Чужая невеста - Никольская Ева - Страница 39

Удивительно, какими нежными могут быть грубые мужские пальцы. И какой заразой, как выяснилось, могу быть я. Ведь умом понимала, что «медведь» двое суток на ногах и единственное, что ему надо, – это вымыться, поесть и пойти отсыпаться, а не нянчиться с мелкой доходягой. Но вместо того, чтобы постараться особо не «отсвечивать», а по возможности и чем-нибудь помочь ему, я эгоистично игнорировала голос совести и откровенно наслаждалась его заботой обо мне.

На этот раз моя «ванна» сильно походила на джакузи с гидромассажем, о чем позаботились два элементаля, обосновавшиеся на дне. Тело ликовало, расслаблялось и наслаждалось, в то время как боль нехотя отступала. Сам же Йен, под непрекращающееся ворчание Лааша, забрал у подошедшего Илиса пачку одежды и банные принадлежности, после чего вымыл мне волосы и, предложив еще немного полежать в купальне, ушел за перегородку.

Снова появился он минут через пятнадцать: чистый, сухой, переодетый и даже причесанный. Помог мне выбраться из воды, упорно глядя при этом не на мою фигуру, облепленную тонкой тканью белья, а куда-то в сторону. Затем накинул на меня длинное полотенце и призвал на помощь глазастый «фен». Вздохнув, я решила-таки не мучить больше мужика и отправила его обратно за перегородку. Руки-ноги уже вполне меня слушались, так что одеться я могла и сама.

На жилой этаж мы оба возвращались пешком, хотя Йен и предлагал доставить меня обратно тем же способом, что и сюда. Но совесть, которую я старательно затыкала в купальнях, все-таки победила мой эгоизм, и лишний раз напрягать уставшего мужчину я не стала. То, что прихватили из щедрых закромов Энии, мы съели у меня в комнате. А когда разморенный после ванны и горячей еды норд начал откровенно клевать носом под красочные рассказы Лааша об их последнем путешествии, я отправила его спать.

Хотела, конечно, уложить прямо в собственной комнате, но «медведь» заартачился, и я, увы, не нашла достойной причины, чтобы помешать ему уйти в свою берлогу. Йену, как и остальным вернувшимся из подземелий, требовался отдых. Чего нельзя было сказать про Лааша. Хоть его огненное тело и стало невидимым, замолкать элементаль не собирался. Оно и понятно! Ведь пересказать за период трапезы он успел только первую ночь похода, а в заначке остались еще целые сутки. Я же слушала, местами ужасалась, местами улыбалась и никак не могла отделаться от грусти, которая накатывала каждый раз, когда дух упоминал след Таша.

Чуть позже к нам заглянул Эйдар, извинился за то, что запер меня утром и что не сумел остановить учителя, который, узнав, что его нар-ученице паршиво, рванул ко мне в комнату, едва успев переговорить с Грэмом. Выговорившийся Лааш в присутствии парня благоразумно помалкивал, дабы не раскрыть ненароком секрет нашего общения. А я пила остывший чай и чувствовала себя счастливой и совершенно спокойной.

К вопросу ремонта сегодня я тоже подошла значительно спокойнее, как и к вопросу очередной тренировки, на которую пытался затащить меня Эйд. В результате мы сошлись на комплексе несложных упражнений, которые я проделала прямо в комнате. А потом приступили к обсуждению дизайна нового интерьера. И все шло так хорошо, по-домашнему… ровно до тех пор, пока в дверь не постучали.

Чуть позже в той же комнате…

Тинара Ирс…

Эта юная дева, к моему великому удивлению, снова нанесла визит, объяснив его желанием извиниться за свою несдержанность. На этот раз Тина явилась в Стортхэм, четко выполнив поставленное ей условие: она приехала в общину не одна, а с совершеннолетней сопровождающей. И вот теперь обе лэфы восседали на красной кровати, с которой Эйд содрал-таки покрывало, и мило улыбались нам. Тетя и племянница. Не зная об этом, я ни за что бы не сказала, что эти противоположности – родственницы.

