Ларе-и-т`аэ - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 1

Элеонора РАТКЕВИЧ

ЛАРЕ-И-Т’АЭ

ПРОЛОГ

Лето едва перевалило на последнюю свою треть, и в воздухе не ощущалось никакого, даже самого незаметного дыхания осени – вот разве только рассвет вступал в свои права по-осеннему медлительно. В его неторопливых лучах розовели смущенным румянцем крутобокие яблоки. Смущались они, очевидно, неожиданного соседства: совсем рядом с яблоками торчали из листвы две заспанные, но исполненные энтузиазма физиономии. Ладно, хоть Аркье нашел себе заделье – в последнюю минуту вновь проверить, в порядке ли лошади… в который уже раз за утро. Зато Ниест и Лэккеан честь-честью расселись на ветке, словно именно там и полагается сидеть юным многообещающим эльфам перед самым отбытием посольства.

Эннеари искоса взглянул на яблоню – украдкой, чтобы Лэккеан и Ниест не заметили, что на них смотрят и не вообразили себе невесть чего. Иначе в их мудрые головы всенепременно взбредет, будто Эннеари одобряет такое несолидное поведение. Ведь если смотрит и молчит, значит, одобряет. А если не молчать и попросить их слезть с яблони… Эннеари только рукой махнул. Совершенно бесполезная затея. Покуда эта парочка восседает на ветке, он хотя бы знает, где они – а вот если их оттуда согнать, то ни одной живой душе не может быть ведомо, куда они улизнут и что станут там вытворять. Мальчишки, ну как есть мальчишки! Никакого с ними сладу. Ни на миг нельзя их без пригляду оставить. Похоже, в Найлиссе Эннеари с ними еще хлебнет горяченького… а ведь не взять их с собой ну никак невозможно. Во-первых, Лерметт, не увидев их в числе прочих участников посольства, наверняка спросит, куда они подевались – и что на такой вопрос отвечать? Дома сидят, по деревьям лазают – одним словом, должной солидностью не обзавелись, а значит, для посольства негодны? Смех, да и только. Можно подумать, Лерметт и сам не знает, что такое неразлучная троица – Аркье, Ниест и Лэккеан. Уж чего-чего, а разумного поведения он от них ну никак не ожидает. Притом же они к Лерметту потянулись всей душой – кто, как не он, спас их сначала от мучительной смерти, а потом от гнева Эннеари? Нет, что ни говори, а нет у Эннеари такого права – не допустить юнцов до встречи с их кумиром… да и возможности такой тоже нет. Хоть бы он и вздумал им запретить – даже если они не догадаются воззвать к Праву Королевы, то уж утянуться следом за Эннеари без спросу они всяко смекнут. Они ведь Лерметта готовы на руках носить… может, стоит намекнуть им, что Лерметт даже в бытность свою всего-навсего принцем уважал сан полномочного посла и не лазил по деревьям, не окончив посольства?

Эннеари вздохнул и перевел взгляд на лужайку. По тяжелой, налитой соками всего лета траве бродили остальные участники посольства, разодетые кто во что горазд. Алое, лазурное, огненно-рыжее, фиолетовое… только двое остались верны традиционному для эльфов зеленому цвету. Часа, назначенного для отъезда, ждать оставалось совсем уже недолго, но Эннеари впервые в жизни казалось, что время замерло, остановилось, что оно совсем не движется – а то и пустилось вспять, лелея злоехидное намерение в кои-то веки обмануть всех и вся.

С усилием отогнав эту нелепую мысль, Эннеари снова чуть приметно вздохнул и без всякой нужды одернул манжеты своей белоснежной рубашки. Излюбленный его наряд , простая белая рубашка при узких черных штанах… точная копия прошлогоднего одеяния Лерметта. Вот только синий плащ прикрывает собой плечи новоявленного посла, а не…

Эннеари яростно стиснул губы до ледяной белизны, и непрошенное мысленное видение сгинуло.

– Ты все-таки решил не надевать зеленого? – поинтересовался король Ренган.

Эннеари едва не вздрогнул. Это же надо так задуматься – отец подошел к нему совсем вплотную, а он и не услышал.

– Конечно, – ответил Эннеари. – Хорош бы я был в синем посольском плаще поверх зеленых одежд. Красота, да и только.

