И не осталось никого - Рассел Эрик Фрэнк - Страница 4

Переднее резиновое колесо врезалось в двух солдат, отбросив их в стороны без какого-либо ущерба для их здоровья. Машина с воем рванулась вперед по дороге.

— Кретины чертовы! — вопил Глид, пока его солдаты поднимались и отряхивались. — Я вам приказал стоять по шестам, как вы посмели его выпустить?

— А что было делать, сержант? — ответил один из них, бросив на Глида угрюмый взгляд.

— Заткнись! Надо было держать оружие наизготовку и прострелить ему шину. Никуда бы он тогда не делся.

— А вы нам не приказывали держать оружие наизготовку.

— Да и вообще, ваше-то где? — добавил кто-то из солдат.

Глид круто развернулся и прорычал:

— Кто это сказал? — Его разгневанные глаза обшарили длинный ряд безразличных, пустых лиц. Найти виновного было невозможно. — Ну ничего, всыплю я вам нарядов вне очереди, — пообещал Глид. — Я вам…

— Старший сержант идет, — предупредил один из солдат.

Подошел Бидворси, окинул отделение холодным, презрительным взглядом.

— Что здесь происходит?

Изложив вкратце обстановку, Глид закончил угрюмо:

— Он был похож на Чикасeq \o (о;ґ)ва, который владеет нефтяным колодцем.

— Что такое «Чикасeq \o (о;ґ)ва»? — потребовал объяснения Бидворси.

— Я про них читал где-то еще пацаном, — пояснил Глид, радуясь возможности блеснуть познаниями. — Они носили длинные прически, одеяла и разъезжали в автомобилях, отделанных золотом.

— Шиза какая-то, — сказал Бидворси. — Я плюнул на всю эту муру про волшебные ковры, когда мне было семь. К двенадцати я знал назубок баллистику, а к четырнадцати — тыловое обеспечение. — Он громко фыркнул, окидывая собеседника ехидным взглядом. — Некоторые страдают, правда, замедленным развитием.

— Они действительно существовали, — стоял на своем Глид. — Они…

— И феи тоже, — отрезал Бидворси. — Мне о них мамочка рассказывала. А мамочка была хорошей женщиной и не врала. По крайней мере, часто. — Он сплюнул на дорогу. — Не будь младенцем! — И затем он окрысился на солдат: — Ну-ка, держать оружие как следует, если вы знаете, что это такое. Следующим, кто попадется, я лично займусь.

Он присел на большой камень у дороги и вперил в город нетерпеливый взгляд. Глид примостился рядом, несколько задетый. Полчаса прошло без каких-либо событий.

Один из солдат спросил:

— Закурить можно, старший сержант?

— Нет.

Все смотрели на город, сохраняя мрачное молчание, облизывая губы и думая. Им было о чем подумать. Город, любой город, где живут люди, обладает многими привлекательными чертами, которых лишен космос: огнями компаний, свободой, смехом, всеми проявлениями жизни, по которым они изголодались.

Наконец из пригорода выехал большой экипаж и направился в их сторону. Длинная машина, битком набитая людьми, катилась на двадцати колесах (по десять с каждой стороны) и издавала такой же вой, как ее маленькая предшественница, но вентиляторов не было видно.

Когда она подошла ярдов на двести к заграждению на шоссе, из рупора, установленного под крышей, раздалось:

— С дороги, с дороги!

— Ага, — с удовлетворением пробурчал Бидворси, целая орава катит к нам в руки. Или один из них заговорит, или я подам в отставку. — Он встал со своего камня и приготовился действовать.

— С дороги, с дороги!

— Стрелять по шинам, если они попытаются прорваться, — приказал Бидворси солдатам.

Делать этого не пришлось. Экипаж замедлил ход и остановился в ярде от цепи, водитель высунулся из кабины, а пассажиры, наоборот, отвернулись от окон.

Бидворси, решивший начать по-хорошему, подошел к водителю и сказал:

— Доброе утро.

— Чувство времени у вас ни к черту, — заметил водитель. Нос у него был перебит, уши похожи на цветную капусту, а на лице прямо-таки светилась любовь к темпераментным шоссейным гонкам. — Что бы вам не обзавестись часами?

— Как?

— Сейчас не утро. Сейчас поздний полдень.

— Ну да, ну да, — согласился Бидворси, выдавливая кривую улыбку. — Добрый день.

