Сезон гроз - Сапковский Анджей - Страница 28

– Лошадь, которая боится, – это понятно, – в очередной раз произнес Тзара. – Однако твой испуг, ведьмак, совершенно иррационален.

Страх никогда не бывает иррациональным, удержался от опровержения Геральт. Если не считать психических расстройств. Это одна из первых вещей, которым учили маленьких ведьмаков. Испытывать страх – хорошо. Испытывать страх – значит, признавать реальность того, чего ты боишься, потому – будешь настороже. Страх не нужно побеждать. Довольно ему не поддаваться. И стоит у него учиться.

– Куда нынче? – спросил Тзара, отворяя лакированную шкатулку, в которой он держал палочку. – В какой район?

– Сухие Скалы.

– К закату солнца постарайся добраться до Яворка. Оттуда мы тебя заберем, я или Пинетти. Ты готов?

– Ко всему.

Тзара повел по воздуху рукою и палочкой, словно дирижировал оркестром, Геральту даже показалось, что он слышит музыку. Чародей произнес нараспев заклинание: длинное, звучавшее словно стих. На стене загорелись огнистые линии, соединясь в пылающий четырехугольный абрис. Ведьмак ругнулся тихонько, успокоил трепыхавшийся медальон, толкнул кобылку шпорами и заставил ее ступить в молочное ничто.

* * *

Чернота, тишина, бесформенность, безвременье. Холод. И внезапная вспышка, и сотрясение, удары копыт о твердую почву.

* * *

Убийства, в которых чародеи подозревали энергумена, носителя демона, совершались в окрестностях Риссберга, на безлюдных просторах Тукайского взгорья, на заросших дремучими чащами отрогах гор, отделявших Темерию от Брюгге. Имя свое отроги получили, как полагали одни, от легендарного героя Тукая, или же, как утверждали другие, по какой-то иной причине. Поскольку других гор в окрестностях не было, обычно говорили просто о Взгорье, и такое же сокращенное название фигурировало на многих картах.

Взгорье тянулось поясом миль в сто и шириной – миль в двадцать-тридцать. В западной части охвачено оно было интенсивным лесным промыслом. Здесь широко раскинулись вырубки, развивались промыслы и ремесла, с лесопильней и обработкой древесины связанные. На пустошах вставали поселения, колонии, хутора и лагеря людей, лесным делом занятых, постоянно либо сезонно, обустроенные то так-сяк, то более-менее, крупные, средние, маленькие или совсем крохотные. Нынче, как оценивали чародеи, на всем Взгорье лежало под сотню таких поселений.

В трех из них случились бойни, после которых никто не уцелел.

* * *

Сухие Скалы, комплекс окруженных густыми лесами невысоких меловых горок, был выдвинутым далеко к западу краем Взгорья и западным же кордоном для патрулирования. Геральт уже бывал здесь прежде, узнал местность. В срубе под лесом выстроен был известковник, большая печь, служившая для обжига скал. Конечным продуктом такого обжига была жженная известь. Пинетти, когда бродили они здесь вместе, объяснял, для чего нужна оная известь, но Геральт слушал вполуха и успел позабыть. Известь – любая – находилась слишком далеко от сферы его интересов. Но подле печи возникла колония людей, для которых упомянутая известь служила основой существования. Ему же была доверена охрана тех людей. И только это оставалось важным.

Известковщики его узнали, один помахал шапкой. Он ответил на приветствие. Делаю свое, подумал. Делаю то, что должен. То, за что мне платят.

Направил Плотву к лесу. Впереди было каких-то полчаса езды лесной дорогой. Около мили отделяло его от следующего селения. Называвшегося Плохачёва Рубильня.

