Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире - Робинсон Джеффри (Джефри) - Страница 27

Когда афера BCCI завершилась слезами невинных вкладчиков, доверивших Абеди свои сбережения, Лей-Пембертон заявил на заседании специального комитета палаты общин, что ему никогда не нравилось присутствие BCCI в Великобритании. И это было самым откровенным признанием допущенных ошибок, когда-либо сделанным представителем Банка Англии.

И по сей день руководители Банка Англии, по-прежнему невосприимчивые к критике, вопреки горам улик настаивают на том, что банк не сделал ничего плохого.

Лей-Пембертон, выступая перед комитетом, произнес замечательные слова: «Если бы мы закрывали банки каждый раз, когда находили в них случаи мошенничества, то сейчас у нас было бы гораздо меньше банков».

* * *

Нет никаких оснований полагать, что те, кто регулирует банковскую деятельность, навсегда усвоили уроки BCCI. Однако они, определенно, были усвоены некоторыми русскими, стремившимися делать то же самое, только лучше.

В былые дни, при Советах, если вы не входили в узкий круг избранных, вам, чтобы выжить, приходилось обманывать систему. Когда коммунистическая афера развалилась и неоперившаяся полукапиталистическая Россия попыталась выбраться из-под ее обломков, люди принесли с собой в этот новый мир цинизм, глубоко укоренившееся недоверие ко всему, связанному с властями, и прекрасно развитый инстинкт самосохранения.

Государство задумало провести приватизацию старого советского промышленного комплекса, но приватизация — это чисто западная концепция. В России же люди понимали лишь коррупцию. Их приучили к ней в жестком мире принудительной экономики. Выстаивание в многочасовых очередях практически за всем необходимым — вот что было ее питательной средой.

Теперь, в условиях внезапно обретенной свободы, наступившей в 1990-е годы, стало казаться, что вместе с правителями исчезли и правила, но сохранилось право красть. Продавалось все, а то, что не могло быть куплено, могло, вероятно, быть украдено. Компании, задавленные налогами и поборами, предъявляли документы, из которых следовало, что они что-то импортировали — не важно что, — и для того, чтобы оплатить эти товары, выводили деньги из страны. Как полосы в небе, указывающие путь реактивных самолетов, за деньгами, улетевшими из России в прошлые десятилетия, потянулись десятки тысяч следов. И то, что соответствующие товары так и не прибыли в страну, никого не удивило.

Одним из самых популярных пунктов назначения убегающего российского капитала стала Великобритания. Помимо современных банковских услуг, предоставляемых финансовыми учреждениями лондонского Сити, здесь имелось фешенебельное жилье, дорогие частные школы для русских детей, возможность купить на аукционах предметы искусства и антиквариата, элитные магазины; законы же, регулирующие деятельность по отмыванию денег, вплоть до недавнего времени были настолько либеральны, что на них можно было просто не обращать внимания. Деньги русских стягивались в Лондон, поскольку отсюда их легко можно было перевести в другие западные финансовые центры, особенно на Нормандские острова и Карибы. Несколько лет назад московская финансовая газета «Коммерсант» писала: «Десятки миллионов долларов покинули бывший Советский Союз, направляясь главным образом в Великобританию». Сегодня эта цифра составляет десятки миллиардов. И значительная их часть поступила от группы русских, которые придумали схему перевода денег через Британию на Нормандские острова, приведшую к скандалу с Bank of New York.

В центре этого скандала находились две молодые женщины.

Людмила Прицкер родилась в Ленинграде в 1958 году. В возрасте 19 лет она вышла замуж за американца по имени Брэд Эдвардс и переехала с ним в Соединенные Штаты, где изменила свое имя на Люси — на американский манер. Здесь она родила ребенка, развелась с мужем и вскоре устроилась работать кассиром в Bank of New York. В 1988 году Bank of New York купил Irving Trust, старое финансовое учреждение на Манхэттене, активно занимавшееся бизнесом в Восточной Европе, и вскоре Эдвардс уже работала в новом Восточноевропейском отделе Bank of New York.

