Черные флаги Архипелага - Васильев Андрей - Страница 50

Вика шмыгнула носом.

– Ты понимаешь… – Она помолчала, видимо, подбирая слова. – Если бы я все тебе могла объяснить… Тут же все очень-очень непросто выходит…

– Я все написала, самая первая. – В кабинет без стука вошла Шелестова. – Ой, у вас тут прайвеси, я не знала, я не хотела, да, скорее всего, уже и не буду…

– Стучаться надо. – Вика, не торопясь, встала с моих колен и одернула юбку. – Понятное дело, что тебя этому не слишком учили, но ты как-то потихоньку цивилизуйся уже.

– Я книжку себе куплю, – покивала Шелестова. – Я видела, ее продают. Называется «Этикет». Может, и вам, Виктория Евгеньевна, такую прикупить, там и буквы вроде большие, и картинки есть?

– Еще одна фраза в этом диалоге – и вы обе станете победительницами конкурса «Веселые брызги», – спокойно сообщил я двум спорщицам. – Совместный труд сближает и сплачивает. А на улице хоть и солнечно, но холодно, ручки покраснеют, покроются цыпками…

– Фу, какие вы гадости говорите! – возмутилась Шелестова. – Подобные бяки – без меня. Виктория Евгеньевна, я все поняла, я исправлюсь, можете снова лезть на колени к шефу, сама стучать буду, а остальных сюда вовсе не пущу!

– Ну, что до «стучать», так это я не сомневаюсь. – Вика саркастически улыбнулась.

– Этот сет за вами. – Шелестова хлопнула в ладоши. – Посмотрим, чем закончится партия.

Через полчаса на столе у меня были исповеди всего коллектива, без Вики, естественно, она пообещала рассказать мне про эту неделю вечером, многозначительно подмигнула и куда-то смылась. Жаль, хотелось бы понять, что же это у нее так непросто и что конкретно она мне не может объяснить.

В отчетах был ожидаемый бред, но по-другому и не могло быть. Любой нормальный человек, тянущий рутинную лямку, не может сесть и написать, что же это он такого полезного для родной компании сделал. В большинстве своем это масса мелких дел, которые и образуют его рабочий день. Да и вообще, все эти европейско-американские подходы к корпоративной стороне дела не слишком приемлемы для России. Ну вот кому нужен этот странноватый тимбилдинг или совсем уж дебильные мероприятия с жуткими названиями вроде «Тренинг преодоления конфликтов «Дорога к согласию и примирению», да еще, как правило, проводимые летом и непременно в выходные дни? Сидят взрослые люди, потеют, думают о том, что клубника неполитая на даче осталась, и слушают очень несвежую дамочку, хотя, конечно, и усиленно молодящуюся, всю такую в спортивных штанах и с непременным бейджиком, на котором написано «Коуч Алена». Какая ты Алена? У тебя четвертый номер, шея в морщинах и колени хрустят при ходьбе. Алена… Коуч, елки-палки…

Я вышел из кабинета и обвел тяжелым взглядом своих добрых молодцев и красных девиц.

– Сейчас, сейчас, – басом пропела Шелестова. – Вам всем конец наста-а-анет!

– Ну-с, соратники и сотрудники, – грозно свел брови я. – Что я могу вам сказать?

– Шеф, скажите уже что-нибудь, да я пойду, а? – Юшков заерзал на стуле.

– Неужто до такой степени я тебя напугал? – проникся я.

– Чего? – не въехал сначала Юшков. – А, понял. Да нет, конечно, мне-то чего бояться, из рядовых не разжалуют, дальше окопа не пошлют. У меня просто встреча назначена.

– Ну, ты конкретизируй, – влезла Шелестова. – Не у тебя встреча назначена, а у твоей печени. С кем – сказать?

– Вот одно слово – заноза. – Юшков возмущенно засопел. – Удавлю тебя когда-нибудь!

– Слушай, я обещала стучать – я «стучу», – возмутилась и Шелестова. – Если я этого не сделаю, Харитон Юрьевич наш любимый может счесть меня треплом, и все мои планы, возлагаемые на него, прахом пойдут. Поэтому…

– Вот на что ты только не пойдешь ради красного словца, – поморщился Самошников.

– Ради красного словца Павлик как-то сдал отца, – сообщила всем Шелестова и кротко посмотрела на меня. – Я же молодец?

– Не то слово, – заверил ее я. – Вот только не пойму, чего мне больше хочется: то ли тебя облобызать, то ли, на всякий случай, придушить, во избежание.

