Второй Фонд [Вторая Академия] - Азимов Айзек - Страница 16

– Значит, Россем – не Второй Фонд?

– Видите, Первый Гражданин, Ченнис расстроен не меньше вашего. Разумеется, Россем не Второй Фонд. Неужели вы думаете, что мы позволили бы такому опасному противнику, как вы, проникнуть в наш мир?

Пусть ваш флот бомбит Россем, разрушает деревни. Пусть погибнем мы с Ченнисом – вам это ничего не даст.

Представители Второго Фонда, три года жившие на Россеме под видом старейшин, вчера вылетели на Калган. Они разминулись с вашим флотом и прибудут на Калган минимум на день раньше, чем вы. Поэтому я могу вам все рассказать. Если я не отменю своих распоряжений, то по возвращении на Калган вам придется бороться с восставшими подданными. Против вас будут все, за вас – лишь ваш флот. Мои люди проследят за тем, чтобы вам не удалось обратить никого из восставших. Ваша империя пала, мутант.

Охваченный бессильным гневом и отчаянием, Мул нагнул голову и пробормотал:

– Да... поздно... слишком поздно... я вижу.

В это момент, пользуясь тем, что Мул утратил бдительность, Первый Спикер проник в сознание мутанта и за малую долю секунды произвел там необходимые изменения.

Мул поднял голову и спросил:

– Значит, мне нужно вернуться на Калган?

– Конечно. Как вы себя чувствуете?

– Великолепно, – он наморщил лоб. – Кто вы такой?

– Это имеет для вас какое-то значение?

– Никакого, – согласился Мул и тронул Притчера за плечо. – Проснитесь, Притчер, мы возвращаемся домой.

Через два часа силы Ченниса восстановились настолько, что он смог самостоятельно передвигаться.

– Он обо всем забыл? – спросил он.

– Обо всем, – ответил Первый Спикер. – У него осталась его сила и империя, но мотивы его поведения изменились. Он теперь миролюбивый человек и не подозревает о существовании Второго Фонда. Он счастливо проживет те немногие годы, что остались ему при его слабом здоровье. А после его смерти события вновь начнут развиваться согласно Плану Селдона.

– И все же, неужели Россем – не Второй Фонд? Не сумасшедший же я?

– Нет Ченнис, вы не сумасшедший, просто мы определенным образом воздействовали на ваше сознание. Пойдемте! Нам тоже пора домой.

Последняя интерлюдия

Бейл Ченнис жил в маленькой белой комнате и ни о чем не думал. Он был счастлив жить одной минутой. Он видел стены, окно, траву во дворе, сестру, которая приносила еду и манипулировала проектором для книг; видел, но не трудился давать всему этому название.

Однажды он попытался сосредоточиться на случайно услышанном обрывке разговора. Говорили двое. Один сказал:

– Полная афазия. Все уничтожено и, кажется, без ущерба для здоровья. Теперь нужно придать мозгу первоначальную организацию.

Ченнис не понял значения услышанного, но ничуть не огорчился. Гораздо интереснее наблюдать за сменой цветов на стене.

Потом кто-то пришел, что-то сделал ему, и он надолго заснул.

А когда проснулся, понял, что стена – это стена, кровать – это кровать, а он, Ченнис, лежит в больнице. Он вспомнил, что говорил врач.

– Где я? – Ченнис сел в кровати.

– Во Втором Фонде, – ответил Первый Спикер. – Вам вернули первоначальную организацию сознания.

– Да! Да!

Ченнис понял, что он – это он, и его переполнило счастье.

– Ну-ка, скажите мне, – попросил Первый Спикер, – знаете ли вы, где находится Второй Фонд?

Огромной горячей волной нахлынула правда, и Ченнис не ответил. Он был изумлен, как Эблинг Мис пять лет назад.

Оправившись от удивления, он кивнул и сказал:

– Клянусь звездами Галактики, знаю!

Часть вторая

Поиск ведет первый Фонд

7. Аркадия

Аркадия Дарелл бодро сказала в транскриптор:

– А. Дарелл. «Будущее Плана Селдона».

Умолкла и подумала, что когда-нибудь, когда станет великой писательницей, она будет подписывать свои произведения именем Аркади.

Просто Аркади, без фамилии.

«А. Дарелл» – невыносимо пресное имя, только и годится, что для школьных работ по литературе и риторике. Все ученики в классе должны подписывать работы именно так, кроме Олинтуса Дама: у него выходит смешное сочетание. «Аркадия» хорошо для маленькой девочки, а кроме того, это прозвище ее исторической бабушки. У родителей совсем нет фантазии! А ей позавчера исполнилось четырнадцать, уже можно требовать от окружающих, чтобы признали ее взрослой и в честь этого именовали «Аркади».

Она поджала губы, вспоминая, как отец сказал, оторвавшись от проектора:

– Сейчас ты делаешь вид, что тебе девятнадцать, а что будет, когда тебе исполнится двадцать пять, а молодые люди будут думать, что тебе уже тридцать?

Из большого глубокого кресла, в котором сидела девочка, ей было видно зеркало, стоящее на комоде. Нога, на большом пальце которой вращалась домашняя туфля, выглядела несерьезно. Аркадия надела туфлю, поджала ногу и села, напрягая спину и вытягивая шею, которой не хватало двух дюймов длины до царственной.

Аркадия внимательно поглядела на свое отражение – до чего толстые щеки! Не размыкая губ, она разжала зубы и стала изучать свое лицо в удлиненном виде. Облизала и чуть выпятила губы, томно, как светская кокетка, прикрыла глаза... Почему у нее такие бессовестно румяные щеки?

Аркадия оттянула пальцами внешние уголки глаз, стараясь быть похожей на женщину из центральных звездных систем, но руки, прижатые к вискам, портили впечатление.

Она надменно вздернула подбородок, повернулась к зеркалу в полупрофиль и сказала на октаву ниже, чем говорила обычно:

– Папочка, если ты считаешь, что меня хоть сколько-нибудь интересует, что думают эти глупые молодые люди, ты глубоко... – тут она вспомнила, что в руке у нее включенный микрофон, ахнула и поскорее выключила его.

На светло-сиреневом листе бумаги с персиковой полосой полей значилось:

Аркадия с досадливой гримасой вынула из аппарата испорченный лист, и на его место с тихим щелчком вскочил новый.

Раздражение прошло быстро. Аркадия удовлетворенно улыбнулась. То что надо! Это начало романа!

Транскриптор ей подарили позавчера на первый «взрослый» день рождения. Она давно приставала к отцу:

– Папа, у всех в классе; у каждого, кто хочет хоть что-то собою представлять, есть транскриптор. Только самые отсталые пишут на ручных машинках!

Продавец сказал:

– Это самая компактная и самая простая в обращении модель. Ваш аппарат сам расставит знаки препинания согласно вашей интонации. Это неоценимое подспорье для образованного человека: помогает выработать грамотное произношение и ритмику речи.

Отец выслушал продавца и заказал аппарат, работающий от пишущей машинки, как будто его дочь – старая незамужняя учительница.

Пришлось потратить немножко больше капризных слов и слез, чем может позволить себе взрослая четырнадцатилетняя девушка, зато ко дню рождения ей принесли транскриптор именно той модели, какую она просила. Аппарат писал изящным женским почерком, выводя прелестнейшие заглавные буквы.

Написанное таким почерком, даже «Ой!» выглядело чрезвычайно мило.