Джаг - Шилликот Зеб - Страница 78

Спустя некоторое время Джаг решил, что пора вновь сворачивать к болоту. С приближением ночи оно стало выглядеть как-то особенно угрожающе и тревожно. Над трясиной вились несметные полчища комаров, и защититься от них было не так-то просто. Чтобы избавиться от алчных кровососов, Джагу пришлось нанести на лицо маску из вонючей болотной грязи.

С наступлением сумерек из нор наружу выбралась вся болотная живность: жужелицы, змеи, моллюски, разные земноводные, ящерицы. Голод выгнал их на поиски добычи, и теперь они притаились в укрытиях, поджидая свои жертвы и, в свою очередь, становясь пищей других, более сильных хищников.

Выбрав подходящее место для засады, Джаг спрятался за стволом полусгнившего дерева, посреди трясины, кишащей огромными личинками, водяными пауками и скорпионами, сине-зелеными водяными клопами и гигантскими червями.

Спустя некоторое время Джаг решил перейти в другое место, не совсем уверенный в том, что выбрал правильную позицию для засады.

Пробираясь через трясину, он наткнулся на жуткое фантастическое кладбище, заваленное беловато-желтыми коконами куколок каких-то тварей. Хрупкие и пустые, они превращались в прах при малейшем прикосновении.

Лавируя среди этих эфемерных саркофагов, Джаг не смог подавить в себе дрожь при мысли о тех живых кошмарах, которые, несомненно, бродят где-то неподалеку. Размеры и структура пустых коконов давали вполне ясное представление о тех созданиях, которые в них некогда находились, и это отнюдь не располагало к долгому пребыванию в этих местах.

Время от времени в листве соседних деревьев что-то шумно возилось и шипело, и тогда Джаг замирал, обливаясь холодным потом и моля Бога, чтобы это что-то не свалилось ему на голову, при этом его воображение рисовало самых кошмарных монстров, на каких только была способна его фантазия. Ожидание Джага оказалось не напрасным. Он сконцентрировал все свое внимание на приближающемся силуэте и спрятался за карликовым чешуедревом, сжимая в вспотевшей руке рукоятку кинжала.

Да, это был дикарь, удравший с поля боя, только теперь он выглядел не лучшим образом. Он сумел восстать из мертвых, чтобы попытать счастья в последнем бою, но его часы были уже сочтены. Он шел неуверенно, шатаясь из стороны в сторону, часто теряя ориентировку, и тогда сворачивал направо или налево, пытаясь обойти препятствия, встречавшиеся у него на пути.

Первый раз он упал плашмя лицом вниз и полностью погрузился в мутную илистую воду, из которой поднялся весь в тине и липкой грязи. Теперь он напоминал голема, сделанного из торфа.

Затем он упал во второй раз, долго барахтался в воде, но все же встал и продолжил путь с блуждающим взглядом, вытянув перед собой руки, чтобы сохранить шаткое равновесие. Сидя на корточках за своим укрытием, Джаг посчитал, что ему пора вмешаться, когда дикарь в третий раз ушел под воду.

Помня просьбу Кавендиша, Джаг вышел из укрытия и направился туда, где исчез беглец, наблюдая за пузырьками воздуха, выдававшими его местонахождение. Конечно, не очень-то приятно играть роль спасателя, особенно после увиденной в камышах бойни, но сейчас обстоятельства диктовали свои законы.

Джаг подозрительно смотрел на стоячую зеленую воду, когда две руки схватили его за лодыжки, опрокидывая навзничь. Захваченный врасплох, он взмахнул руками, замолотил ими по илистой жиже и погрузился в нее с головой. Вода хлынула ему в рот, в ноздри, и Джаг начал захлебываться. В то же время пальцы каннибала с длинными и острыми ногтями вцепились ему в голову, нащупывая глаза, а сам он всем телом навалился на Джага.

Ворочаясь в липкой тине, Джаг хотел оттолкнуться от дна, чтобы подняться на поверхность, но его ступня завязла в иле. Он наглотался воды и почувствовал, что еще немного и он утонет. Тогда-то Джаг испугался по-настоящему.

Противник продолжал атаку, но вместо того, чтобы отбиваться от него, Джаг, движимый инстинктом самосохранения, прижался лицом к его животу, чтобы не дать воде попасть в горло и легкие.

