Ястреб на перчатке - Рау Александр - Страница 60

– Риккардо, я сражусь с ним! – горячо сказал он, видя, что де Вега молчит.

– Нет, Винсент. Драться с ним никто не будет, – вполголоса ответил ему Риккардо.

Васкес тем временем не замолкал:

– Ты желаешь моей смерти, де Вега, между нами многое лежит! Если ты мужчина и дворянин, то выйдешь навстречу мне!

– А если ты победишь, твоих соратников выпустят?

– Да, а если ты – мы сдадимся.

– Мне нужны ваши жизни, – просто, без пафоса и угроз сказал де Вега.

– Попробуй, возьми! – предложил Васкес. – Я жду тебя, Риккардо!

Ла Клава не видел его лица, но вдруг понял – виконт хищно улыбнулся. Наверное, уже в бесшабашном отчаянии.

– Возьму. И твою в первую очередь. – Граф Кардес поднял вверх левую руку.

– Залп! – и резко опустил ее.

Оруженосцы его вскинули арбалеты.

– Трус! Ничтожество! – успел закричать Васкес, первые две стрелы он принял на щит. Но по нему била уже вся свита – два десятка арбалетов. Горячо и с азартом. Ла Клава пожалел, что не успел внести свою лепту.

Конь Васкеса пронзительно заржал и рухнул в агонии, болты входили в него по самые летки. Альфонс успел спрыгнуть с него, но тут же упал сам. Вильенцы, что попытались вытащить его, отступили, теряя товарищей.

Ла Клава равнодушно отметил про себя, что раньше бы посчитал это немыслимым позором – убить почти беззащитного человека. Теперь же это доставило ему огромное удовольствие.

– Залп! Лучники, стреляйте! – закричал он во всю глотку.

Паасины послушались команды, одновременно выпустив в небо тысячу смертей с ярко-красным оперением.

Вильенцы вновь попытались закрыться щитами.

– Винсент, хочешь, мы их поджарим? – Де Вега снял шлем. Лицо его было бледным, голос казался неживым.

– Хочу! Еще как хочу! – Ла Клава чувствовал, как бешено колотятся жилы в висках. Что-то соленое потекло по губам – кровь. Он поднял голову и увидел высоко-высоко в небе птицу, что кружила над полем битвы. – Эта птица предвещает нам победу, сеньоры! – воскликнул он, прижимая к лицу поданный оруженосцем платок.

– Нет, граф. Победу нам предвещают вот эти прелестные малютки, – поправил его Франческо.

Пикейщики и лучники расступались, давая дорогу трем громоздким катапультам. Нет, не тем громадинам, что используются при осаде крепостей, эти помещались на обычной телеге.

Прислуга машин натянула тугие канаты. В ложки катапульт вложили глиняные шары с длинными фитилями, торчавшими из залитых воском горлышек.

– Нафта, – пояснил Франческо и довольно добавил: – Риккардо – вылитый отец.

Винсент не сразу понял, к чему это.

Огненная жидкость – нафта – уже не одно столетие применялась в морских боях и при осаде городов как превосходное горючее средство. Против людей же ее никто еще не использовал.

Подожгли длинные фитили, отпустили рычаги – три шара, дымя горящей промасленной бечевой, взмыли в небо. Взмыли, чтобы обрушиться посреди рыцарских порядков.

Один фитиль при ударе потух. Но и двух оставшихся с лихвой хватило.

Винсент чуть не захлопал в ладоши, как ребенок. Горящая нафта расплескалась на доспехи, кожу, лошадей. Теснота строя, спасительная при лобовой атаке, здесь обернулась смертельной западней.

Нафту нельзя потушить. Воздух огласился раздирающими уши криками. Рыцари Веры попали в ад, столь красочно описанный в церковных проповедях. Горела кожа доспехов и человечья, нафта выжигала глаза. Бесились лошади, скидывая и топча всадников, подкованные копыта били по головам, дробя шлемы лучше булав и топоров.

Винсент вспомнил младшего брата, что погиб, защищая фамильный замок. Четырнадцатилетнего мальчишку кто-то пришпилил копьем к стене.

– Сожги их, Риккардо!

Катапульты отправляли в небо все новые и новые заряды. Лучники тоже вносили свою лепту. Арбалетчики расстреливали в упор сломавшийся, превратившийся из воинского порядка в толпу строй рыцарей Веры. Они побежали прочь от пламени. Навстречу смерти.

– Пропустите! Дорогу! – Винсент выдернул из седельного крепления большую секиру.

