Боевая форма - Раули Кристофер - Страница 40

28

На верхнем этаже новой башни полицейского управления кипели ожесточенные споры. Напуганные политики, высокопоставленные чиновники, высшие полицейские чины явились на эту встречу, несмотря на разыгравшуюся метель.

Произошло нечто из ряда вон выходящее. И все сгорали от любопытства. Терпение было на исходе. А опоздавшие действовали на нервы, повторяя одни и те же вопросы.

– Идиоты, на этот раз мы действительно влипли! – гремел папаша Тюссо.

«Особо важные персоны» отвечали ему насупленными взглядами. Они уже привыкли, что папаша Тюссо обращается с ними, как с последним дерьмом, но война за сферы влияния продолжалась, а это означало новые неприятности.

– По-вашему, мы не понимаем нависшей над нами угрозы? – сухо обронила Адель Шульц, главный сенатор Южного Бельво. – Не беспокойтесь, нам все прекрасно известно: ваше семейство, Тюссо, доигралось до того, что сюда прибудут представители ИТАА и все возьмут в свои руки.

Папаша Тюссо побагровел:

– Заткнись, глупая баба!

Кабинет полковника Тюссо имел неплохую звукоизоляцию, но Анри не сомневался, что и она не препятствие трубному гласу Тюссо-старшего. В соседних кабинетах наверняка прекрасно все слышно. Анри устало покачал головой. Дядя Гюстав бывает слишком утомительным, а порой – просто невыносимым.

Толстяк Гаспар Бельво, сидящий в соседнем кресле, кажется, совсем сдрейфил.

– Да вы с ума посходили, – не унималась Адель Шульц. – Кто отдал распоряжение открыть огонь из орудий? Я требую ответа на мой вопрос. Кто этот негодяй?

Последние слова Адели явно предназначались Бельво. Тот скривился. Гаспар явно видел перед собой распахивающиеся ворота тюрьмы ИТАА.

– Уже поздно что-либо предпринимать, – заявил папаша Тюссо, отмахиваясь от Адели. – Что сделано, то сделано.

Папаша Тюссо душу бы отдал, чтобы от Грикса осталось мокрое место. Он пойдет на все, даже если понадобится настоящий штурм.

– Если вы прислушаетесь к моим словам, у нас еще есть шансы выйти из этого щекотливого положения с относительно малыми потерями.

Заявление привлекло общее внимание. Присутствующим хотелось только одного – поскорее избавиться от проблем, и желательно без излишней затраты сил. Они понимали, что теперь не время выяснять отношения.

– Поймите, не пройдет и десяти лет, как вы позабудете обо всем этом, но при одном условии: мы должны держаться вместе и стоять на своем. Однако если вы потеряете контроль над ситуацией, если допустите, чтобы дело дошло до судебного разбирательства, всем нам крышка. Вы, наконец, должны понять, что мы все в одной лодке – каждый, кто занимает ключевую позицию в управлении колонией. ИТАА не станет церемониться. Если они придут сюда, они нас задавят! Кто-либо из вас бывал внутри тюрьмы Бельво? Поверьте, уж там наверняка каждому из вас обеспечат по смертному приговору!

Влияние Гюстава Тюссо на саскэтчский сенат было поистине безграничным, и все это прекрасно знали. Но хватит ли этого влияния, чтобы пережить ввод вооруженных подразделений ИТАА или, по крайней мере, дать обратный ход делу, за которое взялась судья Файнберг?

Адель Шульц в это не верила.

– Вы с ума сошли, вы не замечаете очевидного! На этот раз вам не удастся отделаться легким испугом, избиратели откажутся идти у вас на поводу. Вы зашли слишком далеко!

– Адель права. Неужели вы надеетесь, что пресса не поднимет шум на весь мир? – вступил в разговор сенатор Троган.

– Вы что, уже заметили на телевидении какие-то признаки скандала?

Присутствующие обменялись испуганными взглядами.

– Нет, пока нет, – сказала Адель. – А что, собственно, происходит?

Тюссо улыбнулся и сцепил руки за спиной:

– Скажем так. Крутые Братцы, после того как я лично вызволил их из тюрьмы, позвонили по нескольким номерам.

– Но вам не удастся заткнуть рот всем до единого. ИТАА, должно быть, уже в курсе дела.

– У нас есть друзья и в ИТАА. И они позаботятся, чтобы там не пороли горячку, а мы за это время попытаемся избавиться от источника наших неприятностей. Это означает, что все они станут соучастниками в убийстве, и даже не в одном, раз уж речь идет о судье Файнберг.

