Изольда Великолепная - Демина Карина - Страница 52

– Как и я.

Непрочный мир. Осколки вновь срастаются, но щит, из них сделанный, не выдержит мало-мальски крепкого удара. Так стоит ли его таскать? Ненужная тяжесть…

Урфин – не щит.

– Она сильная. И от перехода оправилась быстрее, чем я. Ей нравится жить. И ты тоже. Значит, вернется.

Кайя кивнул: он говорил себе то же самое. Почти этими же словами. Но время шло, а Изольда не возвращалась. Он ведь звал. Каждый день звал, уговаривал, требовал, кажется, однажды угрожал. Она не слышала. Или и вправду не боялась?

– Там… ее уже похоронили?

– Да. И Тайный Совет очень желает видеть тебя. Им нужна ясность.

Кайя не оставят в покое. И они имеют право знать.

– Я посижу с ней, – предложил Урфин. – А ты кинь старым уродам кость. Пусть грызутся себе… и с дядей переговори. Он волнуется.

Уйти? Ненадолго. Оставить одну? Не одну – с Урфином. Он надежен и… если он непричастен… Надо решать. Верить? Нет?

– Одеяло спадает. – Кайя отошел от кровати. – И тогда она мерзнет. Можешь почитать что-нибудь. Правда, я не знаю, слышит ли она.

Если бы слышала, то вернулась бы. Наверное.

Книга лежала на столе, и Урфин, перевернув, прочел заглавие. «Основы фортификационного оборудования местности».

– Гм, увлекательно, должно быть… – Это уже насмешка, но не обидная.

И Кайя признается:

– Я пробовал читать стихи, но засыпаю.

– Может, не от стихов, а просто потому, что надо поспать?

Он прав, Кайя спал урывками, всякий раз боясь пропустить тот момент, когда Изольда очнется. Или уйдет насовсем.

– Иди уже. – Урфин раскрыл книгу и тут же закрыл. – Давай я лучше приберусь, а то опять развел свинарню…

Каменный зал, вырубленный некогда в теле скалы, был холоден. Пожалуй, дядя мог бы устроить здесь еще одну мертвецкую, для которой и льда не понадобилось бы. Единственный камин, слишком маленький для помещения столь просторного, чадил. Дым поднимался к куполообразному потолку, скрывая трещины и проржавелые штыри, в которых некогда крепились факелы.

Тайный Совет собрался в на редкость полном составе. Одиннадцать из двенадцати благородных мормэров. Лорд-канцлер все еще отсутствовал, и это обстоятельство весьма порадовало Кайя.

Надо бы почаще отсылать, благо гарнизонов в протекторате много…

– Доброго дня. – Кайя занял место во главе стола.

Вырубленный из камня, тот был крайне неудобен, хотя и выглядел внушительно. Поговаривали, что некогда совещания проходили эмоционально и советники не гнушались мебель рубить, оттого пришлось сделать стол попрочнее.

– Мы рады наконец увидеть вас, ваша светлость, – произнес лорд-казначей без особой радости в голосе.

Дядя, как обычно, скрывался в тени и канделябр с семеркой свечей отодвинул подальше. Его кресло с изогнутой спинкой и высокими подлокотниками весьма подходило для игр в прятки. Вот и сейчас виднелся лишь край пышных манжет и дядины пальцы, перебиравшие бусины. Они бесшумно скользили по длинной нити, не сталкиваясь друг с другом. Но лорд-казначей все равно был недоволен. Он морщился всякий раз, когда взгляду его случалось остановиться на Магнусе.

– …и у нас имеются некоторые вопросы, требующие вашего высочайшего внимания.

Издевается? Нет, почтителен и едва ли не подобострастен. Хотя все равно издевается. Но сегодня Кайя не в том настроении, чтобы отвечать вежливо.

– Задавайте.

Свечей слишком много, и от рыжих огоньков рябит в глазах. За ними не разглядеть лиц. Парики, кружево, драгоценные камни, роскошные ткани… не лица. Никогда не лица. И на другом плане та же шепчущая темнота. Каждый из этих людей достаточно опытен, чтобы запереть эмоции.

– Пожалуй, стоит начать с того крайне неприятного происшествия, – лорд-казначей поднялся, и тень его распласталась на стене, – которое многих смутило.

– Расследование проводится, – сказал Магнус.

