Черные флаги Архипелага - Васильев Андрей - Страница 28

– Почему-то я думаю, что у вас есть прекрасный обычай, такой же, как и у ваших конкурентов: что-нибудь да хранить в своем кабинете, что-нибудь эдакое, как память о прекрасной и далекой юности, – негромко сказал ему я. – В вашем случае, я полагаю, должен быть меч.

– Нет. – Игорь Иванович покачал головой. – Меч не у меня, меч у моего командора. А у меня – вот.

Он встал, раскрыл створки шкафа за своей спиной и достал оттуда весы, старые настолько, что аж позеленевшие и какие-то… Ну не знаю, несовременные, что ли?

Я шумно вздохнул. Все мои домыслы о том, что я всего лишь нафантазировал себе страсти-мордасти нечеловеческие и что пора со спиртным завязывать, с грохотом и дребезжанием покатились под откос.

– Вы простите, – хмуро глянул на Игоря Ивановича я, пытаясь пальцем остановить глаз, который реально начал дергаться. – Я в теософии не силен, не смогу сразу определить, кто вы и как вас на самом деле звать.

– Вот в том и есть главная беда сегодняшнего человечества, что многие знания утрачены или просто потеряны, – печально сказал Игорь Иванович (или как там его зовут на самом деле). – То, что про меня и моих братьев забыли, – это ничего, мы к этому привыкли, но ведь и отца нашего вы тоже забыли, а вот это беда, и беда ужасная.

– Чему учили, то и помним, – буркнул я.

Игорь Иванович осуждающе покачал головой:

– И чем для вас это кончилось? В чьи лапы вы попали?

И вот тут меня как будто что-то отпустило, словно морок развеялся, который меня незаметно окутал.

– А в чьи лапы я попал? Надо заметить, что они мне ничего плохого не сделали, – с вызовом произнес я. – Наоборот, все очень даже неплохо складывается.

– Вы так полагаете? – Хозяин кабинета поудобнее устроился в кресле. – А потом?

– Мне интересно то, что происходит здесь и сейчас, – уточнил я. – А что будет потом… Да какая мне разница, я во все эти страсти про Высший суд и прочее такое вообще-то не верю. Вот скажите мне – там и вправду что-то есть?

«Черт, какую статью можно забабахать!» – проснулся во мне журналист. Конечно, это никто не напечатает. Скажут, что чернуха, фуфел, совсем исписался, и посоветуют попробовать поработать с желтой прессой. Или на принудительное лечение отправят в сопровождении крепких ребят и в белой рубахе с длинными рукавами. А уж как хозяева посмеются…

– И не подумаю вам ничего рассказывать, – совершенно неподобающе для своего положения фыркнул хозяин кабинета. – Не хватало только этого еще.

– Ну вот. – Я торжествующе улыбнулся. – Стало быть, нечего вам сказать.

– Совет. – Игорь Иванович нахмурился. – Мне говорили, что вы довольно дерзкий и непредсказуемый человек, но все-таки постарайтесь держать себя в руках, по крайней мере, в моем присутствии. Да и в целом помните, что смирение есть добродетель.

– И еще надо подставлять другую щеку после того, как по первой ударили, – ухмыльнулся я. – Не мой случай. Вы уж извините, но это не по мне.

– Скажите, а вас совершенно не смущает то, с кем вы говорите? – неожиданно спросил Игорь Иванович. При этом в его глазах явно читалось искреннее любопытство, он совершенно не пытался напугать меня этой фразой.

– Вы в контексте беседы или так, вообще, в мировом масштабе? – уточнил у него я.

– Вообще, – пояснил собеседник. – Без привязки к нашей полемике.

– Да нет, – пожал плечами я. – Не скажу, что это дело для меня обычное и заурядное – вот так запросто говорить с личностями вашего калибра, но в кино, да и в книгах столько народу с вами уже пообщалось, что если шок кое-какой поначалу и был, то сейчас совершенно уже прошел. Вон и глаз уже не дергается.

– А ведь еще лет двести назад человек при общении со мной мог запросто и с ума сойти, – с затаенной печалью сказал мой собеседник.

Двести лет назад… Двести лет назад существа подобного толка не становились героями сериалов, комедий и порнофильмов. Я уж молчу про книги и комиксы…

– Скажите, а как вас на самом деле зовут? – полюбопытствовал я. Собеседник показал глазами на весы, но я помотал головой – Ну не знаю я, не знаю!

