Деревянный Меч - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 85

За образом дело не стало. Тут и думать долго нечего, чье имя носит страх и как он выглядит.

И вот в степи появился Инсанна. Такой, каким Кенет его запомнил: одетый с дорогим небрежным изяществом. На устах его мерцала прежняя обаятельная улыбка.

– Иди сюда! – повелительно крикнул Кенет.

Инсанна сделал шаг, другой. С его плеч потекли складки переливчато-серого дорожного плаща, лоб охватила головная повязка из некрашеного шелка, в руке возник простой, без украшений и резьбы, посох.

– Вы не поздоровались со мной, друг мой, – усмехнулся Инсанна.

И тут только Кенет увидел, что Инсанна идет по колено в земле, не тяготясь ничуть, словно полупризрачная ткань сна прогибается и рвется под его реальным весом.

“Я сам позвал его, – понял Кенет. – Настоящего. Сам показал ему дорогу”.

– Вы расстроены моим появлением? – холодно и ласково улыбнулся Инсанна. – Жаль. Хороший урок необыкновенно полезен для нахальных юношей, лезущих не в свое дело.

– Это мое дело! – выкрикнул Кенет – и до чего же жалкой показалась ему собственная запальчивость.

– Да?! – весело изумился Инсанна. – Оно и видно. Вы искусство исцеления где изучали – в приюте для золотушных и чесоточных?

Он бесцеремонно оглядел Кенета с ног до головы, как некую интересную разновидность тихо помешанных.

– Ничего, – благожелательно сообщил он по окончании осмотра. – Я вам много воли дал, юноша, но это поправимо.

Кенету пришлось задрать голову: Инсанна возвышался над ним – ладный, подтянутый, мужественно красивый и нестерпимо взрослый. Как заезжий дядюшка, снисходительно треплющий вихры трехлетнего племянника. Кенета аж скрутило от ненависти.

– Хотите дать мне в ухо? – понимающе улыбнулся Инсанна. – Так за чем же дело стало? Что мешает?

Кенет не выдержал. Он покрепче ухватил рукоять меча и бросился на Инсанну. Инсанна уклонился легким движением, даже не сходя с места. Посох его свистнул в воздухе и пребольно хлестнул Кенета по ногам. Кенет рвано вскрикнул и упал.

– Хоть бы стойку держал, молокосос! – презрительно сплюнул Инсанна и снова обрушил посох – на сей раз на плечи Кенета.

– А ну встать! – тихо и весело произнес маг.

“Да он же забьет меня насмерть, – понял Кенет. – Даже магию в ход пускать не станет. Просто забьет. Я ведь воин без году неделя, а его опыту больше восьми сотен лет, и мне с ним одному не справиться. Одному…”

Кенет попытался встать, и новый удар швырнул его лицом в пыль.

– На-а-оки! – простонал в отчаянии Кенет, откатываясь в сторону от вездесущего посоха.

И Наоки появился – бледный от гнева, с обнаженным мечом в руке. Он быстро озирался, словно в поисках кого-то.

– Не ищи меня, я здесь! – засмеялся Инсанна.

Серый его плащ с неуловимой для взгляда быстротой сменился синим хайю. Посох раздвоился, заблестел, и мгновением позже Инсанна перебросил в левую руку из правой уже не посох, а тяжелый меч. Инсанна взмахнул обоими мечами и принял боевую стойку с издевательской нарочитой небрежностью.

С появлением Наоки Кенет немного опомнился. Опыт опытом, но человеческое тело остается более или менее человеческим даже у древнего мага, и пределы его воинского искусства существуют и бороться с ним можно. Не будь Кенет так ошарашен появлением настоящего Инсанны, он не был бы так жестоко избит. Все-таки он своего страха испугался. Но теперь Кенет был не один, и ему стало легче: страх питается одиночеством. Не всегда, но как правило. Даже в толпе страх жив одиночеством.

Кенет и Наоки бросились на страх одновременно. Кенет отчего-то не опасался, что стальной меч мага перерубит его деревянный. Сон есть сон, а во сне сталь вовсе не обязательно рубит дерево.

К сожалению, во сне слишком многое происходит не так, как наяву. Инсанна был один, и двоим воинам наяву выпало бы нападать, а ему защищаться. А здесь, внутри сна, Кенет и Наоки сами были вынуждены защищаться. Они рубились, стоя спиной к спине, потому что Инсанна нападал на них сразу с двух сторон. Он не раздваивался, но тем не менее каким-то непостижимым образом оказывался сразу с обеих сторон одновременно. Давалось ему это не так чтобы очень легко, но все же без особого труда. Он ведь на самом деле не здесь, он где-то далеко, и сил у него немерено, а у Кенета и Наоки силы обычные, человеческие. Он не здесь, и они не могут достать его по-настоящему, а он дождется, покуда сопляки выдохнутся, и прирежет их. Наоки и Кенет уже изранены, и раны их обильно кровоточат, хотя и неглубоки. А могли бы оказаться и поглубже, стоило Инсанне захотеть. А он и не хочет. Ему торопиться некуда. Давненько он так не развлекался.

Постепенно к пыльному лязгу мечей начал примешиваться какой-то посторонний звук, все громче и громче, вроде неясного бормотания, и Инсанна досадливо тряхнул головой, словно странный звук мешал ему сосредоточиться. В этот момент Кенет изловчился, и деревянное острие скользнуло по левому плечу Инсанны. К его великому изумлению, одежда мага немедленно окрасилась кровью.

– Давно бы так! – одобрил Инсанна, и нестерпимое унижение, вызванное его похвалой, было куда больнее, чем новая рана, нанесенная его мечом.

Бормотание сделалось отчетливее. Кенет не мог узнать этот голос, но его узнал Наоки – и закричал что есть мочи, сам того не желая и не отдавая себе отчета в своих словах. Память детства, когда сильные руки отца подымали его из кроватки, избавляя от ночных сонных кошмаров, исторгла из уст Наоки отчаянный вопль: “Папочка, спаси!”

Отец Наоки стоял посреди степи и читал молитвы, перебирая четки. Он должен был увидеть воинов, но взгляд его невидяще упирался в горизонт. “Так и должно быть, – понял Кенет. – Это мы с Наоки спим, а отец его не спит. Он не может нас видеть”.

Наоки снова вскрикнул, потому что меч Инсанны полоснул старика по груди – и прошел насквозь. Отец слегка вздрогнул, сбился, но пальцы его только сильнее стиснули зерна четок. Он расправил плечи и снова начал читать молитвы. Инсанна вновь замахнулся, но меч уже таял в его руке, расплываясь белесым туманом. И сам Инсанна начал таять понемногу. Он поднес полупрозрачную руку ко лбу, туда, где под шелковой повязкой скрывалась памятная Кенету странная рана, будто стараясь унять нестерпимую головную боль.