Ее руководителем стала Наташа Гурфинкель, также уроженка России. Гурфинкель была на три года старше Эдвардс, а ее муж, Константин Кагаловский, являлся представителем России в Международном валютном фонде. Кагаловский и его друг Михаил Ходорковский имели общие деловые интересы в российском банке «Менатеп». Считается, что этот банк имел долю в одиозном European Union Bank of Antigua (EUB).

Из документов следует, что EUB принадлежал подставной багамской компании Swiss Investment Association. Она была детищем то ли Ходорковского, который, очевидно, был ее крупным акционером, то ли Александра Конаныкина, который во время регистрации EUB в июле 1994 года находился в американской тюрьме за нарушение визового режима. По данным Washington Post, Конаныкин разыскивался в России за присвоение в 1992 году 8,1 млн. долларов, принадлежащих одному из московских банков.

В сентябре 1995 года EUB распахнула двери, или, точнее, включила компьютер. Потому что этого банка не существовало ни на Антигуа, ни в каком-либо другом месте — его местонахождением была исключительно виртуальная реальность. На веб-сайте банка посетителю сообщалось следующее: «Поскольку не существует каких-либо официальных требований к счетам в отношении изъятия средств или отчетности, и вы, и банк избавлены от необходимости выполнять все обременительные и дорогостоящие требования к отчетности».

Через девять месяцев EUB заявил, что сумел привлечь активы в размере 2,8 млн. долларов, и открыл 144 счета в 43 странах. EUB, естественно, также утверждал, что придерживается строжайших стандартов банковской тайны, подтверждая это тем — причем с самым невинным видом, — что Антигуа является серьезным финансовым центром, применяющим серьезные меры против тех, кто нарушает его серьезные законы о банковской тайне. Вскоре после появления EUB в Интернете Банк Англии проинформировал Федеральный резервный банк США о том, что, хотя «Менатеп» и отрицает какую-либо причастность к EUB, стало известно, что Конаныкин обратился к антигуанцам с просьбой держать в тайне участие «Менатепа» в EUB.

Среди не получивших огласки фактов было и то, что компьютерный сервер EUB — который, собственно, и был банком — располагался в Вашингтоне, округ Колумбия, а человек, управлявший этим компьютерным сервером и бывший по существу банкиром, находился в Канаде. Сколько денег в общей сложности было пропущено через банк — отмытых русскими для других русских, а также для некоторых их друзей-наркодилеров из Латинской Америки, — не известно и никогда не будет известно, потому что однажды в середине 1997 года кто-то взял и просто отключил компьютер. После этого уже никто никогда не слыхал о деньгах вкладчиков. Говорят, что исчезло более 12 млн. долларов.

Существовали связи не только между EUB и «Менатепом», но и между «Менатепом» и скандальным, уже не существующим московским финансовым учреждением под названием «Инкомбанк». И «Менатеп», и «Инкомбанк» были связаны с Bank of New York. Фактически «Инкомбанк» был одним из нескольких клиентов, приведенных в Bank of New York Наташей Гурфинкель, переманившей его у конкурирующего Republic Bank. В результате этого события к 1995 году «Инкомбанк» стал важным источником комиссионных для Bank of New York, который превратился в крупнейший клиринговый банк для России. Лишь гораздо позже стало известно, что Republic уже заявлял федеральным властям о подозрительной деятельности «Инкомбанка» и был только рад, когда тот перенес свои операции в другое место.

Проработав около года под руководством Гурфинкель, Эдвардс снова вышла замуж. Мистер Берлин был молекулярным химиком и физиком из Москвы, недавно прибывшим в Штаты. Эта пара жила в Нью-Джерси, и Берлин работал в их квартире, по этому же адресу была зарегистрирована их компания Benex. Вскоре Берлин занялся посредническими операциями в экспорте электронных товаров в Россию. В это время к нему часто обращались некоторые его клиенты с просьбой о предоставлении фальшивых счетов, с помощью которых они могли бы вывезти деньги из России. У Берлина были возможности для облегчения передвижения средств, а его жена имела доступ к банку, который можно было для этого использовать. Поэтому в 1996 году Benex International открыла счет в Bank of New York на Уолл-стрит. Шесть месяцев спустя компания под названием Becs International также открыла счет в том же отделении Bank of New York. Люси Эдвардс была указана как служащая Becs и имела право подписи по этому счету.