Покрывало ночи - Раткевич Сергей - Страница 55

Молодые люди нерешительно переглядывались, кажется, не вполне понимая, к кому именно обращены слова короля. Тогда, встав из-за стола он подошел к ним – неслыханное нарушение этикета! – и сам пригласил их за стол.

Его Величество приказал – и мертвые заняли места среди живых.

Заняли – и оказались… живыми.

Лимеа не жаловал публичных казней, предпочитая в одиночестве любоваться работой палача. А еще он никогда не выдавал трупы замученных и казненных. Даже высокородных.

«Кто бунтовщик и заговорщик – тот не дворянин!» – отвечал он высокородным отцам, нижайше испрашивающим позволения хотя бы голову сына похоронить.

И вот теперь оказалось, что зря мечтали похоронить эти головы. Они еще пригодятся живым – а вновь прибывшие живы, еще как живы! В этом не было ни малейшего сомнения. Они набросились на еду с какой-то прямо-таки не дворянской жадностью… а потом один порезал палец, а другой расчихался…

Зал напрягся. Напрягся единым, невыполнимым желанием. Невыполнимым, потому что – вот он. Сидит. Его Величество. И это его королевская свадьба, а не какая-то там встреча родственников.

– Я разрешаю, – произнес Его Величество.

Единый вздох прошелестел по залу… но никто не посмел.

– Я разрешаю нарушение этикета, – добавил король.

Зал затаил дыхание… и вновь никто не осмелился.

– Я требую! Я приказываю нарушить проклятый этикет!! – заорал Роади.

И весь зал вскочил на ноги. Отцы, деды, старшие братья бросились обнимать своих мертвецов – а те были живые, живые, живые!

Говорят, именно в этот момент Главный Церемониймейстер тихонько встал и аккуратно разорвал Кодекс Древних Традиций Аргелла на две неравные части.

– С этого дня начинаются какие-то совсем другие традиции, – сказал он.

Но его никто не услышал. Все были заняты другим.

– Но как же… как… каким образом?! – вопрошал стоявший близ королевского трона герцог, притрагиваясь то к плечам, то к лицу своего вновь обретенного сына, будто не в силах поверить что это он – живой и чудом возвратившийся к живым.

– Каким образом? – широко ухмыльнулся тот. – Да таким же, как все остальные – заботами нынешнего короля на его прежней должности. По гроб жизни не забуду, как он внушает этому ублюдку Лимеа, что тот меня не далее как вчера самолично казнил и даже на мелкие кусочки разрубил, вот только устал сильно, бедолага, потому и не помнит ничего – а я тут же лежу. Под той же самой скамейкой, на которой эта скотина коронованная сидит. На самом деле с тех пор как Лимеа секретарем обзавелся, никого почти и не казнили. Только если Роади совсем уж не успел. Вот тогда я и понял, что такое умелый секретарь и как он даже королю очки втереть может.

– Вот поэтому у меня никогда и не будет секретаря, – ехидно вставил Роади.

– А тебе и не надо, – бросил через плечо юноша. – Ты и сам грамотный.

Этикет в его ответе и не ночевал – но что за беда? Все равно упомянутый этикет валялся на полу, разорванный на две неравные половины, и старые дворцовые крысы уже точили зубы на его аппетитно засаленные страницы. Время старого этикета миновало, а новый… кто знает, когда он будет написан? Кто знает, каких правил потребует неудержимо меняющееся время?

Остальные разговоры были столь же судорожными, зачастую бессвязными, но все до одного имели одно и то же содержание – а какое еще содержание они могли иметь? Ведь с уст потрясенных отцов, дедов и братьев сам собой срывался один-единственный вопрос: каким чудом?

А спасенные называли чудо по имени.

Тишина воцарилась не сразу – а когда воцарилась, из нее торжественно и страшно вышли четверо стариков. Молча вышли. Молча выхватили они мечи. Молча опустились на колени перед королем. Молча протянули свое родовое оружие рукоятями вперед.

– Казни нас, государь. Мы повинны в измене, – тяжко произнес один.

– Все эти покушения? – спросил Роади.

– Казни, государь. Виновны, – ответили четверо.

– Как вам не стыдно? – возмутился Роади. – Я не для того спасал одних, чтобы казнить других!

