Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире - Робинсон Джеффри (Джефри) - Страница 16

На следующий год швейцарцам также перестало нравиться, как он ведет свои дела. IOS являлась офшорной компанией на Багамах, а вскоре была зарегистрирована и в Панаме. Но Бёрни, проживавший теперь в Швейцарии, пытался убедить людей в том, что IOS имела швейцарское происхождение. Швейцарцы решили, что поскольку из документов о регистрации предприятия на Багамах и в Панаме следовало, что компании управляются из офшора, то совершенно неважно, где он живет в действительности. Они не имели достаточных оснований для возбуждения против Бёрни уголовного дела, однако оказали на него достаточно сильное давление, и он перебрался через границу, во Францию. Впрочем, Бёрни далеко не бедствовал: ему принадлежал замок во Франции, набитый античной мебелью, деликатесами, выдержанными винами и красотками, чьи фотографии украшали страницы журналов. Ему принадлежал и примерно так же оборудованный 40-комнатный дом Дугласа Фэрбэнкса в Беверли-Хиллз.

Через много лет Бёрни скажет, что швейцарцы преследовали его не потому, что он выдавал IOS за швейцарскую фирму, а потому, что банкирам не понравилось, что он сделал офшорные фонды популярными, превратив их в непосредственных конкурентов швейцарских секретных банковских счетов. В этом могла быть доля правды, потому что в 1967 году офшорный мир был наводнен сотнями фондов — имитациями IOS, располагавшими активами примерно в 4 млрд. долларов. Багамы процветали. Как и Панама, которая настолько стремительно превращалась в место для отмывания денег, что кто-то позднее скажет: «Панама — это не страна, это бизнес». Другие юрисдикции также ухватились за возможность продавать подставные компании, помогающие людям прятать активы, и начали регистрировать иностранные банки, при условии, что они не будут принимать вклады от местных жителей.

С увеличением числа предприятий по отмыванию денег, поддерживающих финансовые потоки и занимающихся реинвестициями для незаконной деятельности, неуклонно росла преступность, все изощреннее становились интриги. Гондурас превратился в кокаиновый мост. Гватемала стала убежищем для бандитов, продавая паспорта всем желающим. Коста-Рика и Никарагуа находились под контролем ЦРУ. В парагвайском приграничном городе Сьюдад-дель-Стреснер, который сегодня называется Сьюдад-дель-Эсте, можно было открыто купить и продать все что угодно. Не осталась в стороне и Аргентина, ставшая крупным перевалочным пунктом наркоторговли, откуда кокаин, поступавший из Колумбии, отправлялся на восток — в Африку и Европу, а героин, привезенный из северного Средиземноморья, — на Карибы, в Соединенные Штаты и Канаду. По мере усиления контрабанды наркотиков и расширения незаконной деятельности требовалось «отмывать» все больше денег, что влекло за собой постоянное увеличение числа лондроматов. Рост числа лондроматов означал больший простор для грязных денег, а это, в свою очередь, опять-таки приводило к созданию все новых и новых лондроматов.

И число людей, стремящихся отмыть грязные деньги, казалась бесконечным.

Аллен Джоунс Лефердинк, как-то сказавший: «У меня бывает только два типа дней — счастливые и невероятно счастливые», — был мошенником из Небраски, который обобрал инвесторов в Колорадо, приехал на острова, основал Mutual Funds of America, купил на деньги инвесторов страховую компанию и два офшорных банка, а затем исчез с 15 млн. долларов.

Джером Хоффман основал в Либерии компанию под названием International Investors, превратил ее в два взаимных фонда на Бермудах и исчез с 12 млн. долларов.

Приятель Лански, Эд Левинсон, вместе с другим своим другом, Беном Зигельбаумом, открыл Exchange Bank of Geneva, привлек к участию в нем Идди Блума и Джона Пуллмана, и вскоре на Багамах была создана новая компания Пуллмана и Розенбаума.

Мошенник по имени Кловес Макальпин настолько полюбил схему взаимных кредитов, что для обеспечения ее бесперебойной работы купил себе швейцарский банк. Он пригласил для участия в этой сделке одного из своих друзей — торговца акциями из Детройта по имени Роберт Веско, — и они вместе купили Standard Commerz в Люцерне. Хотя это товарищество оказалось не таким успешным, как обещал Макальпин, оно открыло Веско глаза на офшорный мир и IOS.