– Мм… – Шелестова сложила губы трубочкой и прикрыла глаза.

– Шеф, а давайте я ее придержу, а вы ее… того… – одновременно с этим предложил Юшков, а Мариэтта с готовностью привстала. – А ментам потом скажем, что она сама!

– Вот же вы твари, а не коллеги. – Шелестова открыла глаза. – В один прекрасный день возьму вас всех и отравлю!

– Какой у нас славный коллектив, – подала голос Таша. – Сроду здесь больше ни есть, ни пить не буду.

Юшков встрепенулся при слове «пить» и глянул на меня с видом: «Так я пошел?»

– Ладно, борзописцы, если никому не надо оставаться и что-то доделывать, то все свободны. Как-никак пятница, – сообщил я коллективу. – Так сказать, все вон я нынче добр. Но перед этим все уже подготовленные материалы для следующего номера кладем мне на стол, ну, что есть. Таша, твои по конкурсам – особенно.

– Добрейшему, добрейшему, добрейшему слава, – пропела Шелестова, подхватила сумочку и первой убежала с работы. Только шлейф духов остался. Судя по всему, на мой стол ей класть было особо нечего.

На самом деле поводов для особого веселья не было – до возможной пробуксовки газеты оставалось всего ничего. Очень скоро поначалу интересный формат может приесться основной части читателей, да и новости, увы, тоже разнообразием их не балуют. Ну, пришибли где-то в районе Великой Степи очередную экзотическую тварь – так их, слава богу, в Файролле пруд пруди. Ну, порвал Клаторнах в своих пещерах очередной рейд – эка невидаль. Он таких рейдов каждую неделю с пяток рвет, уж очень здоровенная зверюга. Надеюсь не увидеть ее воочию, ну ее на фиг.

Кое-какое разнообразие внесли конкурсы, умничка Таша все верно сделала, своевременно верную волну уловила, но этого мало, мало. Халява – это сильный двигатель, но на нем одном далеко не уедешь. Надо еще что-то, что-нибудь необычное, новое, или, наоборот, хорошо забытое старое… Да еще и это увеличение объема издания очень несвоевременное, как бы оно не оказало нам очень скверную услугу – мы можем размазаться по страницам, давить из себя идеи начнем, а читатель не дурак, он такое сразу видит. Так что надо не только искать некую новую жилку, но и что-то думать с объемами. Ладно, попробуем для начала вот что.

Я достал телефон и нашел в нем номер Петровича – своего старого знакомца и интереснейшего человека.

– Алло, – сказал я после ответа на вызов. – Это Петрович, который старый хрыч?

– А, это ты, – как всегда вяло и немного сонно ответил мне Петрович (в миру его звали Вадька, и был он моим сверстником, но за неимоверную флегматичность и вальяжность получил почетное право именоваться по отчеству). – Ты хоть ради разнообразия меня по имени иногда называй. И здоровайся.

– Да ну тебя, старый ты скунс. – Мы были знакомы очень много лет, и это давало мне все права на фамильярность. – Денежка нужна?

– Денежка? – задумался Петрович. – Денежка нужна, на нее еду купить можно и много других полезных вещей. А что за денежку надо сделать?

– А что ты, кроме своего ремесла, вообще еще умеешь делать? – удивился я.

– Ну, не знаю. – Петрович помолчал. – Макароны варить умею, как-то раз бабушку через дорогу перевел. В детстве бате молоток как-то подал.

– Ишь ты, – удивился я. – Вот бы не подумал. Но нет – молоток мне не нужен. Мне нужны комиксы.

Петрович, при всей своей флегматичности, был мастером комиксов. Свои первые серии он вроде как еще в начальной школе сделал, в тетрадках для прописей. Учительница первая его умирала в них неоднократно и такими причудливыми способами, что в результате, когда тетрадь попала ей в руки (спалился маленький Вадик, сдали его одноклассники), то он сразу отправился не только к другой учительнице, но и к детскому психологу. Да, у него уже тогда была на редкость богатая фантазия.

– Купи. – Петрович оживился. – Интереснейшую серию нарисовал. Прикинь – чувак очухивается невесть где, в одних штанах и с татуировкой под мышкой. Походил туда-сюда – оказывается, он в компьютерной игре, но не из этих, с гномами и эльфами, а в эдаком постапокалипсисе, в реальном таком, с огнестрелом, без всех этих мечей и алебард. Основная завязка – он типа память потерял и себя самого ищет, ну там потом разное – бандосы, схватки, механические псы, зомби его королем выбирают, потом он крутеет по полной. Занятно, в общем, получилось.