Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

На Красном дворе - Равита Францишек - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:
То не солнышко по небу плывет,
Слава!
То Ванюше хор девичий поет!
Слава!
Приходи к нам погулять,
Слава!
Станем песней потешать!
Слава!
Твой наряд сидит красиво,
Слава!
Взор твой смотрит не спесиво,
Слава!
Дорогому Вышате, слава!
Слава!
Нам с тобой веселье, забава!
Слава!
Пусть пройдет твоя слава за моря,
Слава!
Будешь ты для нас, как заря!
Слава!

Вышата выслушал стоя величальную песню, после чего поклонился девушкам, поблагодарил и сел.

Во время величальной песни он упорно глядел на Люду; несмотря на то что с него не сводили глаз десятки молодых девушек, но между ними недоставало одного взгляда, а именно Людиного, за него он отдал бы все остальные.

Когда песня окончилась, кто-то из гостей отозвался:

— Хороша песня! Такой и Боян не споет… Ну, теперь наша очередь отплатить тем же.

Несколько молодцов оглянулись, как бы отыскивая кого-то глазами.

— А где же наш Путята? — спросили они.

— Знать, не пришел еще.

— Запоздал старик… Может, замерз где-нибудь по дороге?

— Не таковский он! — пошутил кто-то. — У него борода что у волка шкура, он не замерзнет.

В тот же момент послышались голоса в сенях, и глаза всех, конечно, обратились туда.

Дверь отворилась, и на пороге появилась фигура здоровенного старика с громадною седою бородою, заледеневшею от мороза. Длинные волосы его на висках тоже пообмерзли, так что вся голова была как бы вылеплена из снега. Одной рукой он что-то держал под полою кафтана, другую заложил за пояс вместе с шапкою. Он не вошел, а ввалился в гридницу. За ним последовало еще несколько запоздалых гостей.

Едва он показался в гриднице, как послышались смешанные голоса девушек и молодых людей.

— А! Путята, Путята! — закричали все радостно.

Между тем к нему подошла хозяйка.

— В добрый час пожаловали, дедушка, — сказала она. — Все давно ждут вас и ваших песен.

Путята приподнял седую голову и окинул орлиным взглядом гридницу.

— Да, есть для кого петь, — сказал он, — только бы голоса хватило…

Боярыня подвела его к скамье возле стены.

— Садитесь, батюшка, — сказала она, — и достаньте свои гусли… Здесь они не замерзнут, не на морозе, — шутя прибавила она.

— Сейчас, сейчас, боярыня, — отвечал Путята, — только вот… не мешало бы…

И он что-то шепнул на ухо хозяйке, которая тут же ушла, а через минуту сенная девушка внесла на подносе ковшик меду и чарку. За нею шла Богна и, остановившись перед стариком, поклонилась ему в пояс.

— Милости просим выкушать из моих рук медку во здравие, — произнесла она.

Старик разгладил бороду и улыбнулся девушке.

— С удовольствием выкушаю, зоренька моя ясная, — отвечал старик.

Он принял мед и поставил его подле себя на небольшом столике; отпивая понемногу из чарки, вынул из-под полы гусли и начал настраивать их, разговаривая с девушками и молодыми людьми и отпуская разные шуточки.

Девушки пряли, смеялись, переговариваясь между собой вполголоса.

— Да скоро ли ты, Путята? — спрашивали мужчины. — Ведь не даром пьешь мед… Надо петь… Наш черед петь…

Но Путята продолжал спокойно настраивать гусли, затем, приподняв их, начал перебирать струны, подыскивая нужный мотив, и напевать вполголоса:

Ох, как над Лыбедью, над рекою
Летят соколики длинной чередою!
Эх, годы не те, чтобы с ними лететь,
Мне лишь осталось на них поглядеть…

Все внимательно прислушивались к песне. В гриднице воцарилась глубокая тишина, слышно было жужжание веретен, но вдруг Путята оборвал песню, закончив мотив аккордом.

— Дальше, дальше, Путята! — загалдела молодежь.

— Не подгоняйте старика, как ленивую лошадь, — отшучивался Путята. — Дозвольте спеть что-нибудь подумавши.

И он снова ударил по струнам. Опять воцарилась тишина, и Путята запел:

Как во чистом поле все шатры стоят,
А в одном из них-то молодцы сидят:
На златом столе-то чаши золотые,
В чашах тех вино да меды дорогие.
За столом сидят молодчики удалые,
На подбор богатыри, во боях лихие.
Вот один из них, плечи — словно печь!
Вышел из-за столья, стал держать он речь:
Братцы дорогие, полно пировать!
Мы сидеть не можем — сберемте-ка рать,
Половцы лишают жизни и добра,
Нам не зачерпнуть уж из реки ведра.
Забирают женок и детей в полон,
Этим чужеземцам нипочем закон…
Стыдно нам спокойно нынче пировать:
Половчанин злобный скачет убивать…
Сядем же мы в седла, на лихих коней,
Прямиком на Альту все махнем скорей:
Там увидим — кости русские лежат,
Вороны нам тризну правят и кричат…

Старик умолк, продолжая наигрывать на гуслях среди общей тишины.

— Зачем ты нам поешь зловещие песни! — раздались голоса мужчин. — Выбери повеселей!

— Не знаю, может ли быть какая лучше этой! — отвечал Путята, подняв голову и оглядывая присутствующих.

— Продолжай, продолжай эту самую… — отзывались другие. — Эта хорошая… дальше…

— Я кончил… Вы хотели, чтобы я пел за вас… ну, я и спел, как должно петь мужчинам. Нам не к лицу девичьи песни.

— Не гневайтесь на мед, — отозвалась боярыня. — Выпейте еще чарочку, окажите милость, хоть понатужьтесь, авось на память придет песенка повеселее.

— Правду ты молвила, боярыня! На чьем коне едешь, тому и песенки пой! — отвечал старик.

И он снова взял гусли, ударил по струнам и запел:

Летел орел по поднебесью
Над долиною широкой,
Повстречался взором быстрым
С девой черноокой.
Не летай, орел, высоко —
Там зловещи храмы!
Не ходи, красна девица,
Ждут тебя там чары…

Девушки затаили дыхание и перестали прясть, но Путята опять замолк и, нагнувшись над гуслями, перебирал их, подыскивая какой-то мотив.

— Батюшки! Уже все? — спросили девушки.

Путята поднял голову.

— Хорошего понемножку! — засмеялся он. — Стар уж я стал, не могу много петь.

— Тогда расскажи сказку! — затараторили девушки, подзадоренные песней.

— Да, да, расскажи сказку! — отозвались мужские голоса. — Не заставляй себя просить.

Путята молчал, как бы не слыша их, и потом, подумав, ответил:

— Ну, хорошо, расскажу вам сказку.

— О заклятой княжне…

— О змие, волшебнике и княжиче Валигоре.

— Всех разом не могу рассказать! — улыбнулся старик.

— Ну, скажи такую, какая лучше.

Путята не снимал своих гуслей с колен и, положив руки на струны, начал:

«За лесами, за горами, за широкими реками жил в роще змий крылатый…»

В гриднице сделалось тихо; Путята, поглаживая бороду, переводил взгляд с одной девицы на другую, словно выбирая, какая из них годится в героини его сказки.