Ястреб на перчатке - Рау Александр - Страница 37

Она была решительна и грозна в своих требованиях. Ее разговор с королем совсем не напоминал разрешенные этикетом просьбы подданной к монарху. Но Хорхе видел, что еще немного – и из глаз ее брызнут слезы.

– Патриция, прошу вас, успокойтесь. Вы перебили короля. Во-первых, это невежливо, во-вторых, вы не дали мне договорить. Очевидно, вы невнимательно слушали приговор. Де Вега умрет. Не сегодня, не завтра, но вскоре. Не пройдет и полгода. Это не милость – это пытка. Он будет мучительно переживать каждый день, зная, что будущего нет. А как придет срок – я пришлю к нему Королевскую Смерть. Хотите стать его Смертью, Патриция?

Гийом с интересом наблюдал за метаморфозами, происходящими с девушкой. Она сначала побледнела, потом покраснела, дернулась в движении, но тут же замерла. Лицо ее выражало полную растерянность.

– Я… нет, Ваше Величество, Смертью Риккардо, нет… не хочу.

– Не будьте так категоричны, сеньора, – настаивал король. – Вспомните, вы же только что говорили, что он разрушил вашу жизнь, убил близких. Вы это ему уже простили? Так быстро?

– Нет… я не хочу его видеть… Не смогу, он… он ведь когда-то меня любил… – тихо сопротивлялась Патриция. Она бы отступила назад под гнетом королевских аргументов, но путь преграждало кресло.

– Это слабость, сеньора. Имейте силу взглянуть в лицо врага, – давил король. – Решайте же, в конце концов, жить де Веге – причине тысяч несчастий – или умереть. Хотите справедливости, его смерти – станьте ею. Или, клянусь, я помилую графа Кардеса, прощу все грехи, и он будет радоваться жизни, оставшись безнаказанным!

– Я… я согласна, – быстро выкрикнула Патриция, – согласна, – повторила она тихо, словно испугавшись, что может передумать.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Хорхе. – Живите пока в столице, я дам вам знать, когда придет время исполнить мою волю, восстановить справедливость, стать Смертью для Риккардо де Веги – подлого убийцы и бунтовщика.

– Хорошо, – с каким-то ожесточением сказала Патриция. – Я могу идти, Ваше Величество?

– Да, сеньора, можете идти, – кивнул король.

Когда девушка переступала через порог, король вдруг задал вопрос:

– Патриция, кто вас провел через стражу? Моя племянница Ангела, не так ли?

Патриция ничего не ответила, лишь дрогнули в скрываемой улыбке уголки губ. Но королю хватило и ее молчания.

– Спасибо, вы свободны.

– Я сразу догадался, что это дело рук Ангелы, – улыбнулся Гийом, вспомнив о чем-то приятном.

– Да, – согласился Хорхе. – Моя племянница всегда была на стороне обиженных и оскорбленных.

– Ты прав, – опять улыбнулся маг, но улыбка быстро исчезла с его лица. – Знаешь, Хорхе, а тебя не зря назвали Жестоким.

– Что с тобой, Гийом? – внешне лениво поинтересовался Хорхе.

– Ты мстителен, мой король. Так и не смог простить де Веге, что он устроил встряску твоей власти. Надавил на девушку, сделал ее его Смертью. Сейчас смотрю на тебя и понимаю: точно знаешь, как сильно граф ее любил, раньше любил по крайней мере. И теперь – она его Смерть. Теперь, надеюсь, ты не будешь отрицать обвинения в жестокости.

– Месть, мой любезный маг, – блюдо, которое следует подавать холодным и которым нельзя пренебрегать, особенно мне – правителю. Де Вега поиграл в войну, стал причиной тысяч смертей, пусть теперь помучается. Все справедливо. А насчет жестокости, – король взглянул магу в глаза, – не тебе меня в этом обвинять!

Гийом взгляда не отвел, но промолчал, ибо нечем ему было ответить.

Это была удивительная ночь. В безоблачном небе горели три белые луны. Свет ночных солнц предназначался всем живущим, но монархи Камоэнса тысячу лет назад избрали их своим символом. Отстояв право на него в десятках битв. Чуть изменив цвет. Королевские луны стали серебряными.

Легкий ветерок играл в кронах деревьев. В воздухе преобладали запахи цветущих лип, вишен и черемухи. Двое медленно шли по широкой аллее. Молчали. Никто не решался заговорить первым.