– Мое имя тебе ничего не скажет, поверь мне. Но я не один из семи, известных смертным.

– Да что за детский сад? – удивился я. – Или там что-то неблагозвучное?

– Имя мне – Иеремиил. – Мой собеседник явно был не слишком доволен тем, как я с ним держусь. Он, похоже, ожидал почтения и подобострастия, и ему очень не нравилось то, что я перехватил инициативу в разговоре.

– Иерем… – Я запнулся на произнесении этого крученого имени и спросил у смотрящего на меня хозяина кабинета: – А можно я вас по старинке буду называть? Имя у вас, конечно, красивое, но язык сломать можно…

– Извольте, – разрешил мне он.

Я помолчал, переваривая новость, покачал ногой и тут сообразил, что не так, что меня смутило.

– То есть вы из воинства божьего, выходит? – уточнил я. – Так там вроде специально обученные для этого сущности есть? А вы, я так понимаю, не из них?

Знания в этих науках у меня были разрозненные и неполные, но это я помнил точно – как-то из любопытства меня в одну секту занесло, в поисках материала для статьи, так там про это самое воинство божье подробно рассказывали.

– У нас много чего есть, – немного раздраженно сообщили мне. – Но данная миссия поручена мне.

– А какая у вас миссия? – немедленно спросил я.

– Не ленись и посмотри сам в этом вашем Интернете, – осек меня собеседник. – Человек должен трудиться.

А потом удивляется, почему мы такие беспамятные. Нравоучения нынче никому не нужны, учить – это вообще самое простое, а особенно – просто другим мораль читать. Да и вообще, какой-то этот… кхм… посланец небес мутный очень.

– Сейчас вы обо мне подумали плохо. – В глазах Игоря Ивановича плеснулась печаль. – А зря.

– А вы мысли читаете, что ли? – возмутился я. Одни в моей башке с помощью программы шарятся, этот вон вообще… Вольф Мессинг крылатый…

– Вовсе нет. – Игорь Иванович улыбнулся. – У вас все на лице написано.

Я насупился – вот уж не думал, что я такой предсказуемый.

– Да ладно, – хмуро пробормотал я. – С вашими-то возможностями.

– Все наши возможности придумали вы, люди, а на самом деле не так их и много. Точнее, их много, но мы не можем ими пользоваться здесь, внизу. Мы не можем читать мысли, убивать силой взгляда и перемещаться в любую точку планеты. У себя, там, мы всемогущи, но не здесь. Есть правила, которые невозможно обойти, это грозит нам утратой своей сущности.

– Только вам? – уточнил я.

– И нашим извечным врагам тоже. И поэтому мы действуем теми методами, которые нам присущи. Наше оружие – это слово и убеждение, а наши оппоненты используют деньги и игру на низменных инстинктах рода людского.

– То есть вы не можете причинять вред людям? – слегка ошарашенно спросил у него я.

– Не совсем так. Тут очень важный аспект – что именно считать вредом. Вот вас, например, купили…

– Чего это! – возмутился было я, но замолчал, поняв, что глупо спорить – ведь купили же?

– То, что вас купили, – это воздействие на вашу личность, но вы сами для себя вредом это не считаете, а стало быть, это допустимый метод игры. А вот если бы вас перед этим пытали, навязывая свою волю и мировоззрение, – это нарушение правил.

– То есть действия, направленные на меня, должны быть одобрены мной? И все?

Мой собеседник поморщился.

– Вы все упрощаете. Тут все очень непросто, здесь нет четких границ, но есть твердые правила. Скажем так – все решает ваша добрая воля. Все, что вы делаете, должно происходить потому, что вы этого хотите сами. Представьте себе избирательную кампанию – вы же все равно кого-то выбираете, а избираемые борются за ваше мнение, используя разные методы: агитацию, материальное стимулирование, лесть, обещания… Да мало ли…

– Я могу и против всех проголосовать, – заметил я.

– Можете, – ответил Игорь Иванович. – Но кто-то все равно вам будет ближе, по той или иной причине.

– Наверное, – согласился с ним я. – Только вот непонятно: а почему именно я? Игроков в «Файролле» немерено, чего вы ко мне-то прицепились?