— Я-то в этом не уверен, — хмыкнул водитель, ковыряя в зубах. — Еще одним днем ближе к могиле.

— Может, оно и так, — согласился Бидворси, ничуть не задетый этим пессимизмом. — Но у меня других забот хватает, и я…

— Да, не стоит беспокоиться ни о прошедшем, ни о настоящем, — посоветовал водитель. — Впереди еще большие заботы.

— Да, наверное, — ответил Бидворси, чувствуя, что сейчас не время и не место для обсуждения теневых сторон бытия. — Но я предпочитаю решать свои проблемы в угодное мне время и угодным мне образом.

— Ни про одного человека нельзя сказать, что его проблемы — это только его проблемы. И время и методы тоже, — заявил этот боксерского вида оракул, — Разве не так?

— Я не знаю, да и наплевать мне, — ответил Бидворси, выдержка которого убывала по мере того, как поднималось давление. Он помнил, что за ним наблюдают Глид и солдаты. Наблюдают, слушают и, вполне возможно, посмеиваются над ним про себя. Да и пассажиры тоже.

— Я думаю, ты тянешь резину специально, чтобы меня задержать. Не выйдет. Посол ждет…

— И мы тоже, — подчеркнуто ответил водитель.

— Посол желает говорить с вами, — продолжал Бидворси, — и он будет говорить с вами!

— Я был бы последним человеком, если не дал бы ему говорить. У нас здесь свобода слова. Пусть выйдет и скажет, что хочет, чтобы мы могли наконец ехать по своим делам.

— Ты, — сообщил Бидворси, — пойдешь к нему. И вся твоя компания, — он показал на пассажиров, — тоже.

— Только не я, — сказал высунувшийся из бокового окна толстяк в очках с толстыми стеклами, за которыми его глаза были похожи на яйца всмятку. Более того, голову его украшала высокая шляпа в красную и белую полоску.

— И не я, — поддержал его водитель.

— Хорошо, — в голосе Бидворси прозвучала угроза. — Только попробуй сдвинуть с места свою птичью клетку, мы тебе сразу шины в клочья разделаем. Вылезай из машины!

— Вот еще! Мне и здесь уютно. А вы попробуйте меня вытащить.

Бидворси сделал знак шести солдатам, стоящим возле него.

— Слышали, что он сказал? А ну тащи его наружу!

Распахнув дверь кабины, они вцепились в водителя. Он и не пытался сопротивляться. Схватив его, они дернули все разом и наполовину вытащили податливое тело из кабины Дальше вытянуть они не могли.

— Давай, давай! — понукал нетерпеливо Бидворси. — Покажем ему, что к чему. Не прирос же он там.

Один из солдат перелез через тело, разглядел кабину и сказал:

— Почти что.

— То есть как?

— Он прикован к рулевой колонке.

— Что? А ну дай посмотреть.

Нога водителя была прикована к рулевой колонке цепочкой и маленьким, но тяжелым и замысловатым замком.

— Где ключ?

— А ты меня обыщи, — заржал водитель.

Но обыск оказался тщетным. Ключа не было.

— У кого ключ?

— Зассд.

— Сунуть его обратно в кабину, — приказал, свирепея, Бидворси. — Возьмем пассажиров. Что один болван, что другой, какая разница! — Он подошел к дверям и рывком распахнул их. — Вылезать, и живо!

Никто даже не пошевельнулся. Все молча изучали его, и выражения их лиц отнюдь не были ободряющими. Толстяк в полосатой шляпе уставился на него сардонически. Бидворси решил, что толстяк совсем не в его вкусе и что курс строгой армейской муштры мог бы помочь ему сохранить фигуру.

— Либо выйдете, — предложил Бидворси пассажирам, — либо поползете. Как вам больше нравится. Решайте сами.

— Если ты не можешь шевелить мозгами, то, по крайней мере, шевели глазами, — посоветовал толстяк. Он изменил позу, и это движение сопровождалось звяканьем металла.

Бидворси просунул голову в дверь. Потом залез в машину, прошел по салону и оглядел каждого пассажира. Когда он вышел обратно и заговорил с сержантом Глидом, багровая окраска его лица сменилась темно-серой.

— Они все прикованы. Все до одного. — Он посмотрел на водителя. — Что это за гениальная мысль всех приковать?

— Зассд, — беззаботно ответил водитель.