На Красном дворе - Равита Францишек - Страница 26

— Приходи, приходи, старина! — смеясь, отвечал король. — Я угощу тебя и медом, и добрым словом.

Добрыня продолжал кланяться.

— Ты со всеми добр, милостивый король, ну, значит, и для меня останется твоей милости хоть малая толика.

Отряд медленно двинулся в путь.

В тот же день князь Изяслав приехал в Берестово к вечерне в церкви Спаса, не предупредив Вышату. Его появление было неожиданно. Но в сущности план этот был давно обдуман князем. Тысяцкий вынужден был его приветствовать как начальник. Неприятности и борьба, которую он вел с самим собою, отражались на молодом лице Вышаты. Изяслав будто не замечал его печали и по-приятельски приветствовал его. Прежде всего он спросил его о здоровье, потом о половцах и в каком положении находится его небольшой отряд стражи. Вышата отвечал.

Князь остался доволен его ответом. Беседуя, они подошли к воротам.

— А, это ворота твоего дома! — сказал Изяслав.

— Это только мое жилье, а дом твой, милостивый князь!

Князь как будто не слыхал этого.

— Угости же меня, боярин, кубком меда, а затем мы двинемся в путь, чтобы засветло миновать Дебри.

Вышата поклонился и пригласил князя в дом. За первой чашей последовала вторая. Изяслав с каждой минутой становился веселее и милостивее. Наконец настало время уезжать; князь поднялся…

— Что ты, друг, не весел? Или тебя что тревожит? Видать, неприятности?

— У кого же их нет, милостивый князь!

Изяслав приятельски положил руку на плечо Вышаты.

— Если б ты мне раньше сказал, то, может, я помог бы тебе давно.

Слова эти прозвучали так, будто Изяслав обо всем знал!

— Не смел тревожить тебя, милостивый князь, моей бедой.

Князь похлопал Вышату по плечу.

— Ведь все вы — мои верные друзья и помощники, и ваша печаль — моя печаль.

Вышата молчал.

— Я знаю обо всем и помогу тебе. Этот королек похитил у тебя девушку и держит ее на Красном дворе. Будь спокоен, Вышата, мы вырвем ее из ляшских лап. Не долго уже осталось тебе тужить по ней.

С этими словами князь уехал. Речь князя нисколько не утешила Вышату, он-то знал — на Красном дворе дела обстоят иначе: его Люда не цепью привязана к королю, а чувством, что сильнее всяких цепей.

Много обещали ему князь и Добрыня, но Вышата не верил этим обещаниям.

Однако же обманывал себя и ждал, как обманывают себя люди, надеющиеся на будущее.

VII. Чего не знал добрыня

Разговор Болеха с королем на охоте открыл Болеславу глаза. Исчезновение и убийство солдат обыкновенно приписывались случаям и самовольству. Меж тем это не было ни то, ни другое. Всем управляла рука Изяслава. Очевидно было, что он двурушничал: говорил одно, делал другое. Он угадывал намерения и цели короля, но открыто противостоять им не имел отваги, предпочитая действовать тайно. Расположение народа и киевлян к королю росло по мере строгости Изяслава. Люди потихоньку группировались около короля и неоднократно доказывали ему, что следует низвергнуть нелюбимого ими князя… К тому же и народ предпочитал видеть на великокняжеском престоле Болеслава, чем князя Изяслава. Но у короля замыслы были гораздо шире, чем он вначале предполагал: для их исполнения у него не хватало воинов, а с этой горсткой он не мог начать серьезного дела; он ожидал подкрепления.

Именно в это время он узнал, что Изяслав разгадал его замысел и тайно ему противостоит; возникала опасность, о которой он прежде не подозревал. Следовало действовать осторожно, и, сохраняя военную дисциплину, предотвратить гибель воинов.

Взаимная настороженность испортила их отношения. Князь с каждым днем все реже ездил на охоту с королем и очень редко приглашал его к себе на пиры.

Изяслав был жесток с людьми, которых подозревал в измене, поэтому не только тюрьмы были переполнены узниками, но все подвалы княжеского двора, в которых содержались те, кто якобы совершил политическое преступление.

