Крымский роман - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 10

– За знакомство мы с вами уже коньяку изволили откушать, Антон Александрович, – все еще под впечатлением своих раздумий съязвила Наталья. – Впрочем, давайте. Возвращаться не хочется, а шампанское – вполне весомый повод задержаться.

– Абсолютно с вами согласен!

Он подозвал официантку, заказал шампанское, фрукты, шоколад. Ната прибавила к заказу кофе.

– У дамы, которая вам звонила, интересное имя, – начал застольную беседу Ринков.

– Это моя старшая сестра Света, но все зовут ее Вета или Ветка, с детства. Она маленькая себя так называла, ну и привязалось.

– Она живет с вашей мамой?

– Нет, она живет на Урале, с мужем и четырьмя детьми. А у мамы они в гостях, как всегда, каждое лето.

– Четверо детей – это серьезно!

– Да, – Наталья заулыбалась, вспомнив их всех. – Старший Иван, ему девятнадцать, учится в Москве, потом идет Маша, ей пятнадцать, за ней – Александр, ему тринадцать, а самый младший – Димка, ему полтора года. Радость всей семьи.

– Смелая у вас сестра.

– Это точно! А у вас есть дети, Антон Александрович?

– Нет, как-то не сложилось. – Он налил в бокалы шампанское и принялся разламывать шоколадку на кусочки. – А у вас?

– Нет, тоже не сложилось, – быстро ответила Наталья.

Это была запрещенная тема.

Табу.

«Сама виновата, чего ты полезла вдруг об этом спрашивать – вопрос за вопрос, ты же знаешь», – поругала себя она и, поспешно схватив бокал, предложила:

– Ну что ж, выпьем?

– Всенепременно!

Они чокнулись, не произнося никаких тостов, и отпили немного шампанского.

– Антон Александрович, зовите меня Наталья, – предложила она и пояснила: – По имени-отчеству получается слишком официально. Только не Наташа – на это имя я не отзываюсь.

– С удовольствием. Но и вы тогда зовите меня по имени.

– Я попробую, хотя это сложно. Вы весь такой, – она покрутила рукой, подбирая слово, – монументальный, что ли, важный. Руководитель.

– Да бросьте вы! Это я с подчиненными монументальный и важный. Так что предлагаю выпить за простоту в общении, вместо брудершафта.

Они выпили по паре символических глотков и закусили шоколадкой. Ната закурила сигарету, в который раз мысленно уговаривая себя расслабиться.

Черт знает что.

С того момента, как они столкнулись в дверях, он постоянно держал ее в напряжении.

Наталья никогда не чувствовала себя неловко в обществе любых мужчин. Она не умела флиртовать, кокетничать, строить планы, заигрывать.

Веселая, открытая, с прекрасным чувством юмора, она была заводилой в любой компании. Острая и язвительная, она никогда не испытывала необходимости во всех этих женских ухищрениях и преспокойно обходилась без них всю жизнь.

Влюблялась, конечно, и даже, как ей казалось, любила, но как-то никогда не ставила перед собой задачи завоевать мужчину: срастется, значит, срастется, а нет – так «сам дурак».

И срасталось, и ухажеров было много, и романы закручивались, и замужество…

Хотя замужество – это отдельная тема.

Но этот мужчина, который сидел напротив нее, чистил апельсин и красиво выкладывал дольки на тарелку, заставлял Наталью постоянно нервничать, беспокоиться о том, как она выглядит, и переживать о морщинах, слегка кривых передних зубах, ненакрашенных ресницах, помятом после сна костюме – все это были мысли, которые она терпеть не могла!

Неожиданно к их столику подошла крупная дама лет пятидесяти пяти.

У нее был очень внушительный бюст, поверх которого лежали стиснутые в замок полные ладошки с тремя перстнями на пальцах. Весь ее вид излучал некое возвышенное состояние чувств, даже высокая взбитая прическа подрагивала.

– Антон Александрович! – заговорила дама, восторженно придыхая. – Я хотела еще раз поблагодарить вас за то, что вы мне место уступили. Это так благородно, так по-мужски! Это такая редкость в наше время!

– Ну что вы, что вы, – отнекивался Антон, слегка привстав и делая приглашающий присесть жест.

