Щепкин и коварные девчонки (с илл.) - Вестли Анне Катарина - Страница 17

– Странно, что Малышу удаётся усидеть на месте и не сбежать на улицу чистить снег новым скребком.

– Да, – поддержал столяр, – как раз снегу навалило, пока мы обедали.

Теперь Малыш мог идти с полным правом. Он натянул верхнюю одежду и взглянул на Щепкина.

– Ты оставайся, пожалуй, дома, – сказал он. – Я не могу держать и тебя и скребок, сам понимаешь.

Щепкин неподвижно уставился в стену и молчал. Малыш улыбнулся ему:

– Слушай, тебе надо учиться не обижаться по каждому пустяку.

Для начала он прокопал отличный проход к проезжей дороге, потом сделал дорожку к домику Щепкина, который тоже укутался белым пологом, и поэтому его едва можно было разглядеть, а затем повыше домика расчистил и утрамбовал площадку для парковки санок. Стало почти совсем темно, но Малыша это нисколько не смутило, он ведь был в двух шагах от дома. Только вдруг с дороги послышались голоса…

Два человека разговаривали, смеялись и перешёптывались тонкими голосами. Малыш замер – это наверняка те две девчонки! Он лёг на землю и стал осторожно выглядывать поверх крыши домика Щепкина. Да много ли увидишь в такой темноте? Он только и мог разглядеть какое-то шевеление возле дороги. Но тут проехала машина, свет фар упал на две фигурки и… Малыш вздрогнул. Ужас: у дороги стоял старичок маленького роста и такая же маленькая старушка; оба с престранными, белыми как снег, лицами, но с ярко-красными щеками. Машина проехала, стало чернее прежнего.

Малыш ничего больше не увидел, но он и без того твёрдо знал – надо уносить ноги. Он бросил и скребок, и санки, он чуть не упал на лестнице, но всё же целым и невредимым влетел в дом, запер дверь и кинулся в комнату к остальным.

– Малыш, – сказал папа, – разве ты забыл: мы снимаем башмаки в коридоре. Ты думаешь, нашим новым красивым полам понравится, если с ними станут так обращаться?

– Э-э, – ответил Малыш, ничего вокруг толком не видя и не слыша, и с быстротой молнии юркнул под диван.

– Малыш, это что ещё такое? – удивился папа. – Вылезай, я хочу с тобой поговорить.

Тогда Малыш выполз из-под дивана, схватил Щепкина и спрятался под диваном снова. Тут раздался звонок в дверь, мама ушла открывать, а папа сидел и задумчиво скрёб голову. Он растерялся. Обычно Малыш никогда себя так не вёл, а тут праздник, в доме гости, и папе не хотелось ссор.

Они услышали голоса в коридоре, мама засмеялась, а Малыш с Щепкиным залезли подальше под диван.

– О, мы так страшно устали, мы чуть не пропали, – сказал один голос.

– О да, мы шли от самых Доврских гор, из царства троллей, – сказал второй.

– Заходите, – сказала мама, – только вытрите ноги, пожалуйста, потому что вы непременно должны попробовать пирог, раз вы шли так долго.

– Ой, держите меня! – сказал Филипп.

Наверное, он увидел гостей.

– Ого, – сказала тётушка Забота.

– Ничего себе! – добавил столяр.

– Добро пожаловать, – пригласил папа.

«Что же они, ничего не понимают?» – совсем испугался Малыш.

Он-то думал, что мама закричит, папа схватит палку, чтобы оборонять свой дом, а Филипп полезет в драку… И что же? Все сидят, улыбаются и смотрят на этих двоих, которые стоят посреди комнаты и притворяются. Они натянули на головы какие-то белые маски с прорезями для глаз и намалевали на этой белой материи красные щёки и чёрные брови.

– Вы и вправду прошли такой долгий путь? От самых Доврских гор? – спросил папа.

– Ох, долгий, сынок, – сказала маленькая старушка, – ох, устали наши ножки.

– Ах, ах, – пробурчал Малыш под диваном, – а сама пришла всего от магазина, да ещё небось на автобусе приехала, врушка.

Но голос у него стал такой тонкий да безвольный, что почти и беззвучный, и если кто и услышал его слова, то разве что Щепкин.

– Ох, жена моя устала, – завёл свою шарманку маленький старичок. – Спасибо, люди добрые, что пустили нас в дом обогреться.

– Вы думали, быть может, попроситься на ночлег? – сказал папа.

