Покрывало ночи - Раткевич Сергей - Страница 35

Так… так… а теперь так…

Порядок.

– Идем, – тихо сказал Зикер и шагнул в ночь.

Остальные последовали за ним.

– Хорошо, – вздохнул Тенгере. – Жаль только…

Он замолчал и посмотрел на Зикера.

– Что? – удивился тот.

– Башня, – еле слышно вымолвил, почти шепнул Тенгере.

– Что – Башня? – потряс головой Зикер.

– Башню жаль, – пояснил Тенгере. – Жалко ее тут бросать. Она хорошая.

– Хм. А ведь ты прав, – усмехнулся Зикер. – И кроме того, я позабыл прихватить походный шатер, а в моем возрасте вредно спать на свежем воздухе.

Протянув невероятно удлиннившуюся руку, Зикер взял башню, смутно чернеющую в ночи, и положил ее себе в карман.

– Ох, – только и сказал Тенгере.

Такого он не ожидал даже от своего учителя.

– Да. Этот фокус ты еще не скоро освоишь, – довольно усмехнулся Зикер. – Тут придется попыхтеть.

– Я… я тоже так не могу… – восторженно прошептала Богиня.

– А Боги вообще так не умеют, – заметил Зикер. – У них ведь карманов нету…

– Значит мне нужны карманы, – озабочено сказала Богиня. – Потому что я тоже так хочу.

– Будут тебе карманы, – пообещал Зикер. – Даграмант, можешь взлетать.

– Слушаюсь, – бодро ответил крокодил, взлетая в воздух.

– Ну… пойдем отсюда! – добавил Зикер.

Крокодил неслышно парил над их головами, высматривая вкусных врагов.

Стоя в собственной спальне, королева Шенген раздумчиво оглядывала развешанное на стенах оружие. Наконец, решительно тряхнув головой, она отложила в сторону привычный к руке меч и сняла со стены древний, от прадедов завещанный, топор.

Священный – но ведь и война какая!

Пояс с метательными ножами, лук со стрелами, еще кое-какие полезные в хозяйстве мелочи – и она была готова. К чему обременять себя лишней поклажей? Ехать придется быстро.

Дружина ждала во дворе, а время ждать не собиралось.

Теплая шероховатость утра толкнулась в лицо. Из-за мохнатых туч высматривало солнышко.

Обратившись к дружине, Шенген подняла над головой топор, и древние зачарованные руны вспыхнули в лучах восходящего светила.

Эруэлл спал и видел сон. Во сне он опять был в лодке вместе с Шенген. А потом она, сбросив одежду, прыгнула в воду, он разделся сам и последовал за ней. Ощутил на миг гибкое сильное тело, а потом…

– Так было, – произнес голос в его сне.

Невидимый бесплотный голос. Казалось, он звучал отовсюду.

– А так – будет, – продолжил тот же голос.

На миг все исчезло. Не было ничего. Эруэлл не ощущал даже своего тела. Лишь зрячий разум, содрогающийся от ужаса пребывания в абсолютной пустоте. Потом пустота куда-то подевалась, ужас кончился, и возникла другая картинка. Эруэлл увидел себя и Шенген в королевских нарядах. Вот они сидят в восхитительном старинном парке… вот – несутся на великолепных лошадях по высокой траве… и любят друг друга, сойдя с коней в этой же траве. Он видел прекрасный древний замок, пиршественную залу, лица друзей. Все, все живы! Видения наплывали одно за другим, текли, как вода – роскошь королевской спальни, снова Шенген…

Жена.

Объятия. Свечи. Ночь. Рассвет. Утро. Четверо детей, с радостным визгом несущиеся к отцу с матерью.

"Это наши дети, " – понял Эруэлл. – «Мои и ее.»

И вновь древний замок. Развевающиеся знамена. Скачущий Белый Всадник. Всадник из легенд. Облачный Всадник. Трубящий В Рог.

Оннер.

«Я вижу древний Оннер!» – подумал Эруэлл. – «Замок и парк такие же, как тогда.»

«Откуда я могу знать, как они тогда выглядели? Откуда?!»

– Понравилось? – поинтересовался голос.

– Да, – ответил Эруэлл.

И его голос странно забулькал, закувыркался пузырями во внезапно опустевшем пространстве.

«Опять пустота. Проклятье. Хуже любой пытки. Ни верха, ни низа.»

– Древний Оннер. – одними губами прошептал Эруэлл.

– Древний Оннер можно вернуть обратно, – сообщил голос. – Это нелегко, но… ты сильный. У тебя может получиться.

