Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Бегущий в Лабиринте. Трилогия - Дашнер (Дэшнер) Джеймс - Страница 31


31
Изменить размер шрифта:

И теперь он оказался в их рядах.

Такова моя участь, – подумал он. – Жить в огромном лабиринте в окружении мерзких чудовищ.

Горечь разъедала душу, словно яд. Крики Алби – теперь, на расстоянии, они звучали тише, но все-таки слышались достаточно отчетливо – растравляли лишь сильнее. Каждый раз, слыша их, Томас невольно зажимал уши ладонями.

Хотя он и не помнил своей жизни до того, как очнулся в Ящике, юноша был уверен, что последние двадцать четыре часа – самые худшие с момента его появления на свет.

День незаметно подошел к концу. Солнце скрылось за высокими стенами, и вскоре Глэйд огласило уже привычное Томасу громыхание запирающихся на ночь Ворот. Когда совсем стемнело, Чак принес ему еду и большой стакан холодной воды.

– Спасибо, – сказал Томас, чувствуя прилив теплоты к мальчику. С максимальной быстротой, на которую были способны израненные руки, он принялся поддевать с тарелки куски говядины с лапшой и запихивать их себе в рот. – Как раз то, что мне сейчас нужно…

Томас сделал большой глоток воды, затем снова принялся жадно поглощать пищу. Лишь теперь он осознал, как сильно проголодался.

– Как можно так есть? Просто отвратительно, – сказал Чак, устраиваясь на скамье возле Томаса. – Все равно что наблюдать, как изголодавшаяся свинья пожирает собственный кланк.

– Прикольная шутка, – хмыкнул Томас. – Тебе стоит выступить с ней перед гриверами в Лабиринте. То-то они поржут.

Он тут же пожалел о своих словах. Судя по обиженному выражению лица Чака, реплика задела мальчика. Впрочем, обида исчезла с его лица так же быстро, как и появилась.

– Кстати, хотел сказать – в Глэйде сейчас только о тебе и говорят.

Томас выпрямился на лавке, не зная, как отнестись к подобной новости.

– С чего бы это?

– Гм… Дай-ка подумать. Во-первых, вопреки запрету, ты ночью удрал в Лабиринт. Во-вторых, выяснилось, что ты, оказывается, прямо Тарзан какой-то – ловко скачешь по зарослям плюща и подвешиваешь людей на стенах. И в-третьих, ты стал одним из первых, кто умудрился продержаться за пределами Глэйда целую ночь, да еще и укокошил четверку гриверов. Так что ума не приложу, почему тебя обсуждают все кому не лень!

Томас почувствовал прилив гордости, который, однако, быстро сошел на нет. Ему стало даже неловко из-за того, что он посмел радоваться в такой момент: Алби лежит в постели и истошно кричит от боли, мечтая лишь об одном – умереть.

– Идея отправить их к чертовой бабушке с Обрыва была не моей, а Минхо.

– А по его словам – все наоборот. Он заметил, какие номера ты выделывал с отскоками в сторону, и после этого ему пришла мысль повторить то же самое на краю Обрыва.

– Номера с отскоками? – переспросил Томас. – Да такое любому идиоту под силу!

– Ой, да ладно тебе. Не скромничай. То, что ты сделал, просто невероятно. Сделали вы с Минхо, в смысле.

Внезапно Томас почувствовал злость. Он швырнул на землю пустую тарелку.

– Тогда почему мне сейчас так дерьмово, Чак? Может, ответишь?

Томас попытался прочитать ответ в глазах мальчика, но ничего не увидел. Чак лишь наклонился вперед, сцепив руки замком и опершись ими о колени, и понурил голову. Потом он еле слышно пробормотал:

– Потому же, почему нам всем тут дерьмово.

Несколько минут они сидели молча. Бледный как покойник, с выражением непередаваемой скорби на лице, к ним подошел Ньют и уселся на землю напротив. Несмотря на унылый вид Ньюта, Томасу было приятно его присутствие.

– Думаю, худшее уже позади, – сообщил Ньют. – Бедняга поспит пару дней, а когда очухается, будет в норме. Хотя, конечно, поорет малость.

Томас не вполне понимал, через какие испытания приходится проходить Алби – сущность Метаморфозы оставалась для него загадкой. Он спросил как можно более непринужденно:

– Кстати, Ньют, а что там все-таки происходит? Нет, серьезно, я не совсем понимаю, что это за Метаморфоза такая.

Ответ Ньюта его ошарашил.