– Но…

– Приятного аппетита, господа! – с нажимом произнес молодой король. – И зарубите себе на своих родословных древах: я не собираюсь вас казнить! Ни сейчас, ни потом не собираюсь! А если вам так уж хочется отдать ваши жизни… отдайте их в битве за Аргелл. Случай представится. И не раз. По местам, господа! И пусть хоть кто-нибудь посмеет сказать что ему сладко – и я собственноручно накормлю его перцем!

– Горько! – заорали опомнившиеся вельможи.

– С формальностями мы, кажется, покончили, – шепнул Роади Оанхиль. – Пора переходить к тому, для чего мы, собственно, сюда явились.

– Ты и в самом деле решил, что я потащусь убивать какого-то дурацкого колдуна? – удивленно спросил Курт. – Ну ты псих, приятель!

– А почему бы тебе и в самом деле не совершить героический поступок? – ехидно осведомился Мур. – Глупостей ты уже предостаточно наделал. На дюжину магов хватило бы. Пора совершить что-нибудь стоящее.

– Тоже мне, героя нашел, – проворчал Курт.

– На Бога ты тоже не очень похож, а ведь справлялся же! – отозвался посох.

Тропа вела через лес, снижаясь широкими плавными уступами, так что казалось, будто она сама шагает вместе с путниками.

– Интересно, кто здесь такую лестницу протоптал? – задумчиво проговорил Курт.

– Лучше тебе об этом не знать, а то ведь не заснешь ночью, – насмешливо ответил Мур.

– Что, такие страшные? – полюбопытствовал Курт.

– Как тебе сказать… они питались драконами, – поведал посох.

– Ничего себе! – только и сказал Курт.

– Их нет больше. Вымерли, – утешил посох.

– Вовремя успели, а то я что-то проголодался! – усмехнулся Курт.

– Я думаю, они предвидели твое появление и вымерли заблаговременно, – ухмыльнулся Мур.

– Какие предусмотрительные ребята, – покачал головой Курт. – Так почему же я должен совершить этот дурацкий подвиг? Почему нам вместо этого не отправиться прямиком в Джанхар?

– Если сумеешь добыть кольцо, тебе никакой Джанхар не понадобится, – заявил посох. – Разве что сам заглянуть захочешь.

– Как? – не понял Курт.

– А вот так. Приступов не будет, – пояснил Мур.

– Совсем? – недоверчиво поинтересовался Курт.

– Совсем, – ответил посох.

– Но ведь ты говорил, что для этого… ну, чтобы приступов не было… я должен тебя ПЕРЕДАТЬ, разве нет? – спросил Курт.

– Говорил. Но я и не мечтал о такой удаче, как Вэйэрн Лаанрон, – ответил посох. – Это кольцо… это… ну, одним словом это такая удача, что… сам увидишь, если повезет!

– Ты хочешь сказать, что я могу тебя… оставить себе? – пробормотал Курт.

– Ну да, – усмехнулся Мур. – И знаешь, я не буду иметь ничего против. Мне с тобой интересно.

– Интересно? – переспросил Курт.

– Да. Ты очень смешной, – нахально поведал Мур.

– Кто бы говорил! – воскликнул Курт.

– Ну… надо же кому-то… – вздохнул Мур.

– А как же твоя служба Джанхару? – не сдавался Курт.

– Война везде война, – вздохнул посох. – Ты и так уже неплохо повоевал на стороне Джанхара, повоюешь и еще. А в Джанхар… в Джанхар придем еще… вот колдуна умогилим, колечко получим – и придем.

– Когда я не хотел идти в проклятый Джанхар, ты меня толкал туда со всей силы. А вот теперь я согласен – так на ж тебе! Теперь ты не хочешь! – проворчал Курт.

Солнце садилось за лес. Тропа перестала спускаться. Вместо этого она принялась вилять из стороны в сторону, словно собака хвостом.

– А может, все же сразу в Джанхар? – с робкой надеждой в голосе осведомился Курт.

Мур промолчал.

– Ну, не хочется мне с колдуном этим связываться! Боюсь я его! – взорвался Курт. – Его вон даже Бог этот повседневный боится!

– Что касается Бога – слабоват он с колдунами бороться, – объявил Мур. – Еще с Лаанроном на пальце – куда ни шло, а так…

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Курт.

– Это его кольцо. То что у колдуна на пальце, – уверенно ответил Мур.