Следовало предпринять решительные шаги. Можно было ожидать, что не сегодня, так завтра между ляхами и дружиной князя произойдет ожесточенная резня. Поэтому киевляне приготовились к защите, и хотя они не созывали вече, чтобы не возбуждать подозрения, но постоянно советовались тайно. Они хотели снова прогнать нелюбимого князя, но боялись делать это на свой собственный риск. Было мало людей и оружия, да и ту малость Изяслав то и дело у них отнимал. Киевляне рассчитывали на помощь Болеслава, припоминая его речь. Но этого было мало. Им нужно было его торжественное обещание, уверенность, что он их защитит. И они решили послать Варяжко к королю.

Хотя Варяжко приехал на Красный двор ранним утром, там уже все было в движении. Добромира уже поднялась и, стоя у окна, молилась, крестясь на Печерскую церковь.

Заметив въезжавшего на Красный двор всадника, она сразу узнала его. Это был Варяжко, который, сидя на коне, кланялся и махал шапкой знакомым ему воинам. Остановившись посередине двора, он сошел с коня и начал разговаривать с Болехом. Добромира ничего не сказала об этом Люде и даже не намекнула, но его ранний приезд без свиты предвещал что-то недоброе.

Скоро Варяжко был вызван к королю.

— Что это ты так рано приехал, посадник? — спросил король.

Варяжко поклонился.

— Да я, милостивый король, послом к тебе.

Король спокойно посмотрел на него.

— От кого?

— Киевляне послали меня к тебе… Когда ты приезжал к нам на вече, то обещал любить наш народ и защищать его… Теперь настало время доказать свою любовь. Долее мы не можем терпеть владычества Изяслава. На него нашло безумие. Он бросается на людей и мечет громы, как окаянный. Все тюрьмы и темницы переполнены народом, но этого ему мало; каждый день новые трупы болтаются на сучьях в Дебрях.

Болеслав обрадовался, но не выказывал этого. Посол от киевлян был приятен ему и входил в его расчеты.

— Радуюсь, — отвечал он, — что вы вспомнили мои слова и приглашаете защитить вас. Однако дайте срок поразмыслить.

Король не посмел высказаться откровенно и стал ссылаться на необходимость обдумать предложение Варяжко. Но тот резко отвечал:

— Да что тут думать, милостивый король, только начни… Теперь лучшая пора, все войско у тебя в сборе… Завтра же ступай на Киев, окружи его, подожги княжеский двор и поджарь в нем Изяслава и его палачей. В случае, если его дружина станет сопротивляться, мы ударим сзади и поголовно вырежем ее… Теперь, пока все еще недовольны им, пока еще не зажили свежие раны, ты его легко победишь и сам сядешь на престол, если пожелаешь. А то посади кого другого… по своей воле…

Болеслав внимательно слушал Варяжко и примерял его мысли к своим планам.

— Будьте терпеливы, посадник, — уговаривал он. — К таким делам нельзя приступать необдуманно. Ведь дело не во мне, а в вас… Если вы хотите бить ваших врагов, то бейте их так, чтобы они завтра вас не побили. Теперь я не могу дать вам определенного ответа. Повремените немного, и я вас уведомлю.

— Внуши тебе Бог, милостивый король, прислать нам добрую весточку. Князь и его дружина до того досадили нам… и на тебя вся наша надежда.

Они еще поговорили некоторое время об общем положении Руси и поступках Изяслава. Варяжко уже хотел уйти, как вдруг что-то вспомнил и сказал:

— Милостивый король, не погнушайся моим советом и не сердись на старого Варяжко.

— Советом! Каким? Говори смело: кто предан мне, тот должен говорить все, что думает.

Варяжко поклонился.

— Не езди больше на пир к князю. Поговаривают, он готовит для тебя кровавый пир. Если ему надобно, пусть приезжает к тебе на Красный двор, но ты к нему не езди. Он окружил тебя злыми людьми, и они возмутили самых преданных людей, как уголья, раздули у них желание мстить. Недаром княжеские послы частенько заглядывали на Красный и на княжеский дворы. Недаром Мстислав и Чудин ездят к колдуну Добрыне; ведь не ради меда и вина они ездят к нему.

Во время этой речи король потакающе качал головой: