Искусство предавать - Раткевич Сергей - Страница 11

Шарц вздохнул.

— Моя мать умерла, рожая меня, — повторил он сказанное когда-то герцогу. — Я решил стать врачом, чтоб найти способ… чтоб ни одна женщина больше так не умирала. Я дал обет.

— Вот как? — герцогиня посмотрела на него с новым интересом. — И ты нашел такой способ?

— Нет, миледи, — развел руками Шарц. — Но я не теряю надежды. Я знаю, он был, этот способ. Его просто забыли. Я надеялся, что в библиотеке Марлецийского университета есть эти знания. Я ошибся. Я перерыл все запасники, все хранилища, меня прокляли библиотечные служители… и ничего. Ничего. Но я не теряю надежды. Я теряю другое…

— Что же? — заинтригованно спросила герцогиня.

— Быть может, прямо сейчас от моего незнания кто-нибудь умирает, — глухо выдавил Шарц.

— О-о-ох… — только и вырвалось у герцогини. — Но это же не может быть твоей виной!

— Виной может быть все, в чем я сам себя обвиняю, — ответил Шарц.

— А профессор Брессак? Кажется, он знает все на свете? — осторожно произнесла герцогиня.

— Он согласен, что такой способ был, — вздохнул Шарц. — А больше он мне ничем не помог. Потому что и сам не знал ответа.

— Так. Теперь минуточку… — герцогиня обернулась к мужу. — И этого человека ты мне представил в качестве шута?!

— Просто он пощадил тебя по моей просьбе, — усмехнулся герцог.

— Человек с дипломом Марлецийского университета будет перед тобой дурака валять?! — возмутилась герцогиня. — Почему ты не хочешь дать ему должность врача?

«Так значит, женщины только наблюдают и оценивают историю, миледи?» — подумал Шарц.

— У нас уже есть врач, любимая.

— А двух мы не прокормим! Замок рухнет! Или ты считаешь, что его работа не важна?

— Напротив, — покачал головой герцог. — Совершенно даже напротив. Я же страшный эгоист, милая. В первую голову думаю о себе. А для меня ведь что важно? Чтобы с тобой все было хорошо.

— А мне раньше или позже предстоит рожать, — кивнула герцогиня.

— Потому-то я и сделал его шутом, — пояснил герцог.

— Не поняла?! — удивилась герцогиня.

— Да?! А еще с марлецийскими профессорами переписываешься! — поддразнил герцог. — Хью небось тоже ничего не понял. Чему вас только в этой Марлеции учат? То ли дело мы, безграмотные герцоги, кажись, только и умеем, что мечом помахивать, а между тем… Ну найму я его на службу как второго лекаря, так наш доктор Спетт ему жизни не даст. И мне заодно. А гнать старика рука не подымается, сама знаешь, скольким я ему обязан. А потом еще начнут к нашему новому доктору слуги один за другим бегать. Тому припарку, этому притирку, тот ногу вывихнул, этому глаз подбили, где у него время работать? Затерзают по пустякам. Нет уж, пусть он лучше у меня во время обеда с полчаса под носом покрутится, до бешенства пополам со слезами меня доведет, пару оплеух заработает, да и отправляется себе в библиотеку, способ свой открывать. Авось и вправду откроет.

— Так это не оскорбление, а синекура? — разулыбалась герцогиня.

— Когда это я оскорблял хороших людей? — ответно улыбнулся герцог. — А уж оскорблять твоего коллегу по университету, как и ты, почитающего этого смешного профессора, который играл своей собаке, это было бы слишком самонадеянно с моей стороны, ты не находишь?

Милорд и миледи улыбались, глядя друг на друга, и Шарц невольно залюбовался ими.

Миледи была потрясающе красива. Странно, он только теперь это заметил. Пока она говорила с ним, он видел только ее умные глаза. Как же он не заметил всего остального? Упоительно тонкая талия, потрясающие плечи, изумительное золото волос, лицо необычайно выразительное и не просто прекрасное — волшебное. Такой она стала, едва поглядев на герцога. А его светлость стоил того. Его строгая чеканная красота оттеняла ее мягкий профиль, словно суровые, обветренные скалы оттеняют закат. Они были так хороши, что дух захватывало.

— Хьюго, — чуть хрипловатым голосом сказал герцог, с трудом отрывая взгляд от своей жены.