– О да, конечно… мы не сомневаемся в том, что расследование будет проведено тщательно и досконально, но хотелось бы узнать…

Эти паузы в речи что колдобины на дороге. Вроде бы и привыкнуть пора, но Кайя все равно дергается.

– …принимается ли во внимание очевидность возможности совершения данного преступления лицом, обладающим магическими способностями.

– Принимается.

– И мы можем рассчитывать на адекватные меры по отношению к… виновному.

– К виновному – определенно. – Бусины замерли на нити. – Я понимаю, к чему вы клоните, любезный мормэр. Вам не терпится нацепить ошейник на одну крайне строптивую шею. Но этого не будет.

– Не слишком ли много берет на себя лорд-дознаватель?

– Не слишком, – ответил за дядю Кайя.

– Ваша светлость, очевидно, что вы предвзято относитесь к данной истории, тогда как Хаот выразился однозначно: иных магов на листе нет.

– Хаот и раньше не спешил брать на себя ответственность.

Откуда в них эта ненависть, стайная, глухая, совершенно необъяснимая? Урфин никогда и никому не переходил дорогу. Он не претендовал на титулы, не просил земель, не рвался к власти. Может, в этом и причина? Его не понимают и боятся?

– Что ж… в этом случае нам остается лишь надеяться, что ваша светлость помнит о своих обязанностях по отношению к подданным. И не допустит повторения сей печальной истории.

– Не допустит, – пообещал Магнус, вновь отпуская жемчужины на привязь поводка.

Кайя в этом уверен не был. Маг все еще на свободе. Тень – в замке. Изольда больна. Урфин под ударом. А сам он ограничен законом.

Лорд-казначей опустился в кресло, предоставляя слово другому. Впрочем, старик Оукли давным-давно говорил лишь то, что в опустошенную маразмом голову вкладывали шептуны Макферсона.

– Мы… – Он огляделся, подслеповато щурясь. Некогда могучий, с годами Оукли ссохся, ссутулился, и даже корсет, который он носил под одеждой, полагая, что сие есть тайна, не в силах был исправить осанку. – Мы обеспокоены.

Вторая половина стола молчала.

Неужели в кои-то веки противоборствующие стороны заключили союз? Или те, кто поддерживал Кормаков, не смели в отсутствие хозяев рта раскрыть?

– Мы весьма обеспокоены! – подхватил оборванную речь мормэр Грир. Не молод. Не стар. Не беден, но и не богат. Особых заслуг нет. На редкость непримечательная личность. Это даже подозрительно.

Не он ли Тень?

Или кто-то из этой дюжины?

Дядю можно вычеркнуть. Оукли слишком стар. А вот остальные…

Кэден? Глуповат и жаден. Хватит ли его жадности, чтобы переступить запрет?

Грир? Слишком мало информации.

Макферсон? Или Кормак? Вечные соперники. Стерегут друг друга похлеще сторожевых псов, готовы вырвать глотки, был бы повод. Порох – хороший повод. Стали бы рисковать?

Остальная шестерка.

Нокс честолюбив, но беден.

Саммэрлед слишком много внимания уделяет деяниям предков, говорят, каждый день пересчитывает листья на родовом древе.

Токуил… безвольный. Игрок, но не из тех, которые выигрывают. Если бы не каменоломни, которые дают хороший доход, давно бы разорился.

Баллард и Фингол, чьи семьи переплелись корнями столь тесно, что нельзя с уверенностью сказать, где проходит граница между кланами. Работорговцы. И новые законы пришлись им не по вкусу.

А если узнали, кто руку к этим законам приложил?

Хендерсон сам по себе. Лорд-палач редко удостаивает Тайный Совет посещением. Но сегодня пришел. Почему?

– Чем же вы обеспокоены? – ласково поинтересовался Магнус. – Не стесняйтесь. Излагайте, а мы послушаем.

Грир дернулся, а Оукли, выпав из полусна, продолжил:

– …обеспокоены здоровьем той… девушки… как ее? Изольды.

Имя подсказали. И удивительное дело, Оукли расслышал его без своей слуховой трубки. Что, если маразм его, дряхлость – притворство? Они все здесь умеют притворяться.

– Если ее болезнь действительно серьезна, – Грир вновь пришел на помощь, – то даже в случае излечения нельзя быть уверенным, что болезнь…

Они все хотят ее смерти. Естественный исход. Удобное решение неудобного вопроса. На Урфина не следовало злиться – правду же сказал.