– Нет, нет, благодарю вас, мы вон там, компанией. – Она указала на столик, за которым сидели двое мужчин, лет по шестьдесят: один из них был толстый и совершенно лысый, другой – худощавый и лысый наполовину.

Они наблюдали за дамой и отсалютовали Антону, подняв бокалы.

– Отдыхайте, отдыхайте! Вы ведь очень занятой человек и наверняка только в поезде и можете позволить себе расслабиться, – сказала «мадам» и окатила Наталью осуждающим взглядом, выразив в нем все свои мысли в ее адрес.

Наталья схватила бокал и отпила, чтобы не расхохотаться в голос, поставив Антона Александровича в неловкое положение.

«Мадам» продолжала восторженно-хвалебные речи, Антон стоически терпел, а Наталья тем временем принялась рассматривать незваную гостью. Что-то в ее облике смущало Наталью, настораживало, не стыковалось, что ли.

Какие-то едва уловимые нюансы…

Наконец, «расшаркавшись», дама бросила последний неприязненный взгляд на Наталью и ушла к своим кавалерам, а Ринков сел на прежнее место и запил ее приторные дифирамбы шампанским.

– Теперь понятно, почему вы ей свое место уступили, – дала оценку ситуации Наталья, так почему-то и не сумев перейти с ним на «ты».

– Да, это вы верно заметили. Она нас там, в купе, просто затарахтела, и мы трусливо бежали со вторым претендентом на место. Кстати, он с ней за одним столиком сидит – тот, который похудее.

Наталья посмотрела на даму, которая уже вернулась за свой столик, и почему-то вдруг вслух поделилась своими сомнениями:

– Что-то в ней не то.

– Что же? – с внезапным жгучим интересом спросил Ринков.

– Знаете, я очень часто езжу в поездах: до того как обосновалась в Москве, целый год туда-сюда каталась, иногда по несколько раз в месяц. Да и сейчас – раз в полгода, а то и чаще: мама ведь там одна, сами понимаете. Я насмотрелась на очень многих разных людей. Многих, даже слишком, волей-неволей психологом станешь. Этот типаж женщин пропал с просторов родины лет пять назад, вернее, он остался, но слегка… как бы это объяснить? Трансформировался, что ли.

Антон даже дыханье затаил, и Ната это заметила. Она призадумалась и продолжила, поглядывая в сторону дамы:

– Как-то всего в ней слишком: слишком много яркой косметики, крем-пудры на лице и на шее. То, что на шее, – явный перебор, такие дамы эти места никогда не закрашивают. Бюст какой-то железобетонный, а при таких размерах он должен слегка колыхаться обязательно. Платье какое-то слишком уж простенькое, что странно – если есть деньги на дорогую косметику, то уж платье поближе к моде женщина подберет обязательно. Туфли очень дорогие, и это особенно странно при, в общем-то, колхозном виде. И духи! Очень дорогие, тонкие. А еще – такая дама ни за что не поедет в СВ. Подругам она, конечно, может наврать, что ехала в спальном с «о-очень интересным мужчиной» и он к ней приставал. Но на деле таким интереснее в купе – событий больше, людей, с их историями, кстати, тех же мужчин. Ой, извините, что-то меня в психологию потянуло, – спохватилась Наталья, сразу стушевавшись.

«Ай да умница девочка! Супер!»

Ринков такого от нее не ожидал. Нет, что она умная – он понял еще в тот момент, когда она на него налетела и с ходу про партизан толканула, но чтоб так остро и точно, в самую «десятку» раскрыть маскировку…

«Как бы тебя заполучить? Всю и сразу?»

Он, конечно, понимал, что суета с билетами – неспроста.

Почему? А по многим причинам.

Вычислить его лично не могли. Билет он брал сам прямо перед отъездом, не такой уж и сезон, народу еще мало, по крайней мере, в СВ билеты были. Значит, «спектакль» предназначался явно не для него.

Он уже прикидывал, куда это вставить, и пока отложил на время решение – знал, что по мере развития событий все само впишется на нужное место.

С этим-то ладно.

А вот что делать с Натальей?

Она как-то сразу угасла после своего монолога в духе Шерлока Холмса, и он перевел разговор в более нейтральное русло: последние новости в Москве, кто где живет, какой район лучше…