Ученье – свет, а богов тьма - Жукова Юлия Борисовна - Страница 82

– Я весь внимание, – цедит Арават.

Ийзих так же вдумчиво запивает лепешку чаем, потом разворачивается всем корпусом и пронизывает Аравата испепеляющим взглядом.

– Ты мне что про Азамата наплел, старый олух? Ты мне зачем сказал, что у него ни рук, ни лица нет? С какой ты стати взял, что он видеть меня не хочет? Давай ври быстрее, если за девять лет не придумал отговорку!

Мы с Азаматом переглядываемся. Он прикрывает голову руками, мол, ну Арават и вырыл себе яму…

– Я… – мнется Арават. – Ну… В общем… Чтобы ты мне не помешала.

– Это как же? – совсем по-азаматовски поднимает брови Ийзих.

– Я хотел Азамата с планеты услать, э-э, в воспитательных целях. Но ты ж страшная баба, я знал, что ты за него и мне, и всему Совету глотки перегрызешь. Вот и сказал тебе, чтобы отбить охоту. И всего-то преувеличил чуть-чуть…

Ийзих встает из-за стола с таким видом, как будто готова прям сейчас и перегрызть, но тут уже Азамат подскакивает и принимается ее успокаивать.

– Ма, ну не кипятись, все позади, это ж когда было-то, теперь-то все хорошо, не переживай так…

Матушка постепенно теряет убийственность во взгляде и оборачивается к Азамату.

– Да что б ты понимал! – выдавливает она неожиданно ломающимся голосом. – Я девять лет думала…

Потом отмахивается, утирает скупую женскую слезу и хлопается обратно за стол.

Арават молча разворачивается и двигает напрямую к двери, но на пути у него вырастает Алтонгирел.

– Куда собрался? – не очень приветливо спрашивает он.

– Прочь отсюда. Я с этой стервой не могу в одной комнате находиться.

– Стерва – не стерва, а твоя законная жена, – напоминает Алтонгирел. – Никто тебя за бороду не тянул на ней жениться, теперь уж поздно удирать.

– Что, ты меня силком удерживать собрался? – кривится старик, прикидывая свои силы против духовника. Тот хоть ростом пониже, но молодой и крепкий.

– Зачем против труса сила? – усмехается Алтоша. – Достаточно припугнуть.

– Ты кого трусом назвал?! – рявкает Арават, мгновенно становясь малиновым от ушей до кончика носа.

– Того, кто собственной жены боится, – бросает ему в лицо Алтонгирел.

Арават раздувает ноздри, но ответить тут нечего – и правда ведь жены побоялся.

– Ты ее в молодости не знал, – наконец выдавливает он жалкую отмазку.

– Нет, – соглашается Алтоша. – Я зато знаю, что ты женился на ней не по расчету.

– Как это не по расчету? – встревает матушка. – Ты глаза-то разуй! С чего б еще он на мне женился?

Алтонгирел загадочно улыбается, а Арават вдруг теряет весь свой праведный гнев.

– Я собирался по расчету, – как-то виновато говорит он. – Меня и отец всегда наставлял, что жену надо в трезвом уме выбирать. Но вот же шакал меня занес в эту деревню… Я такой бешеной бабы в жизни не видал, да еще чтоб язык так был подвешен. Вот тебе и трезвый ум.

Матушка находит взглядом меня и кивает, повернув голову набок, мол, вона как, оказывается.

– То-то Азамат все удивляется, что мы с Лизой так ладим хорошо, – замечает она. – Ладно уж, старый паразит, иди сюда, ешь свое мясо, я тебе оставила.

– Я с тобой из одной плошки есть не буду, ты туда яду напускала, – ворчит Арават, тем не менее пробираясь на диван к Ийзих.

– Ты поговори у меня, еще с ложечки при всех накормлю.

Арават кроит кислую мину, отламывает кусок лепешки, брезгливо мочит его в мясном соусе и принимается есть.

Азамат расплывается в неприлично счастливой улыбке, глядя на своих родителей, и несколько секунд так и сидит с осоловело-блаженным видом. Потом все же берет себя в руки и фокусирует взгляд на Алтонгиреле, который как ни в чем не бывало вернулся за стол и только время от времени неуверенно косится на него. Азамат благодарно кивает. Это внезапно вызывает на лице Алтоши очень необычное для него выражение – удивления, радости и легкой гордости, как будто его впервые в жизни похвалили. Азамат усмехается и качает головой.