Тинара была серолицым ангелом. Невинные лиловые глаза, длинные светлые волосы, чуть надутые губки и по-детски мягкий овал лица. Фарфоровая кукла, а не девушка! Особенно в нарядном платье и с красиво уложенной прической. Грэта же на фоне юной «эльфийской принцессы» смотрелась «королевой тьмы». Черное платье, расклешенное от колена, того же цвета перчатки и плащ. Волосы женщины были собраны в пышный узел на макушке, к которому крепилась тонкая вуаль, скрывающая верхнюю половину лица. А на губах лежал толстый слой темно-красной помады, который выделялся на бледно-сером лице, как наложенный кровью штрих.

Я бы ни за что не угадала истинный возраст Грэты, не знай, что они с Брэдом близнецы. Следила за своей внешностью тетя Ильвы хорошо, ибо выглядела эффектно и ярко, затмевая зрелой красотой очарование белокурой юности. Я же, невольно сравнивая обеих гостий, пыталась мягко свернуть нашу «задушевную» беседу на тему их скорейшего отбытия, ссылаясь на идеальные во всех мирах отмазки: мигрень, усталость, нервы. Потому что и ежу было понятно, что явились сюда лэфы не для извинений, а из любопытства. Ведь свадьбы, которая должна была вчера состояться в Рассветном, не было. И об этом наверняка уже гудел весь Миригор. Все-таки я не кто-нибудь, а дочка третьего риля. Сплетни таких персон стороной не обходят.

Родным о несчастье, случившемся с Ташем, сообщили позавчера вечером, чтобы Ликсы, желавшие присутствовать на торжестве, отменили свои планы. Заодно рассказали и про активные поиски молодого норда, давая тем самым его семье хотя бы искорку надежды. Тогда же отменили и заказанную в храме церемонию. Вот только сделали меченые все тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. И вовсе не из-за Таша, который давно уже для всех горожан считался простым изгоем, а не старшим сыном первого риля.

Дело было во мне и в поводе для очередных действий временно притихшего Брэда. Ведь одно дело – жена норда, а другое – почти вдова. В том, что «папаша», узнав о случившемся, снова попытается вытащить меня из Стортхэма, не сомневался никто. Потому и молчали. И Касса просили не распространяться до поры до времени. Но… шило в мешке не утаишь: свадьба не состоялась. И любопытные принялись обивать пороги моей комнаты, маскируя истинную цель своего визита под желание помириться. Впрочем, делала это Тинара настолько искусно, что я и правда подумала о том, что девчонка сожалеет. С другой стороны, почему бы и нет? Мы же вроде как сестры.

Грэта, в свою очередь, распространяла по комнате флюиды доброжелательности и искреннего беспокойства за свою старшую племянницу, что тоже было по-своему приятно, хоть и немного напрягало. Не потому, что я плохо относилась к этой женщине, нет. Просто… сложно довериться тем, кого совсем не знаешь. А с «тетей» мы виделись после моей «амнезии» всего раз. И несмотря на приятное впечатление, которое она произвела тогда, подозрительность не отпускала. Ведь сестра Брэд-риля, овдовев семь лет назад, переехала в дом брата, чтобы помогать растить его осиротевших дочерей. И как, в таком случае, она могла не замечать, что творит этот урод с Ильвой?

Хотя, судя по ее совету совершить побег, наверное, как раз замечала. Вот только сделать с властолюбивым садистом ничего не могла. Кто знает, может, он и ее поколачивал за каждый косой взгляд. Хотя вряд ли женщина, подвергающаяся постоянному насилию, выглядела бы столь уверенной в себе, как Грэта. Значит, оставалось три варианта: не знала (во что я не верила), не хотела знать (это было уже ближе к истине) и… знала, но не могла помешать. Последнее казалось наиболее логичным.

– Значит, нар-ученица? – задумчиво постукивая пальцами по низкой спинке кровати, на которой покоилась ее затянутая в тонкую перчатку рука, сказала брюнетка. – А ты уверена, Иль, что тебе это нужно? – Лиловые глаза ее загадочно блестели за полупрозрачной вуалью, которую лэфа так и не убрала с лица, вероятно, из-за опасения испортить сложную прическу.

– А по-моему, это здорово научиться бить мор… – Тина прикусила язычок на полуслове, «обласканная» мрачным взглядом своей старшей родственницы.

– Мне нужно, – ответила я и в который раз за время нашего затянувшегося разговора потерла якобы ноющие виски, состроив при этом страдальческую гримасу. – Я слишком слабая и беззащитная. Хочется стать сильнее, и у меня теперь есть такой шанс.