Самые богатые люди Земли. Большая двадцатка - Самодуров Вадим - Страница 48

В общем, первые годы жизни Тео Альбрехта не были наполнены любовью: родителям было не до этого. Деревянная кроватка, которая досталась Тео от старшего брата, стояла за занавеской прямо в лавке матери. Брат в это время ползал под прилавком.

За этим прилавком они и росли: едва научившись ходить, Карл и Тео Альбрехт начали помогать матери в магазине. Так что когда сыновья пошли в школу, фрау Альбрехт пришлось долго искать себе наемного работника, который бы за небольшую плату согласился быть и грузчиком, и приказчиком, и кассиром, и полотером. Желающих было мало. А те, кто устраивался на работу, уходили, как правило, через неделю, не выдержав такого количества обязанностей. К счастью, младший сын Тео к наукам интереса не проявил и, отучившись несколько классов, снова вернулся в материнскую лавку и продолжил помогать родительнице.

Старший брат после окончания школы нанялся к местному мяснику Вайлеру. Поэтому Тео с течением времени стал фактически управляющим в небольшом семейном предприятии. И дела шли неплохо. Жизнь в Руре вернулась в свое прежнее русло, и рабочий люд, живший в Шонненберге, исправно покупал в лавке мыло, спички, табак, дешевую колбасу и карамельки для подружек.

Братья Альбрехт вообще не выделялись на фоне местного рабочего пейзажа. А тихий, хозяйственный Тео так и вовсе покидал лавку только для того, чтобы съездить к тем деревенским поставщикам, которые сами не привозили товар. Позже соседи вспоминали: Тео хлопотал в лавке с утра до ночи, а в остальное время его было не видно и не слышно.

Из неспешной болотистой жизни в Шонненберге братьев выдернула очередная война. Карла и Тео призвали почти одновременно. Война забросила Тео в Северную Африку, где по приказу Гитлера немецкие войска оказывали помощь менее удачливому диктатору – Муссолини.

Североафриканская кампания стала одной из романтических страниц Второй мировой войны. Особый приключенческий дух военным действиям в пустыне придавал природный колорит. Кроме того, в Северной Африке война велась «по правилам», и воюющие стороны демонстрировали джентльменское отношение друг к другу.

О войне в Северной Африке Эрих Мария Ремарк писал в своем романе «Время жить и время умирать»: Смерть пахла в России иначе, чем в Африке. В Африке, под непрерывным огнем англичан, убитым тоже случалось подолгу лежать на «ничейной земле» непогребенными, но солнце работало быстро. Ночами ветер доносил приторный, удушливый и тяжелый запах – мертвецов раздувало от газов, подобно призракам поднимались они при свете чужих звезд, будто снова хотели идти в бой, молча, без надежды, каждый в одиночку. Но уже наутро они съеживались, приникали к земле, бесконечно усталые, словно стараясь уползти в нее, – и когда их потом находили, многие были уже совсем легкими и усохшими, а от иных через месяц-другой оставались почти одни скелеты, громыхавшие костями в своих непомерно просторных мундирах. Эта смерть была сухая, в песке, под солнцем и ветром. В России же смерть была липкая и зловонная.

Можно сказать, что Тео Альбрехту повезло вдвойне. Хозяйственного молодого лавочника зачислили в тыловую службу. Здесь таланты Тео были крайне востребованы: в структуру службы входила пекарная рота, мясоразделочный взвод, интендантский отряд и полевая почта.

Альбрехт прошел Африканскую кампанию от начала до конца и в мае 1943 года сдался в плен войскам союзников вместе со 140 тысячами немецких солдат.

В плену Тео находился до конца войны. Собственно говоря, это не был плен в полном смысле слова. Формально американский лагерь военнопленных полностью соответствовал требованиям военного времени: колючая проволока, наблюдательные вышки с прожекторами и пулеметами… Но внутри лагеря пленные были сами себе хозяевами. За неимением другой работы, кроме собственного жизнеобеспечения, заключенные развлекались тем, что вели бесконечную торговлю и обмен между бараками. Предприимчивый Тео Альбрехт играл не последнюю роль в этом товарообмене, нередко прибегая к помощи американских солдат для того, чтобы добывать сигареты и выпивку. Однако и этот увлеченный и азартный торг оставлял достаточно свободного времени. В лагере Тео научился играть в гольф и остался верен этому увлечению на всю жизнь.