– Думаешь, мы понимаем? – воскликнул тот, всплеснув руками и тут же снова опустив их на колени. – Все, что мы знаем, черт возьми, – если тебя уколет гривер своими погаными иголками, надо срочно сделать инъекцию сыворотки, иначе кранты. Как только пострадавшему дают сыворотку, он начинает извиваться, трястись, блевать; все тело покрывается волдырями и зеленеет. Такое объяснение устраивает, Томми?

Томас нахмурился. Не хотелось расстраивать Ньюта еще сильнее, но ему нужно было получить внятный ответ.

– Слушай, я понимаю, что видеть лучшего друга в таком виде – удовольствие не из приятных, но я лишь хочу понять, что там на самом деле происходит. Откуда пошло название – Метаморфоза?

Ньют поежился и, вздохнув, ответил:

– Во время Метаморфозы возвращается память. Не вся, а только обрывки, но все-таки настоящие воспоминания о том, что происходило до того, как человек попал в эту паршивую дыру. Каждый переживший Метаморфозу впоследствии ведет себя как псих, хотя обычно все проходит не так плохо, как у Бена. В общем, тебя как будто дразнят прошлой реальной жизнью, а потом снова ее отбирают.

Мозг Томаса лихорадочно заработал.

– Ты уверен? – спросил он.

Ньют недоуменно посмотрел на него.

– Что ты имеешь в виду? В чем уверен?

– В причине депрессии. Поведение меняется, потому что они хотят вернуться к нормальной жизни – или потому, что осознают, что их прежняя жизнь была ничем не лучше новой, нынешней?

Пару секунд Ньют пристально смотрел на Томаса, затем отвернулся, видимо, над чем-то серьезно задумавшись.

– Шанки, пережившие Метаморфозу, никогда об этом не рассказывают. Они просто делаются… другими. Отталкивающими, что ли. В Глэйде есть горстка таких. Я терпеть не могу находиться рядом с ними.

Ньют говорил отрешенным голосом, бессмысленно уставившись в одну точку где-то в лесной чаще, но Томас и так знал, о чем тот думает: Алби уже никогда не будет прежним.

– И не говори, – поддакнул Чак. – А худший из них всех – Галли.

– А о девчонке есть новости? – спросил Томас, решив сменить тему. Его мысли то и дело возвращались к новенькой, к тому же он был не в настроении обсуждать Галли. – Я видел там, наверху, как медаки ее кормили.

– Ничего нового, – ответил Ньют. – По-прежнему в долбаной коме или что-то вроде этого. Время от времени бормочет что-то невнятное – то ли бредит, то ли ей что-то снится. Пищу принимает исправно, и вроде внешне с ней все в порядке. Но все это очень странно.

Последовала долгая пауза, словно все трое пытались найти разумное объяснение появлению девушки. Томас в который раз задумался о необъяснимом ощущении знакомства с ней. Правда, сейчас это чувство немного притупилось – возможно, из-за того, что слишком уж много свалилось на него за последнее время.

– Как бы то ни было, в ближайшее время придется решать, что делать с Томми, – нарушил тишину Ньют.

Томас просто обалдел, не зная, как реагировать на подобное заявление.

– Делать со мной? Ты о чем?

Ньют встал.

– Ты всех тут на уши поставил, шанк. Одна половина глэйдеров решила, что ты Бог, а другая мечтает сбросить твою задницу в лифтовую шахту ко всем чертям. Придется многое обсудить.

– Например? – Томас и сам толком не знал, что больше беспокоило: отношение людей к нему как к герою или желание некоторых отправить его на тот свет.

– Терпение, – сказал Ньют. – Утром все узнаешь.

– А почему не сейчас? – Томасу подобная таинственность была не по вкусу.

– Я созвал Совет, и ты будешь на нем присутствовать. Более того, будешь единственным на повестке.

Сообщив это, он развернулся и зашагал прочь, оставив Томаса гадать, на кой черт надо созывать целый Совет, чтобы всего лишь поговорить о нем.

Глава двадцать четвертая

На следующее утро вспотевший от волнения Томас сидел, нервно ерзая, перед двенадцатью парнями – те расположились напротив него на расставленных полукругом стульях. Юноша сразу понял, что это кураторы. К его большому сожалению, среди них сидел Галли. Один стул прямо напротив Томаса оставался незанятым – это место принадлежало Алби. Все происходило в большой комнате в Хомстеде, в которой Томасу бывать еще не доводилось. Общий вид помещения говорил о том, что никто никогда не пытался сделать его хоть чуточку уютнее: стены, как и пол, сколочены из голых досок; окон в комнате не было вовсе; пахло плесенью и старыми книгами. За исключением маленького стола в углу и стульев, никакой мебели в комнате не было. Томас дрожал, но совсем не от холода.