– Я тебе всегда говорил, что ты отличный духовник, – негромко поясняет он свою пантомиму.

Алтонгирел быстро отворачивается в тарелку, так что его лицо оказывается завешено волосами.

Идиллию нарушает звонок Азаматова телефона, судя по мелодии – из ЗС. Муж подрывается и выходит, чтобы никому не мешать разговором (да, именно так, а не чтобы ему не мешали, это же Азамат, ну и что, что Император и дела государственной важности). Впрочем, мешать-то особо некому: Ийзих с Араватом на окружающий мир плевать хотели, Алтонгирел занят своими мыслями, дети, поняв, что представление окончено, вытягивают из Эцагана подробности расследования недавно раскрытых крупных краж. Эцаган морщится каждый раз, как дело доходит до сбора улик на месте преступления, потому что у свежеподготовленных полицейских пока очень плохо с представлениями о стерильности.

Азамат внезапно возвращается – я думала, этот звонок на века. Оказывается, он все еще на телефоне.

– Да, маршал, – озабоченно говорит он. – Я вас понял. Если хотите, я дам трубку…

Он находит взглядом меня, так что я готовлюсь выступить в амплуа министра здравоохранения, когда из комнаты Кира выкатывается оранжевый клубок и, докатившись до Алтонгирела, обращается Ирликом.

– Дело есть! – выпаливает он, привлекая всеобщее внимание.

– Простите, – после секундной паузы говорит Азамат в трубку. – Тут как раз один из них. Может быть… Ох нет, я не думаю, что… Хорошо, до связи.

– Почему ты не дашь Ваткину со мной поговорить? – ухмыляется Ирлик.

Азамат прикусывает щеку, соображая, как бы это объяснить понятно и необидно.

Ирлик покатывается.

– Ладно, дипломатия – твое дело. Алтонгирел, Айша, у меня для вас кое-что есть! – радостно объявляет он нараспев, даже пританцовывая. Тут его взгляд зацепляется за Аравата, и он немного скисает. – Пойдемте выйдем, это личное. Хотя… прихватите группу поддержки, а то соплей будет ванна, – морщится он.

В итоге мы все, кроме Азаматовых родителей и Хоса, набиваемся в ту самую пустую гостевую спальню, где мне исповедовался Алтонгирел. Он раздувает ноздри и поеживается в жарком помещении, видимо, тоже заметил. Ирлик, однако, не дает нам опомниться – садится в центре комнаты и раскатывает перед собой что-то подозрительно похожее на свиток пергамента. Я, правда, имею о них представление исключительно по картинкам. Алтонгирел же, наоборот, явно узнает этот предмет, резко втягивает воздух и нервно оборачивается на Азамата. Тот хмурится.

– Да, это именно то, что ты подумал, – сообщает Ирлик, доставая также странного вида металлический стержень с заостренным концом.

Алтонгирел и вовсе спадает с лица.

– К-кто? – неровным голосом вопрошает он.

Ирлик поднимает удивленный взгляд и вдруг заходится хохотом.

– Да нет, нет! – отмахивается он сквозь смех. – Даже если б твоя покойница-мать и захотела с тобой пообщаться, я бы не стал ее так ублажать. Нет, тут все интереснее, тебе звонит отец вон той барышни. – Он кивает на Айшу.

Она вся подтягивается и пробирается поближе к пергаменту.

– Садитесь, садитесь, – приглашает Ирлик. – Это развлечение надолго.

– Он все-таки погиб? – печально уточняет Азамат, присаживаясь так, чтобы смотреть на свиток между плечом Алтоши и Айшиной головой. – Мы так ничего про него и не выяснили, я пытался искать…

– Конечно, погиб! – заверяет его Ирлик таким тоном, как будто со стороны бедного мужика это было какое-то достижение. – Могли бы давно уже меня спросить и не дергаться.

– Ты предлагаешь нам поговорить с мертвым? – переспрашиваю я, присаживаясь за спиной у Айши. – Ты вроде говорил, что нам не положено знать ничего о Подземном Царстве.

– А вы от него ничего и не узнаете, – пожимает плечами Ирлик. – Да и разговором это назвать трудно. Покойники, даже такие качественные, как этот, вообще довольно невнятно выражаются, а уж пишут и подавно из рук вон плохо. Да и вы в ответ много не скажете, крови-то жалко.

– Крови? – моргаю я.

– Это Свиток Тишины, – сообщает мне через плечо Алтоша. – На нем можно писать только кровью.