Как это ни парадоксально, возвращение домой после плена оказалось тяжким испытанием. Германия лежала в руинах после массированных бомбардировок, проводимых авиацией стран-союзниц в ходе так называемой «воздушной войны». Десятки старинных городов, через которые Тео добирался домой, фактически исчезли с лица земли. Рурская область, которая также подверглась интенсивным бомбардировкам, представляла собой жалкое зрелище. Кругом была разруха, нищета и безысходность.

Тео вернулся домой почти на год раньше Карла. В унаследованном семейном магазине, который чудом не был разрушен, остались только пустые полки. Но Тео не пришлось долго думать, чем заниматься: вопрос снабжения продовольствием стоял очень остро. И Тео по-хозяйски тщательно начал восстанавливать семейное дело. Полученные в плену знания английского языка помогли наладить отношения с британскими интендантами (Рурская область попала в английскую зону оккупации), и вскоре Тео получил доступ к дефицитнейшим продуктам того времени: хлебу, сахару, мясу, спичкам, табаку. Спекуляция на оккупированных зонах процветала: в ней участвовали и солдаты оккупационных войск, и население. Тео, возможно, проявлял чуть больше сноровки и настойчивости, чем все остальные. Кроме того, у него было неоценимое преимущество: он знал буквально все о снабжении в армии и о том, у кого из солдат и офицеров можно достать тот или иной товар. Английские солдаты охотно покупали и выменивали у немцев на продукты все, что имело хоть какую-то материальную ценность, – от наручных часов до фамильного столового серебра. Тео собирал ставшие ненужными в годы разрухи предметы роскоши по домам и усадьбам под гарантии оплаты деньгами, а главным образом продуктами. Часть продуктов в качестве процента он оставлял себе и перепродавал еще кому-то. В свою очередь английские солдаты охотно отдавали на перепродажу оружие, одеяла, обувь, материю. Их Тео обменивал на уцелевшие в бомбежках сервизы, вазы, картины, иногда даже мебель. И товарооборот заворачивал в очередной прихотливый вираж. Семейный магазин Альбрехтов больше стал походить на склад, где остатки безмятежной и буржуазной военной жизни встречались с грубой необходимостью повседневного выживания. Сваленные в кучу шинели бесстыдно заглядывали в начищенные бока серебряных кофейников. Уникальный мейсенский фарфор шел по цене: две пары армейских сапог за сервиз…

К моменту, когда старший брат Карл вернулся из плена, Тео фактически создал разветвленную сеть поставщиков и покупателей по всем окрестным городкам и деревням.

С возвращением домой Карла торгово-посредническая деятельность братьев стала приобретать более упорядоченный и цивилизованный характер.

Тео снова занял привычное место за прилавком и весь день проводил в магазине, отпуская и принимая товар, наводя порядок и подсчитывая выручку. Карл колесил на велосипеде с привязанной к нему садовой тачкой по окрестным деревням, закупая продукты. В отдаленных деревнях продукты можно было покупать по минимальной цене. Поэтому нередко, уезжая к поставщикам в пять часов утра, Карл возвращался только поздно вечером.

Оккупационные администрации пытались всячески бороться с черным рынком и частниками. Вводилась карточная система распределения продуктов и промтоваров, у производителей товары закупались по специальным ценам, после чудовищного послевоенного дефицита цены на продовольствие в магазинах снижали именно для того, чтобы ударить по частникам. Возможно, именно в этой конкуренции с оккупационными властями и родился главный принцип бизнеса братьев Альбрехт: «Все необходимое по САМЫМ низким ценам».

В 1948 году братья открыли новый магазин – в Руре. Магазин в три раза превосходил по площади бакалейную лавку матери: на 100 квадратных метрах братья принялись осуществлять грандиозный план по удовлетворению потребностей населения в дешевых товарах.