Сибирочка (сборник) - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 23

Тут публика не выдержала и громко ахнула всем театром. А маленькая белокурая головка в это время очутилась в пасти Цезаря между двумя рядами острых зубов зверя…

Сибирочка открыла свой розовый ротик и, улыбаясь своими чудно разгоревшимися синими глазками, запела песенку о львах – царях пустыни, попавших нежданно в неволю к людям…

Страшно было видеть эту миниатюрную детскую головку, беспечно распевающую в огромной пасти великана льва…

Синие глаза сверкали, как две чудные сапфировые звезды на фоне багрово-черного неба чудовища.

– Довольно! Довольно! – кричала публика, и, когда улыбающаяся, хорошенькая, как полевой цветок, Сибирочка выбежала из клетки, оглушительным восторгам зрителей не было конца.

– Браво, Сибирочка, браво! – кричали сидящие в ложах, в партере и на задних скамьях на самом верху.

– Молодец! Браво! Она лучше Никса! Она смелее Никса! И такая крошка! Такая малютка! Никс великан перед нею! Где же Никсу проделать все это! Браво, браво! – слышались отдельные голоса.

Нарядная девочка в ложе кричала громче всех.

– Папа, – дергала она за руку отца, не отводя глаз от весело раскланивающейся с публикой Сибирочки, – папа, позови ее к нам сюда! Я хочу ее видеть! Хочу! Хочу!..

– Этого нельзя, моя девочка. Этого нельзя, – успокаивал ее господин в черном, – маленьких артистов не пускают в публику…

– Кто не пускает? Кто смеет не пускать? Несносные! Противные! – горячилась девочка. – Отчего не пускают?… Я хочу! Я хочу! А если не пускают, так я вот что сделаю!..

И не успели господин и молодая дама остановить девочку, как она схватила коробку с конфетами, лежавшую у нее на коленях, быстро рванула ленту, связывавшую ее локоны, и, перевязав на скорую руку этой лентой коробку, широко размахнулась и бросила коробку вниз, к ногам изумленной и растерянно улыбающейся Сибирочки.

– Ну, чего стоишь? Бери! Тебе ведь! – услышала в ту же минуту Сибирочка голос Никса у своего уха и увидела бледное, исковерканное злою гримасою лицо мальчика.

«Что с вами, Никс? Отчего вы рассердились?» – хотела было спросить она мальчика, но он так сердито взглянул на нее и так больно сжал ее пальцы, схватив ее за руку и увлекая с арены, что вопрос так и замер на губах девочки.

Глава XII

Зависть и злоба. – Враги Андрюши и Сибирочки

Было ясное весеннее утро. Стоял красавец май. Все артисты труппы театра «Развлечение» сидели за завтраком. Миловидная Герта, как настоящая взрослая хозяйка, оделяла всех кушаньями. Элла, сидя подле своей любимой госпожи, не сводила с нее глаз. Подле Эллы приютилась Сибирочка, а рядом с Сибирочкою – Андрюша. Дети весело болтали на странном смешном языке, который вряд ли был понятен им самим. Это делалось для Эллы, которую лишь восемь месяцев тому назад привезли из Африки и которая не умела говорить иначе, как по-негритянски.

Весело вспоминали дети последнее представление, во время которого белокурая девочка из ложи бросила Сибирочке коробку конфет.

– Я не раз встречала эту девочку на улице, – проговорила Герта, – она, должно быть, очень богатая и важная барышня. На ней всегда такие нарядные костюмы, и ездит она в экипаже, запряженном парою прекрасных рысаков.

– О! – подняла палец кверху Элла, догадавшись, о чем шла речь, и стала делать уморительные гримасы, желая изобразить свой восторг перед маленькой русской госпожой.

– А все-таки ты, милочка, лучше ее! – улыбнулась с чрезвычайной нежностью Сибирочке Герта. – Если б ты знала, какою красоточкою ты выглядела в клетке у львов! И такая смелая, такая храбрая! Признаться, у меня сердце екнуло, когда я увидела твою головку в пасти этого свирепого Цезаря.

– Да, маленький мисс у нас совсем молодец. О, она, эта малютка, перещеголяет Никса! – вмешиваясь в разговор детей, произнес мистер Билль, завтракавший за отдельным столом с директором, его теткой, господином Ивановым, главою акробатов, и клоуном Дюруа.

Мистер Билль редко хвалил кого-нибудь, и поэтому все очень удивились его неожиданной похвале.

