Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Аленький цветочек - Разумовский Феликс - Страница 45


45
Изменить размер шрифта:

Она была не чужда психологии и привыкла смотреть правде в глаза. Так вот, правда состояла в том, что идти на улицу было страшно. Страшно до судорог, до мерзкого бурчания в животе. То бишь занималась она всё утро не столько сочинительством, сколько оттягиванием неизбежного.

«Ну, хватит. Если не выйду сейчас – так и буду сидеть, пока в психушку не закатают!»

Рита начала одеваться. Бесформенные старые джинсы, не очень-то презентабельные, зато совсем не стесняющие движений. Лёгкие корейские сапожки, откровенно пасующие перед лицом российского марта, зато, в отличие от чего-то более тёплого и красивого, позволяющие быстро бежать. Поясная сумочка для денег, которую не заметно под одеждой и которую грабители с неё не сразу сорвут. Куртка с капюшоном, в которой Риту на улице неизменно принимали за мальчика…

Бабушка кормила на кухне соседскую кошку Василису.

– Деточка, – сказала она, – ты смотри, может, лучше я к Бахраму твоему съезжу?

Любая нормальная бабушка готова за внучку хоть к чёрту в пасть, хоть в бандитский притон… если только не рассыпется по дороге. Однако в данном случае это были не пустые слова. Подумаешь, семьдесят восемь! И поехала бы, и в целости передала деньги. И, не исключено, разогнала бы к шутам собачьим всех тех, от кого Рита собиралась трусливо улепётывать в своих корейских сапожках. Ангелина Матвеевна до сих пор сохраняла крепкую стать и отвагу, увы, не передавшуюся наследнице. В тридцатые годы теперь уже, страшно подумать, ПРОШЛОГО века бабушка была спортсменкой-осовиахимовкой, прыгала с парашютом и увлечённо занималась радиолюбительством. Потом началась война, и вчерашняя школьница оказалась в действующей армии. Была партизанская школа в Боровичах, где, снабдив псевдонимом, её научили владеть оружием и пользоваться немецким радиожаргоном. И временно оккупированный Тихвин, из которого юная разведчица посылала шифровки при посредстве рации «Белка», замурованной в стену. Вероятно, немцы в конце концов заинтересовались бы антенной, замаскированной под бельевую верёвку, но их, слава Богу, успели вовремя вышибить вон. Боевая бабушкина карьера завершилась вполне в духе времени. В сорок пятом с радистки-разведчицы взяли страшную подписку о неразглашении – и отпустили на все четыре стороны, не выдав на руки никакого, даже самого липового документа. Секретность! В результате которой, согласно бумагам, три с лишним года, пока вся страна воевала или трудилась в тылу, здоровая деваха валандалась неведомо где. Много позже, уже бабушкой, Ангелина Матвеевна попробовала было настоять на своих ветеранских правах. Однако секретность всё ещё действовала, и она получила от ворот поворот. Смертельно обидевшись, бабушка зареклась когда-либо обращаться к чёртовым комитетчикам. За неё это ещё через несколько лет, в Перестройку, сделала внучка. Осталось неизвестным, какого уровня достигло письмо, адресованное на XIX Партконференцию, Горбачёву, – не суть важно. Главное, что бабушку, уже переехавшую в Ленинград, пригласили в Большой дом и торжественно вручили ветеранское удостоверение. Выданное ажио ФСБ. «Сгодится чиновников в жилконторе пугать», – рассудила Ангелина Матвеевна. С тех пор она проделывала это неоднократно. И с неизменным успехом.

Самой большой своей жизненной неудачей Ангелина Матвеевна считала собственную дочь, Ритину мать. А самой крупной и непоправимой ошибкой – то, что, узнав о беременности внучки, в тот же самый день не примчалась наводить порядок в семье. Когда она всё-таки приехала, злосчастный аборт успел состояться. Ангелина Матвеевна с порога залепила дочери оплеуху. И никогда больше с нею не разговаривала. С тех пор минуло шестнадцать лет. Ритин так и не родившийся сын теперь бы уже заканчивал школу. Ритина мать иногда делала вялые шаги к примирению, но Ангелина Матвеевна оставалась тверда.

Короче – та ещё была у Риты бабушка. Рита её очень любила.

– Как доберёшься, сразу мне по сотовому позвони, – строго напутствовала Ангелина Матвеевна внучку. Она была в курсе всего случившегося в «Поганкиных палатах» и теперь, естественно, волновалась, отпуская ребёнка одного в такое опасное место.

– Позвоню, бабуленька. Если только сотовый там работать захочет. Я же тебе рассказывала…

– А ты из автомата возле метро. Ну, беги. Да смотри возвращайся скорее. А я блинов напеку…

Государственная измена

– Итак?.. – Веня Крайчик завязал скользкий тефлоновый проводок ещё одним узелком. – На ящик коньяка – слабо?..

Виринея пожала плечами:

– Да у тебя, извини, зарплаты не хватит преставиться.

– А что ты за меня беспокоишься? Покупать-то тебе. Ну так как? Одолеешь?

– Легко. Хотя бы затем, чтобы посмотреть, как ты весь его выпьешь. Тебе же пробку от лимонада понюхать – ты и под стол упадёшь…

– Я?..

– Очковая змея.

– Ладно, ладно, – вмешался Альберт. – Этак вы, братья-сёстры-славяне, никогда не договоритесь. Слушайте сюда. На бутылку. И в любом случае распиваем все вместе. Идёт?

– Идёт.

– Идёт.

Веня сосредоточенно накинул проволочную петлю на поясной ремень.

– Венечка, – проговорил Альберт осторожно, – а ты полностью уверен, что она не развяжется? Тефлон всё-таки… Я бы репшнура тебе лучше принёс…

Зеня испепелил его взглядом поверх очков:

– Если РУКАМИ вязать, то не развяжется. Я всё-таки в молодости на швертботе[34] ходил.

– А я горным туризмом занимался. Тоже кое-что в узлах понимаю.

Никому из них ещё не было тридцати лет, и потому-то они очень любили ссылаться на «давно прошедшую» молодость. Так двенадцатилетний авиамоделист говорит репортёру: «Я с самого детства…»

Веня опробовал надёжность петелек на ремне и стал подвязывать к ним трансформатор. Тот самый, кочевавший по лабораторным столам. Сегодня в обеденный перерыв Веня собирался вынести его через проходную и торжественно похоронить в мусорном баке. Умыв попутно охрану и выиграв спор, возникший в ходе приготовлений. Хороший коньяк – он тоже на дороге ведь не валяется…

Первый послепраздничный день для этой цели выбран был не случайно. Начать с того, что Лев Поликарпович (вот уж кто наверняка пресёк бы противозаконные Венины поползновения!) на рабочем месте отсутствовал. В данный момент профессор сидел на дирекции, с угрюмым нетерпением выслушивая хозяйственный доклад заместителя по общим вопросам: котельная, уборщицы, столярная мастерская… Самое что ни есть интересное для учёного мужа. А никуда не денешься, руководитель подразделения – хошь не хошь, сиди. Молодые сотрудники дали начлабу ужасную клятву ничего не менять в условиях опыта, просто запустить программу и ждать. Только потому, надо думать, Лев Поликарпович с дирекции до сих пор и не сбежал.

34

Разновидность маленькой парусной яхты, в основном используется как учебная для подростков