– Ох, нет, – сказал старичок, – у нас ребятишек полны горы, нам сегодня же домой надо.

– И вы, конечно, проделали этот долгий путь, только чтобы навестить нас, – сказала мама, пододвигая гостям сладкое рождественское полено, печенье и всё самое вкусное.

– По правде говоря, мы пришли к тем двоим, кого кличут Малыш и Щепкин, потому что мы слышали о Щепкине много удивительного. Сказывают, что он может говорить и возить санки в гору.

На это мама всё же ответила, к счастью, так:

– Какая жалость, но Малыш с Щепкиным только что отправились в землю великанов, в Йотунхейм, так что мы не ждём их домой раньше послезавтра.

– Странно, – сказала старушка, – а я так ясно видела, что прямо перед нами в дом вбежал маленький мальчик.

– Да, это Малыш забегал на минутку перед дорогой, – объяснила мама. – Он взял Щепкина, сел на метлу и вылетел вот в это окно. Филипп, кстати, закрой окно на щеколду, пожалуйста.

Филипп поднялся, плотно закрыл окно и опустил щеколду. Потом он сел на стул перед диваном, а тётушка Забота, которая сидела на диване, пошире расправила юбку, чтобы никто не увидел, что под диваном кто-то есть.

– Очень печально, – сказала маленькая старушка. – Придётся нам тогда возвращаться домой в Доврские горы. Спасибо вам, люди добрые.

– Не на чем, – ответила мама. – Вот вам коврижки на дорогу.

Она проводила их до дверей и сказала им на пороге:

– Мне кажется, сейчас должен прийти автобус. Езжайте лучше на нём, нехорошо ходить по дороге с машинами в темноте. Вот вам пятьдесят эре на билет.

Старичок со старушкой сделали книксен, оба. Мама стояла и смотрела им вслед, пока не пришёл автобус. Тогда она вошла в дом и сказала:

– Малыш, можно вылезать.

Малыш с Щепкиным выползли из своего укрытия, но вид у Малыша был всё ещё бледный и потерянный.

– Ты понял, да, – сказала мама, – что это были рождественские ряженые?

– Нет, – ответил Малыш серьёзно, – это были две девчонки из магазина.

– Конечно, – согласилась мама, – но мы не могли им это сказать. Они старались и сделали себе костюмы.

Но полностью Малыш пришёл в себя не раньше, чем тётушка Забота отвела его на кухню. Там она смастерила белую маску с прорезями и для него тоже, надела на него своё пальто и шляпу, так что он стал почти похож на маленькую тётушку. Когда он вошёл в комнату, Филипп вскочил со стула и спрятался за ним, а папа схватил диванную подушку, закрыл ею лицо и закричал:

– Караул! Я боюсь!

– Ряженые мне нравятся, когда я сам ряженый, – сказал Малыш.

– Ты придёшь в среду на общий праздник? – спросила тётушка Малыша.

– Там тоже будут ряженые? – спросил Малыш.

– Нет, но туда часто заходит рождественский дед с подарками для детей, – ответила тётушка.

– Тогда я, пожалуй, приду, – сказал Малыш.

Рождественский праздник

Рождественские каникулы продолжались, Филипп не учился, папе не надо было никуда ездить с пальто и платьями, но магазин в Гампетрефе работал, потому что, хотя люди накупили много-много всего перед Рождеством, они снова стремились в магазин, чтобы купить ещё чуточку того и сего – видимо, всё уже съели. Из-за этого маме надо было ходить на работу, хотя каникулы ещё не кончились. Поэтому на общий праздник собрались идти папа с Филиппом, Малыш и Щепкин, а мама решила поваляться дома в тишине, отдохнуть.

В помещении, где был назначен праздник, оказалось много людей. В раздевалке Малыш даже испугался, потому что вокруг было столько высоких взрослых, что Малыш ничего не видел. В конце концов папа поднял его и посадил на что-то вроде прилавка, это помогло. Малыш увидел, что в зале есть и другие дети.

– Всё, ты готов, – сказал папа.

– Нет, – возразил Малыш. – А ботинки?

– Правда, – вспомнил папа, – тебя же надо переобуть.

Он повозился немного, стаскивая с Малыша зимние башмаки, помог ему обуться в ботинки и спустил его на пол. Потом взял за руку, и они пошли в зал. Филипп уже встретил одноклассников и делал вид, что занят, но Малыша это не задело, он ходил с папой и Щепкиным.