Все это время и сам Лански проявлял невероятную активность в управлении собственным банком. Тайно приобретенный в 1958 году, Miami National был не только национальным центром сбора серебряных долларов, используемых в игральных автоматах Лас-Вегаса, он был также трубой для перекачивания грязных денег, возвращающихся с Багам, и денег Teamsters, направляющихся в офшор. Банк финансировал проникновение мафии на рынок недвижимости южной Флориды и взаимодействие с другими местными банками сомнительного происхождения, особенно с крайне подозрительным Bank of Perrine, который, как выяснилось, ЦРУ использовало для различных тайных операций. В дальнейшем следствие установило, что Miami National являлся важным звеном между Teamsters и Чарльзом «Бебе» Ребозо — американцем, проживавшим на Кубе, владевшим Key Biscayne Bank и связанным с кливлендской мафией, которого лучше всего помнят как курьера Ричарда Никсона.

Ребозо и Miami National заключили сделку о покупке Никсоном «зимнего Белого Дома» в Ки-Бискейн, которую провернули через компанию под названием Keyes Realty, которая ранее уже фигурировала в «слушаниях Кефовера» как имевшая связи с организованной преступностью. Перед тем как Keyes продала ее Никсону по цене значительно ниже рыночной стоимости, эта недвижимость уже прошла через руки кубинской «инвестиционной» группы Teamsters и Miami National. Более того, Keyes была связана с инцидентом, получившим название «вторжение в Залив Свиней», в котором непосредственно участвовали кое-кто из ее служащих кубинского происхождения, находившихся в изгнании, и с некоторыми людьми, замешанными в Уотергейтском скандале. Через нее также отмывались деньги, использовавшиеся для финансирования кампании по переизбранию Никсона. Проследив движение денег через Keyes, можно связать Ребозо с Лански, с казино на Багамах и далее — с Resorts International. И совсем не удивительно, что среди акционеров Resorts International оказался Бёрни Корнфелд.

Находясь в зените своей славы, Бёрни имел представительства IOS в 100 странах. На него работало 15 тыс. продавцов, а его средства оценивались в 2,5 млрд. долларов. Это не могло продолжаться бесконечно, но не в его характере было бросать все в то время, когда он все еще оставался лидером.

Однако, подвергшись одновременному нападению бразильцев и швейцарцев, Бёрни не смог поддерживать свой бизнес по вывозу капитала из Латинской Америки, что серьезно сократило его доходы. Он не имел возможности оплачивать свои чудовищные счета и тем не менее не желал менять свой образ жизни. Он посчитал, что сможет решить эти проблемы, сделав компанию публичной. Но это оказалось слишком смелым поступком, и цены на акции IOS некоторое время «прыгали» в широком диапазоне — от 5 до 19 долларов за штуку, — а затем упали ниже 3 долларов. Заявления Бёрни о том, что взаимный фонд, владеющий акциями десятка других взаимных фондов, в десять раз лучше любого из последних, не произвели впечатления на Комиссию по ценным бумагам и биржам, и она обвинила его в нарушении законов о ценных бумагах. Совет директоров IOS выступил против Бёрни и стал давить на него, вынуждая уйти в отставку. Он старался продержаться как можно дольше, но именно это его и сгубило.

Если Бёрни был обаятельным жуликом, то тот, кто пришел ему на смену, оказался отъявленным мерзавцем.

Когда интерес Роберта Веско к Standard Commerz в Люцерне пропал, он огляделся по сторонам и заметил IOS. Совет директоров этой компании как раз искал того, кто бы мог оказать ей помощь, и он каким-то образом убедил их позволить ему это сделать. Оказавшись внутри компании, он, вместо того чтобы спасать ее, попросту украл все активы. В офшорных подставных компаниях исчезло приблизительно 260–300 млн. долларов.

К тому времени в Нью-Йорке Веско уже было предъявлено обвинение в незаконной даче средств на президентскую кампанию Никсона 1972 года. Он не мог вернуться в Штаты, поэтому направился в безопасную Коста-Рику, где нашел защиту у президентов Хосе «Пепе» Фигереса и Даниэля Одубера. Он вложил 13 млн. долларов в радио- и телевизионные станции, газету и гостиницу. Он также приобрел на десятки миллионов долларов коста-риканских облигаций на предъявителя — вполне достаточно, чтобы в любой момент устроить финансовый кризис. Таким образом Веско обеспечил себе безопасное местечко, где всегда мог спать спокойно.