Тайны и мифы науки. В поисках истины - Городницкий Александр Моисеевич - Страница 41

Статистика утверждает: природных катастроф становится больше. Ураганы, катастрофические наводнения, засухи – все это не выдумки, а суровая реальность. Реальность, которую мы сами создали для себя и своих детей. Земля, которую человек превратил из зеленой в серую, необычайно больна и болезненно реагирует как раз на все флуктуации Солнца. Особенно, когда дело доходит до тепловых стрессов. Это отклик больной Земли, ее месть через больную климатическую систему человечеству. И эта месть стоит гораздо дороже, чем любой Киотский протокол. Земля реагирует на количество солнечного света и тепла, которое, в свою очередь, подчиняется циклам активности Солнца. И серая земля в данном случае вовсе не метафора. Сводя леса и распахивая целину, мы изменяем альбедо – отражательную способность нашей планеты. Тропический лес или тайга поглощает и отражает солнечную энергию совершенно не так, как это делает картофельное поле.

Во время чрезвычайно жаркого лета 2003 года в Южной Европе со спутников замерили температуру над французскими лесами и виноградниками. И над лесом, и над хозяйствами фермеров температура была выше, чем обычно в августе. Вот только над лесом было теплее на градусы, а над садами и посевами – на десятки градусов. И это при том, что мы уничтожили огромные площади естественных лесов. Если бы на этой планете не появился человек, растительности бы было на 68 % больше.

Фактор серой земли – это и есть потепление в результате человеческой деятельности. Больше тепла остается внизу, чем было когда-то на зеленой земле тысячи лет назад. Самое наглядное доказательство этого тезиса – улицы больших городов в жаркий летний день. Солнечное тепло оказывается в ловушке, созданной человеком. Та энергия, которая раньше усваивалась растениями, превращалась в цветы и деревья, теперь участвует в другом круговороте: она трансформируется в разрушительные смерчи и торнадо.

Что касается океана, то он работает как огромная машина по захоронению углерода. Фитопланктон, зоопланктон и другие обитатели океанских глубин, отмирая, опускаются на дно, и таким образом в океане захоранивается огромная часть углерода, выходя из атмосферы на долгое время.

Именно работе невидимых жителей океана мы обязаны месторождениями полезных ископаемых. Усваивая растворенные в воде вещества, бактерии «упаковывали» их на дне древнейших морей. До тех пор, пока океан населен мириадами живых существ, он остается прозрачным, а климатическая машина Земли работает так, как мы привыкли. Если мы отравим океан, то собьется тончайшая регулировка живой системы.

Впрочем, банальные призывы вроде «не мусори» слишком мелки для борцов с глобальным потеплением. Нужно что-то более масштабное. Киотский протокол, например, который вроде бы призван контролировать выбросы в результате промышленной деятельности человечества, на деле служит объектом политических игр, а вовсе не панацеей. Впрочем, возможно, даже больная планета справится сама. Ведь в истории Земли потепления ритмично сменялись похолоданиями, когда ледники доходили до экватора. Следы этих древних оледенений известны практически на всех континентах. И важно понять, что же явилось толчком, стимулом к тому, что вдруг теплая биосфера начала сменяться ледниковым периодом.

Одной из главных причин колебаний климата может являться солнечная активность. Главной, но далеко не единственной. Солнечная активность подчиняется одиннадцатилетним циклам, которые в свою очередь складываются в более крупные временные отрезки. В годы активного Солнца на Землю поступает больше тепла. Земная ось, как известно, наклонена, и наша планета, вращаясь вокруг своей оси и вокруг Солнца, если можно так сказать, переворачивается с боку на бок. На Землю влияют облака космической пыли, а также соседи по Солнечной системе. Все это приводит к циклическому изменению океанических течений, геотектонической активности.

Попытки выстроить адекватную модель климата Земли настолько же сложны, насколько сложно описать все силы, действующие на жонглера-эквилибриста, жонглирующего тарелками, стоя на качающемся стуле, размещенном на спине у бегущей лошади. И еще нам бы пришлось учитывать, что жонглер и его лошадь ели накануне!

Сложность климатической системы заставляет ученых упрощать какие-то из действующих внутри системы факторов, чтобы построить модель. Зачастую это приводит к казусам. Так, многие расчеты глобального потепления построены для Земли как… для абсолютно черного тела, то есть не учитывают отражающую способность полярных шапок и океанов. Американский математик Фон Нейман по аналогичному поводу как-то сказал молодым коллегам: «Если вы дадите мне четыре свободных параметра, я построю математическую модель, которая точно опишет все, что может делать слон. Если дадите пять свободных параметров, модель, которую я построю, будет предсказывать, что слон может летать». Однако даже сложные модели не объясняют многих фактов.

Мы сейчас живем в эпоху межледниковья. Малый ледниковый период закончился не так давно. Начался он тогда же, когда погибли виноградники в Великобритании, в XIV столетии, и затянулся до XIX века, когда началось глобальное потепление. По времени это совпало с индустриальной революцией – добычей полезных ископаемых, строительством заводов – всем тем, что сейчас принято считать факторами, влияющими на изменение климата.

Начиная с XIX столетия волнами шло потепление. Хорошо известны долгие морозные зимы во время Второй мировой войны, когда на Европейском континенте было очень холодно, что в какой-то мере помогло Красной Армии справиться с гитлеровцами. Я, например, никогда не забуду суровую блокадную зиму 1941/42 годов в Ленинграде. А всего за несколько лет до этого, наоборот, было очень тепло. Наши завоевания в Арктике в конце 1930-х годов, знаменитый дрейф экспедиции Папанина, перелеты Чкалова и Громова во многом стали возможны благодаря тому, что на Северном полюсе стояла относительно теплая погода. Арктические моря очистились ото льда, и можно было пройти Северным морским путем. В начале XXI века в Арктике вновь потеплело, и Северный морской путь стал снова более доступным. Кроме того, стало возможным добывать нефть и газ на арктическом шельфе.

Получается, что чем хуже для жизни, тем лучше для эволюции: либо мы вымираем, либо эволюционируем. Древние греки преодолевали морозы и создали великую культуру; древние римляне изобрели отопление и, не обращая внимания на погоду, завоевали почти всю Европу. Человечество расселилось по всей планете, постоянно борясь с некомфортными условиями. Человек – один из позднейших видов на Земле и находится пока в детском возрасте. Успеем ли мы повзрослеть до того, как наш дом зашатается? Заметим ли мы тот момент, за которым – точка невозврата? И перестанем ли когда-нибудь считать себя царями природы, которым позволено все? Эти вопросы ждут своего ответа.

Влияет ли климат на человека?

«Природа Земли весьма разнообразна; человечество в отличие от прочих видов млекопитающих тоже разнообразно, ибо человек не имеет природного ареала, а распространен, начиная с верхнего палеолита, по всей суше планеты. Адаптивные способности человека на порядок больше, чем у прочих животных. Значит, в разных географических регионах и в разные эпохи люди и природные комплексы (ландшафты и геобиоценозы) взаимодействуют по-разному. Сам по себе этот вывод бесперспективен, так как калейдоскоп не поддается исследованию, но попробуем внести в проблему классификацию… и все будет по-иному. Между закономерностями природы и социальной формой движения материи существует постоянная корреляция. Но каков ее механизм и где точка соприкосновения природы и общества?» Таким вопросом задавался Лев Николаевич Гумилев (1912-1992), создавая свою теорию этногенеза. Его критиковали и историки, и географы, и биологи. Однако вопрос, заданный Гумилевым, продолжает волновать ученых. Каким образом сама планета Земля влияет на ход истории?