У дикаря хватило сил подняться из воды вместе с вцепившимся в него Джагом, и теперь, облепленные с головы до ног водорослями и тиной, они напоминали жутких демонов, порожденных бездонной трясиной.

Отскочив от противника на безопасную дистанцию, Джаг получил возможность как следует рассмотреть его. Сразу же в глаза ему бросились два ряда острейших белых зубов с клыками. Волосы дикаря были тщательно заплетены в косички, к концам которых были привязаны небольшие кости. Стоило лишь ему потрясти головой, как они начинали жутко греметь, устрашая противника и поддерживая страшную репутацию людоеда. Вид дикаря внушал ужас, и нужно было иметь веские основания, чтобы схлестнуться с ним в поединке. И тогда Джаг вспомнил о Мониде, о ее обезоруживающей доверчивости и о своих спутниках, которые тоже полагались на него. Это придало ему силы, и он не дрогнул перед кошмарным существом, явившимся словно бы из другого измерения. Он даже позволил себе улыбнуться, что вызвало неописуемую ярость дикаря. Он резко выбросил вперед руки, норовя попасть ногтями-бритвами в глаза Джагу, но промахнулся на считанные миллиметры и только рассек ему бровь.

Хлынувшая из раны кровь заливала глаза. Джаг почти ничего не видел, но бросился на противника и схватил его за запястье. Некоторое время они боролись стоя, сойдясь в смертельной схватке. Людоед был более сухой, телосложением заметно уступал Джагу, зато обладал невероятной энергией.

Джагу пришлось приложить всю свою силу, чтобы сдержать натиск противника, но добиться превосходства ему никак не удавалось. Борьба шла на равных. Бойцы, казалось, застыли, превратившись в скульптурную группу, и только их хриплое дыхание да вздувшиеся узлы мышц выдавали весь накал страстей. Неожиданно дикарь изменил тактику: он подался вперед, стараясь впиться зубами в шейную вену Джага, и только неимоверным усилием тому удалось удержать голову противника на безопасном расстоянии. Жуткое клацанье челюстей людоеда отрезвило Джага, и он понял, что у него нет шансов привести его в лагерь живым и нужно как можно скорее кончать с этим дьявольским отродьем, которое продолжало сражаться, как демон, даже после того, как почти побывало на том свете.

На какие-то особые хитрости времени не оставалось. Джаг понимал, что его противник чрезвычайно опасен, и не собирался оставлять ему никаких шансов. Дикарь мог воспользоваться малейшей оплошностью Джага, и тогда тот остался бы либо без глаз, либо с разорванной шеей. Не давая каннибалу времени опомниться, Джаг откинул назад голову и нанес противнику мощный удар головой в лицо. Хрустнули кости носа, но это не сломило боевой дух дикаря. Обливаясь кровью, он продолжал бороться с той же неиссякаемой энергией, стараясь выбрать такую позицию, которая позволила бы ему вцепиться в горло своего противника. Не имея другой возможности, Джаг продолжал наносить удары головой, с каждым разом вкладывая в них все больше и больше силы. Ярость схватки опьянила его, и он уже не совсем осознавал свои действия. Тело противника обмякло, но Джаг, не отдавая себе в этом отчета, продолжал наносить удары, удерживая его в мощных объятиях, как в тисках. Наконец, к Джагу вернулась способность трезво, мыслить, и он увидел перед собой размозженное лицо дикаря, превратившееся в бесформенную окровавленную маску. Он разжал руки, тело врага мягко скользнуло в стоячую воду и навсегда исчезло под зеленой болотной ряской.

Оглушенный, Джаг некоторое время стоял без движения, чувствуя, как кровь стучит у него в висках, затем медленно побрел к берегу, где его поджидал улыбающийся Спиди.

— Прекрасный бой, парень, — насмешливо произнес он.

— Вместо того, чтобы скалить зубы, мог бы мне помочь, — буркнул Джаг.

— Я бы сделал это, если бы тебе пришлось совсем туго, ведь я не могу позволить кому-то сделать за меня мою работу. Ты прекрасно справился сам!

— Откуда такая злоба, Спиди? Что тебя гложет? Ты мне мстишь за то, что я публично отделал тебя в твоем вагоне или за то, что я вырвал у тебя победу в марафоне?