Ястреб на перчатке - Рау Александр - Страница 43

Альфонс любил играть людьми, менять их судьбы, что полностью соответствовало гербу его рода – на синем поле скрещены золотые меч и кубок – и девизу «Рожден побеждать».

Однажды осенним вечером в особняке герцога Гальбы за столом, где шла ожесточенная игра в карты, он услышал:

– Господа, сегодня я проезжал по улице инфанта Сида, старый особняк графов Кардесов меняется на глазах. Наследник великого Энрике приехал в столицу. Я раньше ничего о нем не слышал, что это за юнец?

– Внешне – вылитый отец, только взгляд другой, нет знаменитой стали кардесского Кондотьера[21]. Неплохой парень, наивный, богатый, – при последних словах собеседники, профессиональные игроки, оживились. – Впервые в столице. Привез с собой из провинции невесту. Говорят – хороша собой.

– Неужели лучше наших придворных красавиц?

Можно было, конечно, послушать сплетни, повеселиться от души, но Альфонс решил сразу прояснить ситуацию:

– Нет, сеньоры, до Марии де Таворы или Изабеллы де Клосто ей далеко, но все же что-то в ней есть. Граф Кардес – мой родственник. Помню, как поколачивал его в детстве. Что до его свадьбы – так я сам приложил руку к их союзу. Можно сказать, свел Риккардо и Патрицию.

– Вот как? – удивился его друг Марк де Мена. – Не верю!

– Так все и было, – настаивал Васкес.

– Не верю, не обижайся, Альфонс, но в последнее время ты несколько раз крупно оплошал. Эсмеральду увел у тебя маркиз Тарсилья. А ты хвастал, что она готова ради тебя жизнь отдать. Были и другие промахи.

– Марк, я создал эту пару. Слепил из ничего. Свел вместе моего наивного родственничка и эту девицу дель Карпио, хотя она его упорно отвергала почти год. Спросишь сам у де Веги, – раздраженно закончил Альфонс, самолюбие было его уязвимым местом.

– Тогда тебе ничего не стоит расстроить их брак, – развел руками Марк. – Если ты ничего не приукрасил, мой друг.

– Зачем мне это делать? – с показным безразличием удивился Альфонс.

– Если тебе это удастся, я отдам тебе свою любовницу, баронессу Локку, – предложил пари де Мена. – Если же нет, ты отдаешь мне своего жеребца Султана.

– Ни за что! – возмутился Альфонс – Неравные ставки: жеребец, что раньше носил алькасарского принца, против придворной куртизанки.

– Уверяю, она того стоит, – сально улыбнулся Марк. – Хорошо, ставлю еще пятьсот флоренов.

– Хватит, Марк, это уже слишком, – оборвал Альфонс его разглагольствования. – Он мой родственник.

Марк де Мена был хорошим товарищем: верным, надежным, бесстрашным, но он не умел остановиться, не знал меры. Альфонсу приходилось не раз вытаскивать его из сложных ситуаций. Марк хорошо фехтовал, но есть дуэли, само участие в которых – самоубийство, и такие люди, что победа над ними страшней поражения.

– Хорошо, раз ты так беспокоишься о чести родственника и его дамы, я замолкаю, – картинно развел руки Марк.

– Твоя жертва не останется безнаказанной, мой друг. – Вокруг них были люди, и Альфонс не мог допустить, чтобы хоть кто-нибудь усомнился в нем. – Я подружусь с Патрицией, заинтересую ее, немножко, совсем немножко влюблю в себя. Со стороны невинно, мы ведь все кого-то чуть-чуть любим и открыто говорим об этом. Повод для добрых шуток, не более. Но мы-то знаем, сеньоры, если есть желание, а главное – умение, грань, разделяющую влюбленность и любовь, затмевающую разум страсть, перейти очень легко. – Альфонс договорил и чуть склонил голову в поклоне окружающим.

Сеньоры зааплодировали – в способностях Альфонса они не сомневались.

На следующий день, на официальном приеме в честь пятилетия наследного принца Хорхе-младшего, Васкес подошел к счастливой паре.

– Здравствуй, Риккардо, – поприветствовал он де Вегу. – Патриция, это вам, – он протянул девушке букет цветов.

– Как я рад тебя видеть, Альфонс! – весело воскликнул Риккардо.

– Благодарю, вы – настоящий рыцарь, – улыбнулась Патриция, вдыхая аромат свежесрезанных орхидей.

