Бегущий в Лабиринте. Трилогия - Дашнер (Дэшнер) Джеймс - Страница 22

– Слушай, Зарт… – начал он.

Тот быстро глянул на Томаса и снова принялся за работу. На длинном осунувшемся лице парня выделялись грустные глаза, и складывалось впечатление, что он постоянно чем-то очень расстроен.

– Да, Шнурок. Чего тебе?

– Скажи, сколько всего кураторов в Глэйде и какие еще бывают профессии? – поинтересовался Томас.

– Ну, есть строители, слоперы, чистильщики, повара, картоведы, медаки, копачи, забойщики. И бегуны, разумеется. Всех сразу не перечислишь. Возможно, есть еще что-то. Я особо не интересуюсь, кто чем занимается.

Значение большинства слов пояснения не требовало, но два из них поставили Томаса в тупик.

– Кто такие «слоперы»?

Он помнил, что Чак работал слопером, но о том, что конкретно вменялось ему в обязанности, мальчишка упорно не говорил. Сразу менял тему.

– Это шанки, которые практически ни на что не годятся. Слоперы[4] драят нужники, чистят душевые, кухню, прибираются на скотобойне, после того как там зарежут скотину. Короче, занимаются самой никчемной работой. Проведешь хоть один денек в компании этих горемык, и больше к ним возвращаться тебе не захочется. Можешь мне поверить.

Томасу вдруг стало очень жалко Чака. Более того, он почувствовал себя виноватым. Мальчик так старается подружиться с остальными ребятами, а в ответ получает лишь пренебрежительное отношение и равнодушие окружающих. Да, Чак немного взбалмошный и часто докучает разговорами, но все-таки Томас был рад общению с ним.

– А копачи? – спросил он, выдергивая из земли большой сорняк с комом глины на корнях.

Зарт кашлянул и ответил, не прерывая работы:

– Они выполняют всю основную работу на Плантации. Роют канавы, ковыряются в земле и все такое, а в свободное время занимаются чем-нибудь другим. Вообще-то многие в Глэйде имеют несколько специальностей. Тебе разве не сказали?

Томас проигнорировал вопрос и продолжил расспросы, решив вызнать как можно больше.

– А чистильщики кто такие? Я уже в курсе, что они занимаются покойниками, но ведь люди не так часто умирают, правильно?

– Стремный народец эти чистильщики, – хмыкнул Зарт. – Помимо всего прочего, они действуют как охранники и полиция, но всем нравится называть их чистильщиками. Думаю, повеселишься, когда тебя к ним отрядят.

У Томаса оставалось еще много вопросов. Очень много. Чак и остальные глэйдеры не торопились отвечать на них, а Зарт, похоже, был не прочь поболтать по душам. Но, как ни странно, у Томаса пропало желание продолжать разговор. Совершенно неожиданно в голове снова всплыли мысли о девушке, потом он подумал о Бене и мертвом гривере, загадочная смерть которого вместо радости почему-то посеяла в глэйдерах одно лишь беспокойство.

Его новая жизнь не заладилась.

Томас сделал долгий глубокий вдох. Просто работай, – решил он. И взялся за лопату.

К середине дня Томас уже еле стоял на ногах от усталости – работать все время согнувшись, ползать на коленях в грязи оказалось очень утомительно. Живодерня, Плантация. Два испытания были позади.

Бегун, – размышлял он по дороге на перерыв. – Только бы мне позволили стать бегуном.

Он снова подумал, как нелепо, наверное, об этом мечтать. Однако, не понимая причины своего непреодолимого желания, Томас не мог ему противиться. Мысли о девушке стали не менее навязчивыми, хоть он и пытался отогнать их всеми силами.

Уставший и разбитый, Томас направился на кухню попить и чего-нибудь перекусить. Несмотря на то что обед был всего два часа назад, он сейчас не отказался бы от еще одной полноценной порции. Пусть даже и из свинины.

Томас куснул яблоко и плюхнулся на землю рядом с Чаком. Ньют был неподалеку, но сидел в одиночестве, ни с кем не разговаривая, и грыз ногти, чего Томас раньше за ним не замечал. Напряженный взгляд и глубокие морщины на лбу выдавали сильную обеспокоенность.

Странность в поведении Ньюта не ускользнула и от Чака. Он задал вопрос, который вертелся у Томаса на уме.

