Чего хотят вампиры - Никитина Елена Викторовна - Страница 47

Я внимательнее всмотрелась в такое близкое и одновременно такое далекое лицо, выискивая малейшие признаки тестостероновой заинтересованности, но пока безрезультатно. Зато заметила, как татуировка, закорючка очень похожая на какой-то японский иероглиф, с виска переползла на скулу… Ого! Так они еще и живые!

— И как ее надо с тобой провести? — осторожно уточнила я, завороженно глядя на шустро юркнувшую с шеи под балдахин еще одну самостоятельную татушку, только эта была в виде примитивно нарисованного слоника. Жутко захотелось узнать, куда она направилась дальше, но спрашивать и тем более проверять я не рискнула. И так ситуация довольно двусмысленная, не стоит обострять ее еще больше.

— А как ты хочешь? — последовал незамысловатый вопрос.

— Максимально информативно, — на «автомате» ответила я. Мои мысли бессовестно пытались следовать за коварной татуировкой. — И желательно с не меньшим комфортом, — добавила на всякий случай.

— Да будет так!

«Да будет свет!» — отчетливо услышала я в помпезно произнесенной фразе и в общем-то угадала — в глубине грота, где мы вдруг оказались, внезапно загорелся костер. Вокруг него — мягкий ковер из серебристых звериных шкур, небрежно раскиданных по всему полу. Равнодушно потрескивающее пламя создавало вполне уютную и несколько интимную обстановку.

— Прошу, — крепко ухватил меня под локоток Свиярс и настойчиво подтолкнул к очагу. — Президентским номером обеспечить, к сожалению, не могу, не в моей компетенции, но, поверь, здесь тебе будет не менее удобно. Шкуры единорогов способны заменить даже самое мягкое ложе.

— Единорогов?! — невольно удивилась я. — А разве они существуют?

— Конечно, существуют. — На меня посмотрели с долей снисходительности. — Довольно глупые и бесполезные животные, кстати. Вся их прелесть — именно в шкурах, которые могут создавать ощущение и вид любого материала, какого только пожелает прикасающийся к ним.

— Представляю, какая охота ведется на бедных зверюшек. — Во мне невольно проснулись чувства истинного гринписовца. Придушить злостного браконьера захотелось со страшной силой.

— Ничего подобного, — смешно фыркнул Свиярс. — Шкуры обладают таким удивительным свойством только при условии, если единорог умер своей смертью. А так как живут эти тварюшки довольно долго и умирать уходят высоко в горы к истокам рек…

— Понятно. — У меня прямо отлегло от сердца. — Значит, ты, можно сказать, монополист в области раритетного шкуровладения.

— Наслаждайся, Светлана. — Мне учтиво поклонились и предоставили право выбора наиболее понравившегося волшебного половичка.

Я особо выпендриваться не стала — быстро устроилась на той шкуре, которая лежала по другую сторону костра, чтобы не сидеть спиной к выходу. С таким товарищем, как Свиярс, лишняя предосторожность не помешает, основные пути отступления, по крайней мере, будут под контролем.

— Сразу видно, что ты — дочь своего отца, — по достоинству оценил мой стратегический маневр хозяин пещерки и устроился напротив, скрестив по-турецки ноги.

— А при чем здесь мой отец? — не совсем поняла я намека, но упоминание об оставленном далеко, за гранями нормального восприятия, родителя отозвалось в душе глухой болью. Как он там без меня?

— В тебе его сила и стойкость. — Свиярс пристально смотрел на меня поверх пламени костра. Оранжевые блики мистическими протуберанцами отражались в наполненных серебром глазах. — Дети военных почти всегда наследуют умение правильно оценивать ситуацию, вовремя принимать решения и твердое намерение идти до конца. Бывают, конечно, и досадные отклонения, но ты — просто классика жанра.

— Откуда тебе все это известно?

— Не забывай, я все-таки Хранитель Тайн.

О, кстати, напомнил!

— Тогда, может, перейдем к делу?

Я устроилась поудобнее, мысленно представив себе, что сижу в мягком велюровом кресле, в которое очень любила дома забраться с ногами и читать длинными зимними вечерами. Шкурка подо мной тут же изменила свои очертания на желаемые, и я почувствовала себя почти счастливой. Какая удобная вещица, оказывается. Практичная и много места не занимает.