– А остальные? – поинтересовался Ренган, устремив на сына спокойный взгляд.

– Мы же все-таки с посольством едем, – пожал плечами Эннеари. – Нам лишние осложнения в дороге и вовсе ни к чему. Сам подумай – едет по дорогам Найлисса этакая орава эльфов, и все одним цветом, словно воинский отряд… что люди о нас подумают? Особенно после всего, что стряслось прошлым летом…

– А-а, – протянул Ренган удивительно невинным тоном. – А я-то думал, ты боишься, что твоего Лерметта упрекать станут – дескать, откуда к тебе столько лягушек понаехало?

Эннеари от неожиданности поперхнулся смехом.

– По-моему, – заявил он, откашлявшись и утерев с глаз выступившие слезы смеха, – на самом деле ты о моем посольстве больше меня беспокоишься.

Ренган помедлил немного и утвердительно улыбнулся в ответ.

– И почему бы, а? – поинтересовался Эннеари.

– Да потому, что я догадываюсь, зачем ты едешь, – ответил король. – Нет, не догадываюсь – знаю.

Сердце Эннеари отчаянно трепыхнулось в груди и замерло. Неужели… да нет же, нет, быть того не может!

– Ты о чем? – спросил он как можно небрежнее.

– Арьен… – Улыбка отца была полна такого печального и мудрого понимания, что у Эннеари захватило дух. – Как я мог не догадаться? Я ведь вижу, кого ты взял с собой – этого уже одного достаточно. Да и потом – а разве могло быть иначе? Разве мыслимо представить себе, чтоб ты не попытался?

Эннеари опустил голову.

– Арьен, я ведь ни единого мгновения не сомневался, что именно это ты и сделаешь. Когда я повстречал Лавелля, для него это случилось непоправимо поздно. А вот Лерметт – дело иное, верно?

– Да, – ответил Эннеари, не подымая головы. Он и предположить не мог, что отец разгадал его до самого дна души.

– Удачи тебе, – очень серьезно произнес Ренган. – Удачи.

Глава 1

Посольские ворота

Какой-то назойливый звук тихо зудел на грани слышимости, мешая сосредоточиться. Илмерран с подозрением уставился на кончик своего пера – волосок, что ли, прилип и поскрипывает? Да нет, перо вроде бы в порядке. Никаких волосков и песчинок не видать. Да и очинено перо на совесть. Нечему тут скрипеть.

На всякий случай Илмерран вынул перо из зажима, вставил новое из только что распечатанной пачки, обмакнул его остро зачиненный расщепленный кончик в чернильницу и на мгновение замер, вновь собираясь с мыслями.

Звук повторился.

Ну конечно! И как только Илмеррану могло прийти в голову, что у него скрипит перо? Разве у гнома может перо скрипеть? Разве у гнома в его рабочем кабинете может хоть что-нибудь отвлекать от дела? Не перо это скрипит и не комар зудит – нет и не может быть в кабинете Илмеррана никаких комаров. Здесь тихо и покойно, как и должно быть в рабочем кабинете любого уважающего себя гнома. Вне всякого сомнения, настырный звук исходит снаружи, из-за дверей.

Илмерран решительно обмакнул перо в чернильницу еще раз, подумал немного и так же решительно отложил перо. Нет, хочешь не хочешь, а надо разобраться, что же там снаружи творится. Все равно он не сможет нормально работать, пока не избавится от этой докуки. С чем-нибудь несложным, вроде расчета ежегодного государственного бюджета, он бы управился шутя, невзирая ни на какую помеху – даже вздумай пьяный в доску бродячий менестрель под самым ухом у Илмеррана настраивать свою раздребезженную лютню, которая отродясь не могла извлечь из себя ни одной нефальшивой ноты. Так то – бюджет. Всего-то навсего. Дело простое, незатейливое. А вот нынешняя его работа… к приезду короля все расчеты должны быть не только закончены, но и перебелены – и Илмеррану даже думать страшно, что может случиться, если он ошибется хоть в самой малейшей малости. Да, конечно, он всегда проверял и перепроверял написанное им не единожды. Да, за последние двести тридцать восемь лет он не допустил ни единой ошибки, не сделал ни единой помарки. Но и работы настолько сложной у него еще не было.