– Молодец мисс Сибирушка! – продолжал он, глядя на порозовевшую от удовольствия девочку. – Молодец! Куда нашему Никсу! О, я придумайт один весьма хороший игра… представление… Публикум будет в восторге. И Андре будет читать. Андре тоже! Дюруа похваляйт. О, это будет чудесный штук, то, что я придумал.

Мистер Билль был, очевидно, в самом лучшем настроении духа. Успех Сибирочки совсем преобразил его. Оловянные глаза англичанина блестели, на желтом лице играл румянец.

– О, – произнес он снова через минуту, – вышел мисс Сибирушка первый разов и большущий коробка конфет уже получайл. Этого не бивало еще никогда. Никс не помогал нишево! Надо беречь мисс Сибирушка и выпускать на публика пореже, как можно пореже. Пускай на зверь выходит кто похуже, пускай выходит Никс.

И, совершенно спокойно произнеся эту фразу, мистер Билль отвернулся и заговорил о том же с директором Шольцем, продолжая восхищаться девочкой.

– Поздравляю, поздравляю, Сибирочка! Видишь, как дорожит тобою мистер Билль, – зашептали Герта и Андрюша на ушко осчастливленной девочке, в то время как силачка Элла, не говоря ни слова, сцапала ее в свои железные объятия и, нежно прижимая ее к себе, начала целовать.

– Как ты чувствуешь себя сегодня? Каково тебе? Небось не пришлись по сердцу эти похвалы?

Эта фраза, сказанная старшим Ивановым, точно молотом ударила в ухо Никса. Во все время завтрака он сидел сам не свой, то бледнея, то краснея каждую минуту.

Похвалы Сибирочке точно ножами резали и терзали его завистливую душу. Никс был взбешен на девочку, на ее шумный успех, на мистера Билля, захвалившего ее, на Эллу, Герту и Андрюшу, восторгавшихся ею. Но больше всего был зол на себя за то, что он сам привел «негодную девчонку» (теперь Никс не называл иначе Сибирочку) к мистеру Биллю и сам дал ей возможность показать себя.

Слова мистера Билля о том, что ему, Никсу, далеко до Сибирочки, что он не так хорош, смел и ловок, как она, приводили его в бешенство. Самая черная зависть глодала душу мальчика. А тут еще Денис Иванов, угадав, что происходило в сердце озлобившегося, завистливого Никса, словно подливал масла в огонь.

– И тебе не стыдно уступать свой успех какой-то глупой девчонке? – шептал он на ухо Никсу. – Ты такой молодчинище, и вдруг…

– Ну, какой он молодчинище – зареветь готов! – подзуживал с другой стороны Никса второй брат, Глеб.

– Понятно, зареветь! Фи, стыд какой! А еще мужчина! – захохотал третий, Петр. – Да я бы на твоем месте не ревел, а проучил бы их всех хорошенько, и девчонку эту, и мальчишку, Андрейку негодного. Тоже, поди, нос задрал, загордился своей пляской, – продолжал он тише. – Пока его не было, я плясал и русскую, и все. Меня публика чуть на руках не носила, а тут на вот, как снег на голову свалились оба… О, будь я на твоем месте, я бы вздул их обоих так, что любо-дорого.

– Не стану я рук марать о девчонку! – презрительно оттопыривая губу, произнес Никс.

– Ну, так Андрейку отколоти как следует – девчонке это еще больнее будет, чем ее самое обидеть. Он к тому же и зазнался не в меру! А мы поможем тебе! – предложил снова Глеб.

– Поможете?

– Конечно. Только ты брату Вадимке не говори. Он с Андрейкой дружен… Сейчас ему насплетничает о нашем решении. А уж руки у меня на этого Андрейку чешутся. Еще бы! Вчера еще Шольц говорит отцу: «Вот, – говорит, – если б кто-нибудь из ваших сыновей мог выучить акробатическим штукам Андре, он бы всех за пояс заткнул. На диво ловкий мальчик!» Вот мы и покажем этому ловкому… Проучим хорошенько. Ведь точно принц какой: нос задирает, не разговаривает с нами даже. Гусь!

– Сначала его проучим, а потом придумаем, как бы Сибирку эту с места сдвинуть, – нашептывал на ухо Никсу Денис Иванов.

Никс угрюмо мотнул головою.

В его душе не было сейчас места ни одному светлому чувству; напротив того, в голове Никса зрело одно новое решение, которое он ни за что бы не высказал своим новым друзьям.