии. Настроение бодрое, предполётное. Только как бы не опоздать, там уже, наверное, в автобус сажают…

– Не переживай, подполковник. Как посадили, так и высадят. – Генерал усмехнулся, глянул через плечо на аэродромного чина. – Я правильно говорю? Дадим ребёнку любимый фильм досмотреть?

В голосе его не звучало ни одной вопросительной нотки, одни утвердительные.

«Да хоть все пятьсот серий, или сколько там их осталось, – зло подумал Иван. – Только, чур, без меня!»

Вероятно, аэрофлотский подумал примерно о том же, но вслух произнёс:

– Конечно, дадим. Экая беда, рейс задержим. В его голосе никакой инквизитор не уловил бы и тени иронии.

– Вольно. – Девятизвёздочный кивнул человеку в кедах, небрежно указал Скудину на стул. – Садитесь, ребята. Перекурите пока.

Кудеяр сел и постарался не слушать.

Мыльные оперы в исполнении нашего телевидения имеют, помимо прочего, повышенную насыщенность рекламой. И она там не менее специфическая, чем сам основной сюжет. За неполных сорок минут Скудин твердо усвоил, что в древнем Египте женщины делали тампоны из кусочков папируса, а в античной Греции – из комочков шерсти. Что прокладки фирмы "А" – самые тонкие, фирмы "Б" – самые ёмкие, а фирмы "В" – с крылышками. Цепляй на соответствующее место и лети в любую сторону без самолёта. Плюс ещё тьма таких же полезных вещей, которые и не хочешь, а насмерть запомнишь, после того как тебе их повторят по двадцатому разу. На время рекламы генеральское чадо звук не выключало, слушало про дамские подробности с таким же упоением, как и про жгучие латиноамериканские чувства.

Наконец всё кончилось. Исчезла аргентинская блондинка, щеголявшая в армейских ботинках при платье, сделанном из белой тюлевой занавески, исчез её то ли муж, то ли жених, с которым они всю дорогу упоённо портили друг другу кровь. Чмо, однако, продолжало упорно смотреть на экран, словно намереваясь дождаться следующей серии. Девятизвёздочный поднялся с кресла, подошёл к неподвижному сыну и тихонько потряс его за плечо:

– Вставай, Эдик, пора в путь. Вот, познакомься, это подполковник Скудин, вместе полетите. – Не оборачиваясь, он поманил Ивана, а сам, вытащив Эдика из уютных недр кресла, поставил его на ноги. – Ну всё! Всё, говорю, на воздух пора!

Голос его оставался негромким, однако превратился в этакий замаскированный рык, и Кудеяр различил в нём настоящую ярость. И затаённое страдание.

– За что, папаша? – Эдикова манера говорить вполне соответствовала всему остальному. – На периферию? За что?

Скудин молча приблизился и остановился на расстоянии шага. Генеральский сын посмотрел на него и, надо полагать, сообразил, что понимания и снисходительности от этого человека ждать бесполезно. Он затрясся и выговорил дрожащими губами, негромко:

– Ну ты, мужик, и закабанел в натуре… Ладно, папаша… припомню…

И вдруг с диким криком: «Хрен вам!» – головой вперед, словно центрфорвард в регби, бросился к дверям кабинета. Вот тебе и расслабленное, точно медуза под солнцем, бесхребетное чмо. Иван на всякий случай остался стоять, и правильно сделал. Эдик был мгновенно перехвачен человеком в кедах – тот явно не впервые попадал в такую ситуацию и загодя ожидал чего-то подобного. Он действовал со сноровкой бывалого оперативника. Грохнула, опрокидываясь, кадка с монстерой, разлапистые листья в падении смахнули с полки модель аэроплана, та спикировала на журнальный столик из якобы небьющегося итальянского стекла… Брызнули осколки – империалисты нас по обыкновению жестоко надули.

– Я тебе не поеду! – приблизившись к брыкающемуся отпрыску, грозно рыкнул генерал. – На юрфак захотел?!!

Если Скудин что-нибудь понимал, перспектива юрфака в этой семье эффективно заменяла отменённую в остальном государстве смертную казнь. Эдик сразу перестал лягать ногами державшего его порученца, сдался и только с тихой ненавистью смотрел на Скудина, бессильно шмыгая носом:

– Ну давай, давай, гад… вези меня в свою лесотундру… Квазиморда.

– Ну вот и ладно, – сразу просиял генерал. – Смотри там, веди себя хорошо. Иван Степанович мне будет докладывать. Доложит, что вёл себя хорошо, – может, «Ямаху» куплю…

Что и делось в виду, электрогитара или мотоцикл, так и осталось невыясненным. Зато Скудину показалось, что генерал втихаря перекрестился.