Шарц отозвался не сразу. Он боялся, что голос выдаст его, а кто знает, как отреагируют их светлости на его наглое проникновение в их сокровенный мир? Шарц чувствовал, что подсмотрел недозволенное, запретное.

Как и все студенты, он не раз принимал участие в развеселых пирушках с девицами и всем прочим, что к этому прилагалось, но еще ни разу не видел такого. А ведь их светлости просто смотрели. Они даже не дотронулись друг до друга.

Ни один из них не был красив сам по себе, но, окунаясь друг в друга, они вспыхивали фантастическим светом.

— Да, ваша светлость, — отозвался он наконец.

— Я вынужден просить тебя оставить нас, — с виноватой улыбкой поведал герцог. — Пусть кто-нибудь найдет тебе приличную комнату, накормит и покажет, где библиотека. Скажешь, что я велел. Скажешь, проверю.

Сообразив, что к чему, Шарц покраснел до корней волос и выскочил за дверь, даже забыв поклониться.

— Ты смутил его, милый, — нежно сказала герцогиня, обнимая мужа.

— Можешь мне поверить — он меня тоже, — отозвался герцог, подхватывая супругу на руки. — У этого маленького засранца удивительно зоркий глаз.

— Маленького? Почему ты назвал его маленьким? — долетел до Шарца удивленный возглас герцогини, и где-то далеко захлопнулась дверь.

Вот так. Герцогиня не заметила, какого он роста. Зато отлично разглядела все остальное. С ней нужно быть очень осторожным. Как бы она не заглянула слишком глубоко. Лазутчик Шарц был обеспокоен, шут и доктор были довольны тем, что все так хорошо обернулось, а подлинный Шарц, тот, что плакал от счастья, глядя в ночное звездное небо, занес в свой реестр чудес света еще одно чудо: герцог и герцогиня Олдвики, когда они смотрят друг на друга и улыбаются.

— Ты примерз к этой двери? — поинтересовался голос у него за спиной.

Обернувшись, он наткнулся на ту самую красотку служанку, которую и посчитал в самом начале герцогиней.

«Кажется, герцог назвал ее Полли!»

— Можешь ничего не объяснять, я все равно все подслушала, — объявила она.

— Подслушивать нехорошо, — чопорным тоном заметил он.

— Зато интересно, — парировала она. — А сам-то ты чем сейчас занимался?

Шарц развел руками, признавая свое поражение.

— Тебя как зовут? — поинтересовалась девица.

— Хью… Хьюго, — ответил он. — А тебя?

— Полли.

«Так и есть».

— Пойдем, отыщем тебе комнату, потом сходим на кухню и в библиотеку, если хочешь, — предложила она. — А ты что такой маленький?

— В детстве кушал плохо, — отшутился Шарц.

— Поэтому лаешь на всех незнакомых девушек?! — хихикнула Полли.

— А также мяукаю, — солидно кивнул Шарц.

— А в университете ты что делал?

— Лаял на собаку профессора, — ответил он.

— И как? Перелаял?!

— Боевая ничья.

— Ты серьезно?

— Имею три диплома, — кивнул он. — Могу показать.

— Да ну тебя, — отмахнулась она. — Там небось всякое по-непонятному написано. А я только большими буквами по складам сказки читаю. Ладно, пойдем скорей!

— Посмотрите-ка на него! — раздался вдруг чей-то знакомый голос.

«Это он тогда потребовал поклониться герцогу, — вспомнил Шарц, поворачиваясь. — В тот самый первый раз, в трактире, когда я мисками жонглировал. Кажется, его зовут Томас».

— Посмотрите-ка на него, — продолжал меж тем здоровенный верзила, направляясь им навстречу. — Не успел явиться, а уже к чужим девушкам подкатываешься.

— Во-первых, я не твоя девушка, Томас, — сердито покраснев, возразила служанка. — И можешь на это не рассчитывать. Никогда, понял?! А во-вторых, он ни к кому не подкатывался, он…

— Слышали уже, слышали, — язвительно перебил ее парень. — Как же, как же, такая фигура! Сам господин марлецийский студент! Главное, под ноги смотреть, чтоб на него не наступить случайно.

— А то он может зубами за пятку тяпнуть, — дополнил Шарц. — И кстати, не студент, а полноправный доктор.

— До-о-октор! — передразнил Томас. — А работать дурачком устроился! Непыльная работа — дурака валять…