– Сеньорита, как только я вас увидел, понял: мой долг – подарить вам эти цветы! – продолжал Васкес.

Патриция была не совсем в его вкусе: худовата – он предпочитал девушек попышнее, золотисто-соломенные волосы – Альфонс питал слабость к локонам цвета воронова крыла.

Риккардо слушал его речи с улыбкой на устах. Братец умилял Васкеса своей наивностью. Резкий контраст с окружающим обществом. Таких следует беречь и охранять, как ценную редкость, чтобы было с чем сравнивать себя и других, ибо честность и открытость в Мендоре встречаются так же редко, как и невинные жены.

Через некоторое время Риккардо отлучился, завидев давних друзей отца, оставив Патрицию на попечение Альфонса, чем тот не преминул воспользоваться.

– Патриция, – невинным голосом поинтересовался он, – вы верите в любовь с первого взгляда?

– Нет, – ответила она. – А что, вы, известный сердцеед, пали жертвой такой любви?

– Да, – признался Васкес.

– И кто же эта счастливица или, наоборот, несчастная? – поинтересовалась девица дель Карпио.

– Вы, Патриция, вы – моя любовь!

– Вы сами себе противоречите, Васкес, говорите о любви с первого взгляда, а мы ведь знакомы уже два года.

– Нисколько, моя любовь проснулась с первого взгляда – с первого моего взгляда на вас сегодня.

– Я вам не верю, Альфонс, – рассмеялась Патриция.

– Ах, так! – притворно возмутился Васкес – Послушайте, как бьется мое сердце, – он прижал ее ладонь к своей груди.

Сквозь пышный бархат чувствовалось – сердце Альфонса и вправду бьется очень быстро.

– Как вам не стыдно, – возмутилась Патриция и освободила ладонь из рук Васкеса – медленно, не спеша.

– Вы убедились в моей искренности?

– Оставьте меня, сеньор, я обручена, – строгим голосом ответила девушка.

– Надеюсь, вы не будете жаловаться на меня своему жениху, – улыбнулся Васкес.

Его надежды оправдались. Вернувшийся Риккардо нашел их мирно беседующими.

– Я вижу, вы нашли общие темы, – радостно констатировал он.

На устах Патриции была лукавая улыбка. Васкес тоже улыбался, чувствуя, что зерна, брошенные им, упали на благодатную почву. Приложить усилия – и цель, заявленная им Марку, будет достигнута. Вот только нужно ли это ему, Альфонсу?

ГЛАВА 3

Вильенские обычаи строги: невеста не может до свадьбы жить в доме будущего мужа. Даже если они уже помолвлены и ее сопровождает целая армия родственников, подруг, друзей семьи и преданных слуг.

Патриция дель Карпио поселилась в доме инфанта Вильены и Саттины – герцога де Гальбы, старого друга и сюзерена ее отца. Узнав о том, что она собирается в столицу, герцог сразу же пригласил ее погостить в его доме – целом поместье, раскинувшемся почти в центре города.

Герцог понравился Патриции. Это был еще крепкий, моложавый мужчина, недавно справивший сорокавосьмилетие. Он с радостью принял девушку, более того – обещал ввести ее в русло столичной жизни и сделать фрейлиной молодой принцессы Ангелы. А слово Антонио Гальбы – дяди короля и его постоянного советника – стоило многого.

Риккардо каждый день бывал в особняке Гальбы, там собирался цвет мендорского общества, навещал Пат. Он искал встречи с герцогом. Тот был одним из немногих друзей его отца. Граф хотел побольше узнать об отце и особенно о последних месяцах его жизни. Энрике сгорел в огне вдовьей лихорадки[22], когда ему едва исполнилось тридцать пять, на самом пике своей славы.

Однако у герцога постоянно не хватало времени на встречу с сыном «кардесского Кондотьера» – лишь спустя две недели после приезда в столицу он уделил Риккардо немного времени.

Граф с нетерпением ожидал встречи, но она не оправдала его надежд. Вблизи герцог выглядел хуже, чем со стороны, терялась часть очарования. Гальба принял его в своем кабинете, холодно поприветствовал, усадил в кресло, долго рассматривал, оценивал, словно вещь. Пристально и с раздражением. Риккардо невольно подумал, что сейчас герцог попросит его встать, пройтись, показать зубы.