Вместе со своими рыцарями промчался через расступившихся стрелков и пикейщиков.

– Смерть! – Сверху вниз по щитоносцу.

– Смерть! – Рубить, не обращая внимания на встречные удары. Щуриться от крови, брызжущей в щель забрала, и бить изо всех сил, словно этот бой последний. Всех: бегущих, дерущихся. Бросивших оружие и еще сопротивляющихся. Раненых и упавших с лошади. В лицо, грудь и спину.

Винсент очнулся, когда его крепко схватили с двух сторон за плечи.

– Хватит.

Рыцарей Веры больше не было. Лишь кое-где еще сопротивлялись кучки отчаявшихся бойцов. Но они быстро тонули в красно-белом море. Весь берег был завален конскими и людскими трупами. Пахло горелым мясом и смертью. Винсент словно очутился на бойне. Наваждение спало. Он ощутил невероятную усталость.

Графа Кардеса он нашел у моста. Два десятка вильенцев, загнанные к разлому, кричали его имя.

– Граф де Вега! Граф де Вега! Мы сдаемся! – срывал голос молодой рыцарь, лишившийся шлема, почти мальчишка, он напомнил Винсенту брата.

Де Вега обернулся при его приближении. Глаза его были абсолютно спокойны, до пустоты.

– Что делать будем с ними? – Винсент удивился, услышав свой голос.

– Да, я его тоже помню, он заступился за меня на том проклятом королевском балу, – сказал Риккардо, словно отвечая сам себе. – Что делать, Винсент? Стрелять. Лайт, убей его.

Паасин, стоявший рядом с лошадью графа, вскинул лук.

Молодой рыцарь успел лишь открыть рот, словно знал, что через миг широкий наконечник выбьет ему зубы, разрывая артерии и ломая позвоночник.

Риккардо развернул лошадь.

– Проверьте берег. Раненых добить. Трупы раздеть – и в реку.

Посмотрел на Винсента.

– Вот мы и победили, граф. Радуйтесь. Все кончено. – И тут же приказал кому-то: – Разбивайте лагерь, ставьте котлы, разводите костры. – И уже совсем тихо: – Господи, как мне холодно. Холодно…

Нет ничего нелепей, чем человек, съежившийся в боевых доспехах, согнувшийся, прячущий руки под мышками, но мысль об этом даже не пришла графу Ла Клаве в голову.

ГЛАВА 6

Головная боль долго не отпускала Риккардо. Он лежал на кровати, стиснув зубы. Спустя некоторое время – может, через четверть оры, а может, через вечность – боль утихла.

Риккардо встал и пошел прогуляться перед сном. Он всегда так делал, доктор прописал прогулку как средство от бессонницы. Была уже ночь, садовые аллеи графу надоели, а бродить, словно привидение, по резиденции, скрипеть паркетом и пугать слуг де Вега не хотел. Он знал другое средство.

Над резиденцией возвышается смотровая башенка, попасть в нее можно было и не выходя из здания.

Сто двадцать ступенек вверх по винтовой лестнице и столько же вниз. А в перерыве постоять на смотровой площадке и смотреть на ночной Осбен, на его редкие огоньки, наслаждаясь тишиной, воздухом и высотой.

К удивлению Риккардо, у входа в башенку стоял слуга, один из тех, что привезла с собой Патриция. Охранял покой госпожи. Он хотел было преградить ему дорогу, но увидел лицо и отступил.

Граф осторожно поднимался по деревянным ступенькам, стараясь идти беззвучно. Ему это удалось.

Патриция испуганно вскрикнула и обернулась, когда он вышел на площадку.

– Ах, Риккардо, это вы! – облегченно вздохнула она, узнав его в свете лун. – Зачем подкрадывались так тихо?

– Чтобы внезапно напасть на вас и съесть, – Риккардо постарался, чтобы голос звучал мрачно и страшно.

– Вы все шутите, Риккардо.

– Нет, Пат, я не шучу, – грустно сказал он. – Я давно уже разучился шутить. Когда-то я хотел скинуть тебя вниз с этой башни на камни.

– И что же помешало исполнению желания?

– Тебя рядом не оказалось, Пат. – Он сделал шаг ей встречу.

– Что тебе сейчас мешает, Риккардо? – Патриция отступила, уткнувшись спиной в ограждение.

– То, что сейчас я тебя опять люблю. – Он подошел к ней и встал рядом, всматриваясь в ночное небо. – Красиво, не правда ли?