— Готов выполнить любой твой каприз. — Свиярс понизил голос до интимного шепота и немного подался вперед.

Тоже мне, змей-искуситель нашелся.

— Вряд ли желание выжить можно назвать капризом, — обозначила я гораздо более насущную для себя любимой тему предстоящего «дела».

В конце концов, мне надоело ходить вокруг да около. Если ему есть что сказать — пусть говорит, а нет — так я пошла разбираться со своими проблемами сама, не в первый раз. Меня где-то внизу ждут. Между прочим, с человеческой кровью наготове.

— Лапочка какая, — снова не к месту ввернул любимое словечко вредный Хранитель Тайн. — Неужто определилась?

— Определилась с чем? — нахмурила брови я. Как меня достали его недомолвки!

— С выбором.

— А он у меня есть?

— Конечно.

Та-а-ак! Приехали! А почему я его не вижу? Выбор, ау! Ты где? Молчит, зараза!

— Ты мечешься между двумя мирами, — снизошел до более конструктивных объяснений Свиярс, и я вся обратилась в слух. — Твоя проблема не вокруг, а внутри. Один мир — тебе родной, привычный и понятный, ты выросла в нем и знаешь все его сильные и слабые стороны. Он прост и близок тебе. Другой мир опасен и непонятен. Здесь все чужое и странное, дикое, неподвластное твоему привычному мышлению. Сознание, с детства привыкшее к определенным законам мироздания, не только с большим трудом воспринимает, но и верит в существование других вероятностей. И тем не менее они существуют. Их сотни, тысячи, миллионы. Сейчас ты мечешься между Айдарой и Землей, не желая предавать одну и боясь поверить другой. До тех пор, пока ты не примешь окончательное решение, на тебя будет вестись охота.

— Подожди, подожди, — не поверила я собственным ушам. — Ты хочешь сказать, что вернуться домой мы с Вадимом все-таки можем?

— Да это вообще не проблема!

Сердце пропустило удар от радости. Получается, билет-то был не в один конец! Неужели есть возможность снова стать простым среднестатистическим человеком, которого не пытаются убить на каждом углу и которого…

— Проблема в том, хочешь ли ты действительно вернуться, — не преминул плеснуть как минимум столовую ложку дегтя в бочку моей медовой радости Свиярс. — Подумай как следует. Что ждет тебя там? И что получишь ты здесь?

— Но ведь я — алаканта, Прокладывающая Путь между Мирами, — вспомнила я о своих вроде как прямых обязанностях. — А значит, могу…

— Ты не алаканта, Светлана, — снова бесцеремонно перебил меня хвостатый Хранитель. — В тебе течет кровь Стадии, вампира клана Веерху, и это все твое достоинство. Да, кровь вампира сильнее человеческой, но способна перестроить под себя лишь твою физическую оболочку, может навязать привычки и влечения, но истинную сущность переломить не в силах. Ты как была Светланой Николаевной Назаровой, так ею и осталась, а внешность… Пластические операции вашего мира могут до неузнаваемости изменить человеческое лицо, даже поменять пол, но душа всегда и везде остается сама собой.

— Но если я не алаканта и путешествовать по мирам мне не под силу, кто тогда открыл Врата у Вадима в лаборатории? — удивленно воззрилась я на Хранителя Тайн. — Не умирающий Стефианир же!

— Это я открыл вам Врата.

Вернуть отвисшую челюсть на место оказалось делом нелегким. Ничего себе подробности выясняются! То-то я не чувствую в себе никаких сверхъестественных способностей, и никакие границы мне даже и не думают подчиняться. Вампиры видят во мне свою только благодаря зову крови, а в то, что я алаканта, — просто слепо верят. Наивные. Оказывается, и их можно ввести в заблуждение. Или нет? Листей-то быстро просек, что алакантой я не являюсь. Тогда кого он во мне увидел? Что в испуганной и едва живой чужачке могло так напугать высокомерного и вечно всем недовольного целителя? Если только моя глупая способность распознавать истинные запахи, с этого же все началось…