Наемник мертвых богов - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 5

– Так ведь война кончилась, – попробовал возразить я.

Гимар махнул рукой.

– Ну и что? Зато мои магические книги теперь даже для подтирки не годятся. Пергамент слишком жесткий.

Боги, мертвые мои Боги! Да ведь Гимар никогда даже не поминал свои книги всуе, не то, чтобы отозваться о них с такой кощунственной непочтительностью.

– Магия – она ведь не сама по себе, парень. Она или от Богов, или от Сил Зла, – Гимар привычно сделал охраняющий жест левой рукой и тут же досадливо сморщился, сообразив, что после гибели Богов этот знак уже ни на что не пригоден. – Есть еще магия земли, воды и железа, но и она без помощи Богов почти ничего не стоит. Есть магия эльфов, но мы ее не знаем. И не думаю, что она вообще для людей годится. В этом мире не работает больше ни одна светлая магия.

– Почему? – тупо спросил я. Наверное, я был очень потрясен случившимся, раз не догадался сам.

– Да потому, что прежняя магия умерла вместе с Прежними Богами, а Новые захватили власть раньше срока! Их время еще не пришло. И время их магии тоже!

– Скверно, – согласился я. – Что делать, придется пока век-другой обойтись без магии.

– Придется, – проворчал Гимар. – Вот только кому? Магия Зла ведь работает в полную силу. Там никто переворотов не устраивал.

Я понял, что Гимар имеет в виду.

Мир постепенно покрывается плесенью колдовства. Самое грязное, гнусное, невообразимое зло выползает изо всяких закоулков, самая разнузданная кровожадность обретает плоть… и некому справиться с ними. Пока земля не примет Новых Богов, жизнь отдана злу на откуп.

– Так уже было один раз. Ну, почти так. Тогда Прежних Богов победили Силы Зла, а время Новых еще не пришло. Двести лет, копейка в копейку, такое творилось, – вспоминал перекошенный от злости Гимар. – Я тебе рассказывал. За эти годы и десятой части людей не осталось. А сейчас вообще неизвестно, сколько ждать.

– Выходит, – медленно спросил я, – небесный трон Новые Боги получили, а в остальном…

– А в остальном – шиш им на блюде, – закончил мою мысль Гимар. – А получат ли они вообще это остальное, еще не сказано. Может, все помрем. Может, Силы Зла так укрепятся за это время, что прищемят нос этим соплякам.

Я не сразу сообразил, что Наставник подразумевает Новых Богов.

– Хулиганье малолетнее! Щенки невоспитанные! Как дело делать, так они еще маленькие, их час не пришел. А как задницу на троне размещать, так пожалуйста.

Пожалуй, прав Наставник Гимар. Именно хулиганы малолетние. Молокососы безответственные. Все, что они могут – это принимать жертвы и моления, пока Силы Зла не перекроют доступ к ним. Ох, и задолжают они людям! Жаль, я не увижу, как через долгие годы они будут оплачивать накопившиеся счета.

Некоторое время мы сидели молча.

– Ты вот что, сынок, – тихо сказал Гимар, и меня охватило предчувствие ужасного: никогда еще Гимар не называл меня так. – За домом присматривай. И пчелок моих береги. Хозяйство тебе оставляю хорошее, управишься. И книги мои… не все же там умерло. Может, и найдется что нужное. Только осторожно, не так, как в тот раз. Теперь ты хорошо умеешь читать. И… прости, если что не так.

– Учитель… но куда… почему?

– У меня есть еще дело, – произнес Гимар неожиданно жестко.

Мгновенная ласка исчезла из его голоса.

– Но Учитель Гимар… ты же сам сказал, что все кончено.

– Все и кончено, – подтвердил Гимар. – Здесь. Мои Боги мертвы. Все. И Повелитель Смерти тоже. Значит, на его месте сидит кто-то другой. Неужели ты думаешь, что я могу оставить своих Богов на неисчислимые столетия в руках мстительного малолетнего хулигана?

Боги, мертвые мои Боги, что же надумал Гимар! Невозможно. Немыслимо.

– Но Учитель… человек не может справиться с Богом…

– Но придется, – возразил Гимар и поднялся. Мне казалось, что между нами вспыхнул невидимый костер, и потоки горячего воздуха искажают его облик, но я ошибся. Потом я подумал, что мне кажется, или что я сошел с ума, и тоже ошибся. У меня на глазах происходило чудо, вот и все. Пока Гимар вставал, перемена облика завершилась. Куда только подевалась пьяная краснота лица, толстенькое пузико, невысокий рост! Передо мной стоял худой широкоплечий человек почти моего роста с бледным лицом и грустными глазами. Я издал хриплое нечленораздельное «а-а» и закрыл глаза. Потом открыл. Незнакомое худое лицо Наставника Гимара улыбалось знакомой улыбкой.

– Все очень просто, ученик, – голос Гимара тоже остался прежним. – Жить можно в каком угодно виде, даже в том теле, в котором родился. Тем более воину. Это отличная маскировка. Но навстречу Смерти человек должен идти в своем истинном облике.

В голове у меня царил сумбур.

– Телесном или духовном? – попытался уточнить я.

– Истинном, – ответил Гимар и ушел.

Если бы я не торчал до вечера у этой распроклятой скалы, как новобранец у ворот веселого дома! Но я сидел там до вечера и думал. Много надумаешь по такой жаре. Наступившие сумерки отрезвили меня. Я встал и пошел вниз, к дому. Когда я спустился вниз, настала ночь. Темнота не мешала мне идти, я шел знакомой тропой. Когда-то по требованию Гимара я прошел все здешние тропы с закрытыми глазами. А теперь Наставника со мной нет. Нет, темнота не мешала мне идти. К тому же в ночи я особенно ясно видел, как корчится в пламени пожара мой дом.

Золотые пчелы роились над его крышей, когда я подошел к нему. Сад расцвел дивными золотыми и алыми цветами. Навстречу мне из огня тянулась ветка, густо усыпанная ягодами, она слегка сморщилась от жара, некоторые полопались, и сок их капал на землю. Я протянул руку в огонь, сорвал горсть ягод и сунул в рот.

Учитель зря беспокоился, что я буду неосторожен с его магическими книгами. За них побеспокоились другие. Пергамент уже встретил свою смерть в горящем доме.

Учитель говорил, что остатки магии земли, воды и железа еще действуют, но я не стал вызывать дождь. В конце концов, зола – хорошее удобрение.

Я повернулся и побрел в деревню. Не затем, чтоб попроситься на ночлег – переночую где-нибудь под деревом, не впервой. Но я должен проверить, цел ли тайник с моим оружием, который я устроил неподалеку от деревни на случай, если армия захватит наши края, и я почему-либо не смогу вернуться домой. И к тому же мне очень хотелось есть.