– Кто ты такой? – спросил Эруэлл.

«Проклятая пустота. Не подавать виду, что мне плохо и страшно. Хотя он наверняка знает, как я себя чувствую. Сволочь. Гад.»

– Ну, скажем так, я твой… хм, доброжелатель, – с легкой насмешкой объявил голос. – Я являюсь посланником одной весьма могущественной особы, которая – по достижении нами определенной договоренности – могла бы тебе помочь в твоих весьма честолюбивых планах. Если же означенная договоренность достигнута не будет… я буду весьма опечален преждевременной и полной страданий кончиной близких тебе людей. Я буду скорбеть вместе с тобой… прежде, чем помогу тебе последовать за ними.

«Ненавижу. Скотина. Спокойно, Эруэлл, только не подавать виду. Поболтай с ним. Кажется, на данный момент это все, что ты можешь, парень. Пусть говорит. Дадим ему понять, что мы его не боимся!»

– Из сказанного я заключаю, что у тебя нет имени, – нахально заявил Эруэлл, стараясь не поддаваться панике.

Трудно ведь быть никем и висеть в нигде. Трудно.

– Имя мое не имеет значения, – ответил голос.

«Значит, не имеет. Так-так.» – А я слыхал, что добрые люди не стыдятся своих имен, – усмехнулся Эруэлл.

«Что, съел?»

– А кто тебе сказал что я – добрый? – откликнулся голос. – Я не злой и не добрый. Я – никакой, если ты успел заметить. Меня, вообще-то, строго говоря, и нет вовсе… но вышло так, что, кроме меня, некому предложить тебе то, ради чего ты готов на все.

Калейдоскоп ярких манящих образов вновь замелькал перед Эруэллом.

"Готов на все, " – продолжало звучать у него в ушах.

Что-то нехорошее было в том, как это прозвучало. Опасное.

«Готов на все.»

«На что – на все?»

«Что такое – „все“?»

«Я не должен говорить даже в мыслях!» – внезапно подумал Эруэлл. – «Он же сам не видит того, что мне показывает! Я назвал Древний Оннер – и он увидел. А больше не назову. Пусть не надеется!»

– А мне и не нужно, – беспечно заметил голос. – Важно, что ты это видишь. И только я могу тебе это предложить.

– Только ты?! – насмешливо проговорил Эруэлл. – Что-то не верится. До сих пор я думал, что сам могу себе это предложить.

– Сам?! – осерчал голос. – Сам себе ты можешь предложить только вот это!!!

Последовала серия столь ужасающих образов, что Эруэлл едва сдержался, чтоб не назвать их в своих мыслях, и старался потом никогда их не вспоминать. Никогда. Мы тоже не станем их описывать.

– Что ты хочешь? – отдышавшись, прохрипел Эруэлл.

«Сволочь. Убью. Сволочь. Убью. Сволочь…»

– Давно бы так! – рассмеялся голос.

«Если я когда-нибудь встречу тебя наяву…»

– Я собираюсь предложить военный, политический, а впоследствии и торговый союз Возрождающемуся Оннеру и его Верховному Королю, – невозмутимо продолжил голос.

– Кто же стремится к заключению такого союза? – выдохнул Эруэлл.

«Союзнички, вашу маму… да я бы таких союзничков…»

– Возрождающаяся Голорская Империя, – ответил голос.

– Что?! – ахнул Эруэлл.

«Союз Оннера с Голором?!!»

– Знаю, что ты хочешь сказать, – вздохнул голос. – Оннер и Голор всегда воевали. Непримиримые враги и все такое… Но ответь – разве не может быть по-другому? К чему новая война и новая гибель? Вновь лить кровь лучших из лучших? Опять идти старыми путями, повторять ошибки прадедов? К чему?

«Ах ты, сволочь! Нет, ну какая же все-таки сволочь!»

– Наверно, это я должен был спросить – к чему? – усмехнулся Эруэлл. – Я ведь помню, как началась эта война. И кто ее начал, тоже помню. Я только все никак не мог понять – зачем? К чему такое – не слишком большое, если правду сказать – королевство, как Рон, вдруг решило завоевать весь мир? Я тогда еще не знал такого слова – Голор. Теперь знаю. И кровь лучших из лучших уже льется. С начала войны льется. И сейчас – тоже. И если все что происходило – ошибка, не мне нести за нее ответ. И не Оннеру. И если Голор хочет мира, ему нужно просить прощения, а не проповедовать."