* * *

За день ведьмак одолевал расстояние от семи до десяти миль – в зависимости от местности означало это посещение от нескольких до десятка поселений и необходимость добраться в условленное место, из которого на закате кто-то из чародеев телепортировал его обратно в замок. Назавтра схема повторялась, но патрулировался следующий район Взгорья. Геральт выбирал районы наобум, остерегаясь рутины и схемы, которую могли бы легко разгадать. Да и задание оказалось довольно монотонным. Но ведьмаку монотонность не мешала, он привык к ней при своем ремесле, в большинстве случаев только терпение, выдержка и последовательность гарантировали удачную охоту на чудовище. До сей поры, кстати – и это тоже имело значение – никто никогда не желал платить ему за его терпение, выдержку и последовательность настолько щедро, как чародеи из Риссберга. Потому не было смысла жаловаться, следовало делать дело.

Даже не слишком веря в успех предприятия.

* * *

– Сразу после моего прибытия в Риссберг, – обратил он внимание чародеев, – вы представили меня Ортолану и всем вашим магам высших рангов. Даже если побиться об заклад, что виновного в гоэтии и резне среди тех высших рангов нет, – уж весть-то о ведьмаке должна была разойтись по замку. Ваш виновник, если он существует, мигом поймет в чем дело, и затаится, прекратит всякую активность. Совершенно. Или переждет, пока уеду, – и тогда ее возобновит.

– Мы инсценируем твой отъезд, – ответил Пинетти. – Твое дальнейшее пребывание в замке будет тайной. Не бойся, существует магия, гарантирующая секретность того, что должно секретом остаться. А мы, уж поверь, умеем использовать такую магию.

– Ежедневное патрулирование, значит, имеет, по-вашему, смысл?

– Имеет. Делай свое дело, ведьмак. Об остальном не волнуйся.

Геральт с иронией пообещал себе не волноваться. Однако сомнения у него остались. И еще он не до конца верил чародеям. Были у него кое-какие подозрения.

Но открывать их он не намеревался.

* * *

На Плохачёвой Рубильне бойко стучали топоры и визжали пилы, пахло свежей стружкой и живицей. Исступленным прореживанием леса занимался здесь Плохач с многочисленной семьей. Старшие члены семьи рубили и пилили, младшие – лишали сваленные деревья веток, самые молодые – носили хворост. Плохач увидал Геральта, воткнул топор в ствол, отер лоб.

– Приветствую, – ведьмак подъехал ближе. – Что у вас? Все в порядке?

Плохач смотрел на него хмуро и сумрачно.

– Плохо, – сказал.

– Потому что?…

Плохач долгонько молчал.

– Пилу скрали, – проворчал он наконец. – Скрали пилу! Как оно такое вот, а? Чего вы по порубкам ездите, господин, ась? А Торквиль со своими по лесам на кой лазит, м-м? Типа охороняете, м-м? А пuлы скрадывают!

– Я этим займусь, – легко соврал Геральт. – Займусь этим делом. Бывайте.

Плохач сплюнул.

* * *

На следующей Рубильне, на сей раз – Дудковой, все было в порядке, никто Дудкy не угрожал и даже ничего не украли. Геральт не стал придерживать Плотву. Он направлялся к следующему поселению. Которое звалось Варильней.

* * *

Перемещение меж поселениями облегчали лесные дороги, разбитые колесами повозок. Геральту часто встречались упряжки: как груженые лесной продукцией, так и пустые, за грузом только направлявшиеся. Встречались и группы пеших странников, движение было неожиданно сильным. Даже в глубине леса редко случалось совершенное безлюдие. Над папоротниками, словно спина нарвала над морскими волнами, вздымался порой зад бабы, на четвереньках собиравшей ягоды или какие иные лесные дары. Меж деревьями порой мелькало неверной походкой нечто, что сошло бы – обличьем и фигурою – за зомби, но в действительности было всего лишь стариком, ищущим грибы. Временами что-то ломало сухостой с безумным криком – были то дети, утеха лесорубов и углежогов, вооруженные луками из веток и бичевы. Удивительно, сколько шкоды при помощи сего примитивного инвентаря умели они причинить природе. Пугала мысль, что со временем «утеха» подрастет и возьмется за инвентарь профессиональный.