– А как на это отреагируют остальные члены судейской коллегии? – поинтересовался сенатор Троган.

– Им уже сообщили. Посмотрим. Старик Энцберри, конечно, может испортить картину. Но если он заартачится, старая развалина Энцберри, мы устроим ему внезапный сердечный приступ, – Папаша Тюссо довольно осклабился. – А главное, друзья мои, мне наплевать, какие меры потребуются, чтобы сохранить то, что я имею. И не вздумайте самовольничать – мне нужна ваша безоговорочная поддержка.

– Что это значит? – возмутилась Адель Шульц.

– Хватит препираться. – Гаспар Бельво поднялся на ноги, как будто его мощная фигура служила дополнительным веским аргументом. – Давайте лучше попробуем сосредоточиться и продумаем, что нам говорить следственной комиссии ИТАА, ведь они наверняка вызовут нас к себе. Этого никак не избежать. Поэтому нам заранее надо приготовить свою версию и заучить ее слово в слово.

– А что делать с корейцами? – спросил сенатор Бергез.

– К черту корейцев! Они будут делать то, что им прикажут. Кто они такие – горстка плосколицых крабов с крепкими лбами, – пробормотал папаша Тюссо.

– Это безумие. Понятия не имею, почему я вас еще слушаю. Мы не должны допустить того, о чем вы говорите. У нас есть право выбора. Мы должны заслушать дело и отправить его в высшие инстанции, – произнесла Адель Шульц спокойным, даже ледяным тоном. Полковник Тюссо вскочил:

– Легко вам говорить! Ведь не вам огонь жарит задницу!

– Простите, но я не понимаю...

– Послушайте, вас ведь устраивало – сидеть себе в кресле и грести денежки... Вы свою долю взяли, вы голосовали в сенате, как вам было сказано, – как ни верти, а это факт! – а теперь вы хотите выйти из игры? Вам не терпится увидеть, как я из-за вас угожу в дерьмо? Нет уж!

– Что ж, если речь зашла об этом, то наверняка будет лучше, если пострадает только один из нас, а не все погибнут сразу.

– Я просто так не пойду в тюрьму, запомните это! Если меня упекут, я вас всех потащу за собой.

Присутствующие бросали на полковника злобные взгляды. Внезапно до Тюссо дошло, что у них на уме.

– А если вы уберете меня, судья Файнберг все равно перешлет свидетельские показания в ИТАА. Дело уже раскручено на полную катушку.

– Жаль, – подытожила Адель Шульц.

– У меня идея поинтереснее. – Папаша Тюссо снова повысил голос. – Давайте перебьем весь состав суда, со всеми потрохами. Мы пригласим их якобы для рассмотрения петиции и разделаемся с этими ублюдками. А затем устроим выборы новых судей и укомплектуем суд более сговорчивыми людьми. А нынешний суд и так слишком долго был чем-то вроде занозы в нашем боку.

Раздались стоны и вздохи. Сенатор Бергез протестующе замахал руками:

– Нет уж, на меня не рассчитывайте. Я в такие игры не играю.

– Но это же так просто, дурьи ваши головы! Мы все свалим на Крутых Братцев. Это ведь как раз то, чем они славятся.

Гаспар Бельво оживился.

– Действительно, я не припомню, чтобы кто-то чем-то не угодил Крутым Братцам и остался при своей шкуре, это уж точно. – Гаспар хихикнул. – Вы видели последнее их творение? Они перемололи того парня на гамбургеры и разослали мясо по супермаркетам, не забыв доставить самые нежные кусочки прямехонько его семье. А затем выпустили видеофильм. Меня чуть не вырвало.

Папаша Тюссо расцвел в улыбке.

– Тем более мое предложение разумно. У отдела по борьбе с наркотиками имелся зуб на Крутых Братцев, поэтому Братцы и разделались с отделом, а заодно и с судьей. И все как по маслу. Они укокошат судей, Грикса, а заодно и все компрометирующие документы. И пусть потом ИТАА докапывается до истины, дельце будет заведено на Крутых Братцев, а не на нас с вами.

– ИТАА займется делом со всех точек зрения. Не так легко водить их за нос, они наверняка найдут причины узаконить свое присутствие на Саскэтче. А как только они потянут нас в свой вонючий суд, ожидать можно чего угодно. Пятьдесят лет тюремного заключения – не такой уж редкий приговор, – проговорил сенатор Бергез.