– Что это с ним? – шепнул он. – Выглядит совсем как ты, когда тебя только вынули из Ящика.

– Не знаю, – ответил Томас. – Почему бы тебе у него самого не спросить.

– Я слышу каждое слово, черт бы вас побрал, – громко произнес Ньют. – Не приходится удивляться, что никто не хочет спать рядом с вами.

Томас почувствовал себя так, будто его поймали на воровстве, но беспокоился он искренне – Ньют был одним из немногих в Глэйде, кто вызывал симпатию.

– Что-то не так? – спросил Чак. – Не обижайся, но ты выглядишь, как куча кланка.

– Да вообще все не так, – ответил Ньют и замолчал, глядя куда-то в пустоту.

Едва Томас собрался уточнить, что он имеет в виду, как тот заговорил снова:

– Эта девчонка из Ящика… Она все время бредит, мелет какую-то несуразицу, но в сознание никак не приходит. Медаки делают все возможное, пытаются ее кормить, но каждый раз она ест все меньше и меньше. Чует мое сердце, затевается что-то очень недоброе.

Томас уставился на яблоко, затем откусил от него и ощутил во рту горечь – он вдруг понял, насколько сильно беспокоился о здоровье девушки. Томас волновался о ней, как о близком человеке.

Ньют громко вздохнул.

– Хрень какая-то, да и только. Но сейчас меня больше всего тревожит не это.

– А что тогда? – спросил Чак.

Томас подался вперед. Любопытство было настолько сильным, что все мысли о девушке мигом отошли на второй план.

Глаза Ньюта сузились, и он посмотрел в сторону одного из выходов из Глэйда.

– Алби с Минхо, – пробормотал он. – Они должны были вернуться несколько часов назад.

Томас снова вернулся к работе: выдергивал сорняки и считал минуты, когда сможет наконец-то покинуть Плантацию. Беспокойство Ньюта передалось и ему, поэтому время от времени юноша посматривал на Западные Ворота, выискивая глазами Алби и Минхо.

По словам Ньюта, они должны были вернуться к полудню. Этого времени как раз хватало, чтобы найти мертвого гривера, осмотреть его и вернуться. Волнение Ньюта было объяснимо. Когда Чак предположил, что ребята, возможно, потеряли счет времени и изучают гривера в свое удовольствие, Ньют одарил мальчишку таким испепеляющим взглядом, что если бы Чак в буквальном смысле загорелся, Томас ничуть бы не удивился. Но больше всего Томаса поразило другое: когда он спросил, почему бы Ньюту просто не взять несколько человек, чтобы попытаться отыскать друзей в Лабиринте, лицо парня перекосил ужас – щеки ввалились, потемнели и приобрели землистый оттенок. Однако он мгновенно совладал с эмоциями и спокойно объяснил, что спасательные экспедиции запрещены строго-настрого – чтобы не потерять еще большее количество людей. Однако Томас не сомневался: на лице Ньюта он уловил именно страх. Даже простое упоминание о Лабиринте приводило того в трепет.

Что бы с ним там ни произошло – возможно, именно в тех местах он и повредил лодыжку, – Ньют не мог вспоминать об этом без содрогания.

Томас постарался отбросить мысли о Лабиринте и сосредоточился на выдергивании сорняков.

Ужин прошел в гнетущей атмосфере: было очевидно – всем не до еды. Фрайпан и его помощники приготовили сытные блюда – вкуснейший бифштекс, картофельное пюре, фасоль и горячие рулеты. Томас уже убедился, что шутки относительно стряпни Фрайпана, в сущности, оставались только шутками: все уплетали его готовку за обе щеки, да еще и просили добавки. Но сегодня вечером глэйдеры сидели за столами с видом воскресших покойников, которым предоставили право поесть последний раз в жизни, прежде чем отправить в ад.

Бегуны вернулись в положенное время, и Томас с грустью наблюдал, как Ньют, уже не скрывая паники, отчаянно бегал от Ворот к Воротам, надеясь высмотреть Алби и Минхо. Но те так и не появились. Ньют велел глэйдерам не обращать на него внимания и продолжать спокойно есть, а сам остался поджидать пропавших товарищей. Никто ничего не сказал вслух, но Томас и сам понимал, что до закрытия Ворот оставались считаные минуты.