Ужин, данный в честь гостей, был в тягость приглашенным. Да и не все из них согласились вообще на нем присутствовать. Таинственный гвардеец, привезший Патрицию, вообще ночевал вне города со своим отрядом, объяснив это тем, что утром путь его лежит дальше, в Лагр. Франческо тоже отказался, причем весьма грубо. Старый рыцарь едва не сорвался на сеньора. Но де Вега нисколько не обиделся.

Время шло, за окном ночь вступила в свои права, гости стали расходиться по отведенным им комнатам. Кармен уже семь лет жила в комнате, соседствующей со спальней Риккардо, – так требовали обычаи. Феррейра сразу по приезде разместился в резиденции. Долг предписывал ему быть всегда рядом с де Вегой. Патриция хотела бы остановиться в городе, но, как назло, в Осбене проводилась ярмарка. Обе гостиницы были переполнены купцами и дворянами, что приехали не только со всего Кардеса, но и из соседних графств. В толпе гостей города мелькали также яркие лагрские кафтаны и сдвинутые набок скайские береты. Торговля процветала.

Первой распрощалась со всеми Кармен. Тут же откланялся Феррейра. Патриция встала и, пересилив себя, произнесла на прощание:

– Спокойной ночи, обед был мне неприятен, но все же благодарю за заботу.

Едва она вышла в коридор, как граф ее догнал.

– Патриция, нам нужно поговорить, – сказал Риккардо, сам не понимая, почему это делает.

Граф осознавал, что ответ будет отрицательный, готовился к очередной насмешке, ядовитой уничтожающей колкости.

– Хорошо, – невольно вырвалось у девушки, но отступать было поздно. – Здесь душно, выйдем на улицу.

Тягостное молчание давило. Патриция первой нарушила тишину:

– Что вы хотели спросить у меня, де Вега? – в этот раз голос ее не подвел, звучал холодно.

– Не знаю, забыл, – честно ответил Риккардо. – Как ты, Пат?

– И ты еще спрашиваешь? – возмутилась она. – Посмотри на меня, Риккардо. – К его удивлению, раздражение девушки внезапно исчезло. – Ты сломал мою жизнь.

– Я не хотел быть причиной твоих бед…

– Не хотел! Я не знаю, как относиться к твоим словам, де Вега. Ты либо зло смеешься надо мной, либо безмозглый дурак! И не смей называть меня Пат! – взвилась девушка.

– Не то и не другое, Пат. Я просто не могу найти нужных слов. Не знаю, что тебе сказать.

– Если так, то лучше молчи, Риккардо.

– Не могу. Почему ты здесь? – тихо спросил он.

– Подумай, вспомни. Взгляни на меня. Ты убил моего мужа, разрушил жизнь. – Лунный свет отражался от ее золотистых волос; казалось, что они светятся в темноте.

– Я не убивал твоего мужа, Пат. Я никого не убивал.

– Сам нет, но разве ты не отвечаешь за своих воинов?

– Война есть война. Он пришел с мечом. Он погиб от меча. Судьба. Васкес был по натуре воинственен, путь рыцаря – постоянный риск, игра с судьбой. Я не виноват в его смерти.

– Твои слова пусты. Ими ты можешь оправдаться в своих глазах. Но не в моих.

Они остановились. Риккардо любовался ее очами, прекрасными даже в гневе. Особенно прекрасными в гневе, наполненными внутренней силой. Горящими изнутри. Огонь всегда завораживает. Огонь ненависти – не исключение.

– Жаль. Но скажи, неужели моя вина перед тобой так велика, что ты решила лично пытать меня, мою истерзанную душу? Ведь я любил тебя, Патриция.

– Ты всегда любил только себя, обо мне даже и не подумал. О моей душе, о моем сердце, Риккардо, – тихо говорила Патриция, ей не хотелось, она не могла нарушить красоту безмолвия ночи. Сам мир вокруг мешал ей.

Она чувствовала боль в его словах, но не верила в нее.

– Ты говоришь о своей любви, разрушив мою!

– Ты не любила Васкеса, – возразил Риккардо.

– Не тебе об этом судить!

– Мне. Я знаю тебя, Пат. Ты не любила его. Как и меня, но это неважно. Просто посчитала, что он лучше, чем я. Не знаю почему…

– Он не был трусом.

– Неужели ты до сих пор веришь в те подлые сплетни? Мне думалось, я всех убедил в обратном. Сегодня, когда я вышел встречать тебя, кто-то даже восхищался моей храбростью.